1. Основные подходы к исследованию международных конфликтов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1. Основные подходы к исследованию международных конфликтов

Существует три основных подхода, или, иначе говоря, три основных направления в изучении международных конфликтов: «стратегические исследования», «исследования конфликта», «исследования мира». Главное, что их объединяет, – это стремление осмыслить роль данного социального феномена в функционировании международной системы, в отношениях между ее различными составными частями и сформулировать на этой основе выводы, имеющие практическое значение. В то же время между ними имеются и различия, касающиеся методологических оснований и содержательной проблематики исследований, характера их связи с практикой международных отношений и т. п. Поскольку указанные различия во многом объясняются различиями в трактовке содержания самого понятия «международный конфликт», а также имея в виду и самостоятельное значение этого понятия для выработки теоретических представлений, адекватных международной политической практике, постольку стоит, хотя бы коротко, остановиться на его рассмотрении.

Известный американский ученый Л. Козер определял социальный конфликт как «столкновение между коллективными акторами по поводу ценностей, статусов, власти или редких ресурсов, в котором цели каждой из сторон состоят в том, чтобы нейтрализовать, ослабить или устранить своих соперников». Соглашаясь с таким пониманием, одна часть исследователей международных отношений исходит из того, что конфликт имеет объективное содержание. Так, с точки зрения К. Боулдинга, это – «ситуация соперничества, в которой стороны осознают несовместимость возможных позиций и каждая сторона стремится занять положение, несовместимое с тем, которое хочет занять другая». Иначе говоря, речь идет о противоположности интересов, одновременная реализация которых участниками международного взаимодействия невозможна именно ввиду их объективности.

Напротив, с точки зрения Дж. Бертона, «конфликт носит в основном субъективный характер… Конфликт, который как будто затрагивает «объективные» расхождения интересов, может быть преобразован в конфликт, имеющий позитивный результат для той и другой из сторон, при условии такого «переосмысления» ими восприятия друг друга, которое позволит им сотрудничать на функциональной основе совместного использования оспариваемого ресурса».

Представители акционалистской ветви в социологии международных отношений стремятся объединить преимущества обоих подходов. Рассматривая конфликт как несовместимость целей, они в то же время подчеркивают, что суждение об этом не может основываться на одном лишь логическом сопоставлении последних, а требует анализа практических условий, необходимых для их реализации.

Методологической основой отечественных исследований международного конфликта, нашедших отражение в литературе семидесятых—восьмидесятых годов, чаще всего выступает положение диалектической философии, согласно которому конфликт – это крайняя форма обострения противоречия. Различия в трактовке содержания понятия «международный конфликт» находят свое отражение и в подходах к анализу его как феномена международной жизни. Как уже отмечалось, одним из наиболее традиционных среди них является подход с позиций «стратегических исследований».

Отличительные черты анализа международных конфликтов с позиций стратегических исследований состоят в их направленности на решение практических задач, связанных с обеспечением национальных интересов и безопасности государства, созданием благоприятных условий для победы в возможной войне. Отсюда ясно, что эти исследования осуществляются в рамках парадигмы политического реализма с ее приоритетом государственно-центричной модели международных отношений и силовых методов в достижении целей. Как подчеркивает известный канадский специалист А. Лего: «В своем главном значении стратегия всегда состояла в использовании силы для достижения политических целей. Ее крупнейшим теоретиком был Клаузевиц». Более того, представители стратегических исследовании нередко склонны редуцировать международный конфликт к одному из его видов – вооруженному столкновению государств.

Центральная задача стратегических исследований состоит в попытке определить, каким должно быть наиболее адекватное поведение государства в конфликтной ситуации, способное оказывать влияние на противника, контролировать его, навязывать ему свою волю. С появлением ядерного оружия перед специалистами в области таких исследовании появляется ряд принципиально новых вопросов, поиски ответов на которые придали новый импульс стратегической мысли. Стратегические исследования становятся на Западе одним из ведущих направлений в науке о международных отношениях. Достаточно сказать, что в США существует более тысячи созданных с целью осуществления таких исследований институтов, не говоря уже о Рэнд Корпорейшн, Вашингтонском институте оборонных исследований, Центре стратегических и международных изучений Джоржтаунского университета и др. В Советском Союзе соответствующие изыскания велись в рамках ведомственных научных подразделений и прежде всего – исследовательских учреждений системы «силовых министерств». В настоящее время появились и независимые аналитические центры.

Одной из приоритетных проблем стратегических исследований является проблема войны, ее причин и последствий для того или иного государства, региона и международной (межгосударственной) системы в целом. При этом, если раньше война рассматривалась как, хотя и крайнее, но все же «нормальное» средство достижения политических целей, то огромная разрушительная мощь ядерного оружия породила парадоксальную, с точки зрения традиционных подходов, ситуацию. С одной стороны, обладающее им государство получает новые возможности для проведения своей внешней политики и обескураживающие любого потенциального агрессора способности обеспечить свою национальную безопасность (в военном значении этого понятия). А с другой стороны, избыток мощи, который дает ядерное оружие, делает абсурдными всякие мысли о его применении, о перспективе прямого столкновения между его обладателями.

Отсюда главный акцент делается не на военных, а на политических аспектах ядерных вооружений, не на стратегии вооруженного конфликта, а на стратегии устрашения противника. Порожденное стратегией устрашения «равновесие террора» позволяло удерживать глобальную международную систему в состоянии относительной стабильности. Однако это была, во-первых, статическая стабильность в ее конфронтационной форме, и, вовторых, она не способствовала устранению вооруженных конфликтов на уровне региональных и субрегиональных подсистем.

