2. Предпосылки человеческого действия

2. Предпосылки человеческого действия

Мы называем удовлетворенностью или удовлетворением такое состояние человеческого существа, которое не ведет и не может привести ни к какому действию. Действующий человек стремится исправить неудовлетворительное состояние дел и достичь более удовлетворительного. Он представляет себе условия, которые лучше подходят ему, а его деятельность направлена на то, чтобы осуществить желаемое состояние. Мотивом, побуждающим человека действовать, всегда является некоторое беспокойство[См.: Локк Д. Опыт о человеческом разумении//Локк Д. Соч. в 3-х тт.: Т. 1. М.: Мысль, 1985. С. 280–282; Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении//Лейбниц Г. Соч. в 4-х тт.: Т. 2. М.: Мысль, 1983. С. 164.]. У человека, полностью удовлетворенного состоянием своих дел, не будет стимулов к переменам. У него не будет ни желаний, ни вожделений; он будет абсолютно счастлив. Он не будет действовать, а просто станет беззаботно жить.

Но чтобы заставить человека действовать, простого беспокойства и представления о более удовлетворительном состоянии недостаточно. Необходимо третье условие: ожидание, что целенаправленное поведение способно устранить или по крайней мере смягчить чувство беспокойства. Если это условие не выполняется, то никакое действие невозможно. Человек должен смириться с неизбежностью, подчиниться судьбе.

Это общие условия человеческой деятельности. Человек суть существо, которое живет в данных обстоятельствах. Он не только homo sapiens*, но и в не меньшей степени homo agens**. Существо человеческого происхождения, от рождения или в результате приобретенных недостатков окончательно недееспособное (в строгом смысле этого понятия, а не просто в юридическом), практически не является человеком. Хотя закон и биология считают их людьми, они лишены необходимого признака человеческой природы. Новорожденный младенец также не является действующим существом. Он еще не прошел весь путь от замысла до полного развития своих человеческих качеств. Но в конце этой эволюции он становится действующим существом.

О счастье

В разговорной речи мы называем человека, которому удалось добиться своих целей, счастливым. Точнее будет сказать, что он более счастлив, чем раньше. Тем не менее не существует разумных возражений против определения человеческой деятельности как стремления к счастью.

Однако необходимо избегать некоторых ошибочных толкований. Конечной целью человеческой деятельности всегда является удовлетворение желаний действующего человека. Кроме индивидуальных субъективных оценок, неодинаковых у разных людей и у одного и того же человека в разные периоды жизни, другой меры удовлетворения не существует. То, что заставляет человека чувствовать себя беспокойно, устанавливается им самим исходя из его собственных желаний и суждений, личных и субъективных оценок. Никто не в состоянии декретировать, чтo должно сделать другого человека счастливее.

Чтобы установить этот факт, нет никакой необходимости обращаться к противоположности эгоизма и альтруизма, материализма и идеализма, индивидуализма и коллективизма, атеизма и религии. Одни стремятся улучшить свои собственные условия. У других осознание неприятностей и затруднений ближнего вызывает такое же и даже большее беспокойство, чем собственные желания. Одни не стремятся ни к чему, кроме удовлетворения своих потребностей в половых отношениях, еде, питье, хорошем доме и других материальных благах. Другие же заботятся об удовлетворении, как принято говорить, высших или идеальных потребностей. Некоторые пытаются привести свои действия в соответствие с требованиями общественного сотрудничества; другие игнорируют правила общественной жизни. Есть люди, для которых конечной целью земного пути является подготовка к блаженной жизни. Но существуют и другие те, кто не верит ни в какие религиозные учения и не позволяет своим действиям находиться под их влиянием.

Для праксиологии конечные цели деятельности безразличны. Ее выводы действительны для любого вида деятельности, невзирая на преследуемые при этом цели. Это наука о средствах, а не о целях. Она использует понятие счастья чисто в формальном смысле. В терминах праксиологии утверждение Единственная цель человека достижение счастья тавтологично. В нем не сформулировано положение дел, относительно которого человек ожидает счастья.

Идея о том, что мотивом человеческой деятельности всегд:а служит некоторое беспокойство, а ее цель всегда состоит в смягчении, насколько возможно, этого беспокойства, чтобы заставить действующего человека чувствовать себя счастливее, составляет суть учений эвдемонизма [15] и гедонизма [16]. Эпикурейское [17] ????????[10)] есть состояние абсолютного счастья и удовлетворенности, на которое направлена вся человеческая активность, но недостижимое в полной мере. Несмотря на все великолепие этого знания, оно остается малопригодным, так как представителям этой философии не удалось осознать формального значения понятий боль и удовольствие и придать им материальный или чувственный смысл. Теологические, мистические и другие школы гетерономной этики [18] не поколебали фундамент эпикурейства, поскольку не смогли выдвинуть никаких возражений, кроме игнорирования им высших и благородных удовольствий. Действительно, сочинения многих ранних поборников эвдемонизма, гедонизма и утилитаризма открыты для неверного толкования. Но язык современных философов и в еще большей степени экономистов настолько точен и прямолинеен, что не допускает никакого двойного толкования.

