3.1 Советское наследие

3.1 Советское наследие

Институциональный аспект

Как уже отмечалось во Введении, решающее влияние на скорость формирования крупного бизнеса и место, которое он занял в современной России, оказало то обстоятельство, что СССР был страной больших и сверхбольших заводов. В процессе рыночной трансформации такой завод мог либо развалиться, либо стать технологической основой для крупной фирмы. И соответственно рядом с ним должны были возникнуть сопоставимые по масштабу трейдер, инвестиционный партнер и т. д.

Существует мнение, что большие советские заводы могли стать основой для крупного бизнеса не только технологически, но и институционально. То есть при «правильной стратегии реформ» они относительно легко могли превратиться в полноценных агентов рыночной экономики, сохранив в основном и старые хозяйственные связи, и старый менеджмент. Сторонники этой позиции приводят два основных аргумента. Во-первых, указывают на то, что советские предприятия имели длительный опыт работы в условиях хозрасчета, который в различных формах внедрялся в экономику, начиная с середины 1960-х гг. Во-вторых, ссылаются на теорию административного рынка, доказывающую что примерно с этого же времени административно-командная система в СССР трансформировалась в систему административного торга (о теории административного рынка см., например, [21]) как по вертикали, так и по горизонтали.

На наш взгляд, такая позиция не имеет серьезных оснований. В СССР даже при самых развитых формах хозрасчета вне предприятия определялись смысл его существования, основная специализация, допустимые соотношения издержек и результатов, любые сколько-нибудь серьезные трансформации. Внедрение хозрасчета открывало возможности лишь для тактической оптимизации издержек и тактического ассортиментного маневра, но не более (заметим при этом, что хозрасчет приходилось именно внедрять).

Что касается административного рынка, то участие предприятий в нем сводилось к торгу по поводу условий реализации или нереализации спущенных сверху целей (выполнения планов). Целеполагание в любом случае оставалось за рамками предприятий.

Рыночная трансформация российской экономики поставила перед предприятиями и их менеджментом не просто новые задачи, а такие, о существовании которых они не имели представления. На первом этапе успешная адаптация к новым условиям очень часто могла осуществиться только за счет подчинения предприятия внешнему партнеру, не связанному ни со старой экономикой, ни со старыми социальными обязательствами. При этом принципиальным являлось то, что этот партнер был самостоятельным юридическим лицом, а не персоной или группой персон, занимающих позиции высших менеджеров. Персоны как раз могли быть старыми: стандартный пример — директор предприятия учреждает и возглавляет торговую фирму, замыкающую на себя его товарные и финансовые потоки. Смысл этого заключался в том, чтобы новая, непривычная для предприятия деятельность была отделена от самого предприятия, как бы заменяя существовавший ранее внешний (директивный) механизм управления. Другой пример — чиновники министерства, создающие и возглавляющие холдинг или ассоциацию из ранее курируемых ими предприятий.

Таким образом, сохранялась привычная для предприятия ситуация — функции управления производством и функции экономического управления достаточно жестко отделены друг от друга. Первые остаются внутри предприятия, вторые концентрируются в отдельной структуре (юридическом лице). Но этой структуре в случае, если она оказывалась успешной, очень быстро становилось безразлично, сколькими производственными единицами и из каких отраслей управлять. Поэтому логика и идеология «универсального менеджмента» оказались столь естественными для нынешней России. Уже в первые годы рыночной трансформации появились и соответствующие технологии, и страта «универсальных менеджеров». Одной из ее составляющих стала наиболее динамичная часть партийно-хозяйственной номенклатуры.

Воспроизводственно-технологический аспект

Ключевое влияние на процессы формирования российского бизнеса, на наш взгляд, оказали также:

а) логика сложившейся системы хозяйственных (технологических) связей в СССР;

б) отраслевая и секторальная структура советской экономики.

Как показано в работах Ю.В. Яременко (см., например, [36]), в качестве основных действующих лиц в экономике СССР в последние десятилетия его существования выступали отрасли или межотраслевые комплексы в лице соответствующих союзных министерств и ведомств. Они являлись не только экономическими агентами, но и самостоятельными административно-политическими субъектами, имеющими собственную логику функционирования и экспансии. В совокупности эти логики определяли народнохозяйственную динамику, деформируя, а зачастую и просто ломая систему общегосударственных приоритетов, формулируемую центром — высшими государственными и партийными органами.

Главной формой взаимодействия между отраслями была конкуренция за ресурсы, которая происходила в политико-административном пространстве и результаты которой зависели от двух близких, но не сводящихся друг к другу факторов:

а) место задач, решаемых отраслью в системе приоритетов государства;

б) место органов управления отраслью в административной иерархии.

При этом с течением времени роль первого фактора понижалась, а второго — возрастала, а кроме того, усиливались противоречия между двумя основными типами приоритетов — политико-идеологическими и связанными с необходимостью поддержания текущей стабильности экономики и общества. Причем вес последних опять-таки увеличивался.

В результате система хозяйственных (технологических) связей каждого предприятия в позднем СССР формировалась и поддерживалась в основном тем отраслевым органом управления, которому оно подчинялось. И определялась она главным образом отраслевой и локальной административной рациональностью. Другой механизм поддержания хозяйственных связей — инерция или традиция. Но и в том, и в другом случае ни народнохозяйственная, ни хозрасчетная эффективность не являлись определяющими факторами.

Отсюда следуют два важнейших вывода. Первый: с ликвидацией в России в 1991–1992 гг. директивного отраслевого управления и большей части соответствующих ведомств сложившаяся система хозяйственных связей между предприятиями должна была рухнуть, б о льшая их часть просто стала нерациональной по любым критериям. И часто звучавшее в 1990-е гг. требование «восстановления традиционных связей на новой основе» было абсолютно невыполнимым и отнюдь не в силу эгоизма правительств постсоветских государств или корыстолюбия директорского корпуса. Второй вывод состоит в том, что основной массив новых связей не мог возникнуть по инициативе самих предприятий, у которых не было для этого ни опыта, ни кадров, ни технологий. Для этого нужны были структуры верхнего уровня, которые в обмен могли претендовать на значительные пакеты прав собственности. Поэтому деятельность по маркетингу, поиску партнеров, формированию технологических цепочек, осуществляемая банками, торговыми домами, управляющими компаниями, оказалась столь востребованной и была в начале — середине 1990-х гг. одним из основных источников формирования крупного российского бизнеса.