В конце 80-х годов, с приходом к власти в ведущих странах Запада неоконсервативных сил, появляется попытка преодоления вышеназванного парадокса ядерных вооружений, стремление выйти за рамки стратегии устрашения и реабилитировать понятие военной победы в ядерный век. С другой стороны, возникают новые тенденции в американской и западноевропейской политике в области вооружений и военных технологий. Были предприняты инициированные администрацией Рейгана в США и французскими официальными политическими кругами в Европе попытки выработать новую «большую стратегию», которая позволила бы открыть новую, «постядерную» эру в мировой политике. В рамках проектов, известных как, соответственно, СОИ и «Эврика», ставится цель создания принципиально новых типов вооружений, дающих преимущество не наступательной, а оборонительной стратегии и минимизирующих возможные последствия гипотетического ядерного удара, а в перспективе призванных обеспечить их обладателям «ядерную неуязвимость». Вместе с тем оба проекта имеют и самостоятельное значение, стимулируя научные и технологические изыскания в ключевых отраслях экономики и общественного производства.

Окончание «холодной войны», развал Советского Союза и крушение биполярной структуры глобальной международной системы знаменуют поворот к новой фазе в разработке «большой стратегии». На передний план выдвигаются задачи адекватного ответа на вызовы, которые диктуются распространением в мире новых типов конфликтов, генерируемых ростом децентрализованного политического насилия, агрессивного национализма, международной организованной преступности и т. п. Более того, сложность указанных задач, приобретающих особую актуальность в условиях все большей доступности новейших видов оружия массового уничтожения как ядерного, так и «обычного» характера, снижает возможности их решения на пути стратегических исследований с традиционной для них «точкой зрения «солдата», пытающегося избрать наилучшее поведение перед лицом противника, и не задающегося вопросами о причинах и конечных целях конфликтов». В этой связи все большее распространение получают другие подходы, и в частности те, которые находят применение в рамках такого направления, как «исследования конфликтов».

Центральными для этого направления являются как раз те вопросы, которые не ставятся в рамках «стратегических исследований» – то есть вопросы, связанные прежде всего с выяснением происхождения и разновидностей международных конфликтов. При этом по каждому из них существуют расхождения.

Так, в вопросе о происхождении международных конфликтов могут быть выделены две позиции. В рамках одной из них международные конфликты объясняются причинами, связанными с характером структуры международной системы. Сторонники второй склонны выводить их из контекста, то есть внутренней среды системы межгосударственных отношений.

Й. Галтунг, например, предложивший «структурную теорию агрессии», считает причиной международных конфликтов разбалансирование критериев, позволяющих судить о том месте, которое занимает данное государство в международной системе, когда его высокое положение в этой системе, в соответствии с одними критериями, сопровождается недостаточным или непропорционально низким положением в каком-либо другом отношении. Например, финансовая мощь такого государства, как Кувейт, диссонирует с его незначительным политическим весом; ФРГ, являвшаяся экономическим гигантом, была ограничена в своих дипломатических возможностях. С этой точки зрения, можно сказать, что демографический, ресурсный, научно-технический и производственный потенциал России находится в явном противоречии с характерной для нее сегодня экономической ситуацией и, соответственно, с тем местом, которое она занимает в системе межгосударственных отношений.

«Возникновение агрессии, – утверждает Галтунг, – наиболее вероятно в ситуации структурного разбалансирования». Это касается и глобальной международной системы с наблюдающимся в ее рамках «структурным угнетением», когда индустриально развитые государства, уже в силу самих особенностей функционирования присущего им типа экономики, выступают в роли угнетателей и эксплуататоров слаборазвитых стран. Однако само по себе наличие структурного разбалансирования еще не означает, что вытекающие из него конфликты обязательно достигнут своей высшей степени – военного противостояния. Последнее становится наиболее вероятным при двух условиях: во-первых, когда насилие превращается в неотъемлемую и привычную черту жизни общества; во-вторых, когда исчерпаны все другие средства восстановления нарушенного баланса.

К рассмотренным взглядам примыкают и взгляды американского исследователя Органски. Основываясь на теории политического равновесия, или баланса сил, он исходит в анализе причин конфликта из того, что нарушения структурного равновесия в международной системе объясняются появлением в ней государств – «челленджеров». Их растущая мощь приближается к мощи наиболее сильных держав, занимающих в мировом порядке ведущие позиции, но значительно отстает от уровня их политического влияния.

Еще одной разновидностью «структурного» подхода к вопросу о происхождении международного конфликта является стремление объединить предложенный К. Уолцем анализ трех уровней анализа – уровня индивида, уровня государства и уровня международной системы. На первом уровне исследование причин международного конфликта предполагает изучение естественной природы человека («animus dominandi», о котором упоминает Г. Моргентау) и его психологии – прежде всего особенностей психологического облика государственных деятелей (отражаемых, например, в теориях инстинктов, фрустрации, агрессии и т. п.). На втором – рассматриваются детерминанты и факторы, связанные с геополитическим положением государств, а также специфика господствующих в них политических режимов и социальноэкономических структур. Наконец, на третьем уровне выясняются характерные черты международной системы: «полярность», или «конфигурация соотношения сил» (Р. Арон), другие структурные признаки.

К структурным представлениям о происхождении международных конфликтов могут быть отнесены и господствовавшие в советской литературе взгляды на их характер и природу. Происхождение конфликтов объяснялось неоднородностью глобальной международной системы со свойственным ей разделением на мировую капиталистическую систему, мировой социализм и развивающиеся страны, в среде которых, в свою очередь, усматривались процессы размежевания на классовой основе. Причины же конфликтов, их основной источник выводились из агрессивной природы империализма.

Теоретические модели международной интеграции

Данный текст является ознакомительным фрагментом.