Об инстинктах и импульсах

Фундаментальные проблемы человеческой деятельности невозможно разрабатывать методами инстинкт-социологии. Эта школа классифицирует разнообразные цели человеческой деятельности и в качестве мотива присваивает каждому классу особый инстинкт. Человек представляется как существо, управляемое врожденными инстинктами и склонностями. Предполагается, что такое объяснение раз и навсегда разрушает все ненавистные учения экономической науки и утилитарной этики. Однако Фейербах как-то справедливо заметил, что любой инстинкт это инстинкт к счастью[Cм.: Feuerbach, S??д??mmtlische Werke, ed. Bolin and Jodl. Stuttgart, 1907. X. 231.]. Метод инстинкт-психологии и инстинкт-социологии состоит в произвольном классифицировании непосредственных целей деятельности и наделении каждой из них самостоятельным бытием. Там, где праксиология говорит, что цель деятельности состоит в смягчении некоторого беспокойства, инстинкт-психология гласит, что это удовлетворение инстинктивного побуждения.

Многие поборники инстинктивной школы убеждены, что они доказали: действие не детерминировано причиной, а исходит из глубин врожденных сил, побуждений, инстинктов и склонностей, которые не поддаются рациональному объяснению. Они уверены, что преуспели в разоблачении поверхностности рационализма, и третируют экономическую теорию как паутину ложных заключений, выведенных из ложных психологических посылок[Cм.: McDougall W. An Introduction to Social Psychology. 14th ed. Boston, 1921. P. 11.]. Рационализм, праксиология и экономическая наука не рассматривают изначальные побудительные причины и цели деятельности, а изучают средства, применяемые для достижения преследуемых целей. Несмотря на непостижимость глубины, из которой появляются побуждения и инстинкты, средства, выбираемые человеком для их удовлетворения, определяются рациональным рассмотрением затрат и успеха[См.: Mises. Epistemological Problems of Economics. Trans. by G. Reisman. New York, 1960. P. 52 ff.].

Тот, кто действует под влиянием эмоциональных импульсов, тоже действует. Отличие эмоционального действия от других действий заключается в оценке затрат и результатов. Эмоции искажают оценочную функцию. Человек, сжигаемый страстью, видит цель более желанной, а цену, которую он должен заплатить, менее обременительной, чем ему бы это показалось, если бы он действовал более хладнокровно. Люди никогда не сомневались, что и в эмоциональном возбуждении средства и цели взвешиваются, поэтому необходимо оказывать влияние на результаты этого обдумывания, вынося более суровый приговор за то, что человек поддался порыву страсти. Наказывать за уголовные преступления, совершенные в состоянии эмоционального возбуждения, мягче обычных равносильно поощрению таких эксцессов. Угроза суровой расплаты срабатывает, даже если люди движимы страстью, кажущейся неодолимой.

Мы интерпретировали животное поведение исходя из предположения, что животные поддаются тем побуждениям, которые в данный момент оказались сильнее. Когда мы видим, что животные едят, спариваются и нападают на других животных или человека, мы говорим об инстинктах питания, размножения и агрессивности. Мы считаем, что такие инстинкты являются врожденными и требуют безусловного удовлетворения.

Но у человека все иначе. Человек не является существом, которое не способно не поддаться импульсу, наиболее настойчиво требующему удовлетворения. Человек это существо, способное контролировать свои инстинкты, эмоции и побуждения; он способен дать рациональное объяснение своему поведению. Человек отказывается от удовлетворения сжигающих его импульсов в пользу удовлетворения других желаний. Он не является игрушкой своих инстинктивных потребностей. Мужчина не набрасывается на любую женщину, пробудившую его чувства. Человек не пожирает любую понравившуюся ему пищу; он не убивает любого, кого бы ему хотелось прикончить. Он упорядочивает свои желания в соответствии с выбранной им шкалой; короче, он действует. В отличие от животных человек обдуманно регулирует свое поведение. Человек существо, имеющее запреты, способное обуздывать свои побуждения и желания, подавлять инстинктивные желания и побуждения.

Может статься, что импульс будет таким сильным, что никакие неприятности, связанные с его реализацией, не смогут удержать индивида от его удовлетворения. И в этом случае выбор присутствует. Человек решает уступить желанию[В этих случаях огромную роль играет тот факт, что данные два удовлетворения ожидаемое от уступки побуждению и от избежания нежелательных последствий этого не одновременны (см. с. 447–458).].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.