§ 2. Всеобщая воинская обязанность в странах – лидерах прогресса
§ 2. Всеобщая воинская обязанность в странах – лидерах прогресса
Не станем останавливаться на том, какую роль сыграла Великая французская революция в крахе старого режима в Западной Европе и создании предпосылок для распространения современного экономического роста. Однако общепризнано, что она стала переломным моментом в комплектовании армий и военного дела вообще. Ломка традиционной социальной структуры, возводившей барь еры между привилегированной знатью и крестьянским большинством, открыла эпоху массовых армий, формирующихся на основе призыва, не разделенных на привилегированных офицеров и бесправных солдат, внутренне интегрированных, объединенных патриотическими, гражданскими чувствами. Большинство маршалов и генералов наполеоновской эпохи вышли не из дворянских семей, а из простонародья, начинали службу в армии рядовыми или унтер-офицерами. Фраза “плох тот солдат, который не носит в ранце маршальский жезл” отражала характерные черты французской армии эпохи революций и империи. Это радикально отличало ее от рекрутских армий феодальной Европы.
Сознательное отношение к воинской службе и призыву, отсутствие дезертирства как массового явления позволили внести изменения в саму организацию военного дела. Отпала необходимость жестко контролировать каждый шаг солдата, больше не нужна была палочная дисциплина. Если раньше огонь использовался как “подготовительное средство”, а решающее значение имел штыковой удар пехоты и натиск конницы, то с повышением качества огнестрельного оружия сомкнутые построения боевых порядков войск стали причиной больших потерь. Настало время перейти от статичного и уязвимого для артиллерийского огня каре к новым порядкам – мобильным, маневренным колоннам, рассыпному строю. Такая тактика, гибкая и мобильная, дала французам преимущество перед противостоявшими им феодальными армиями[1392]. Массовый призыв позволял Франции иметь вооруженные силы, численность которых по отношению ко всему населению страны была больше, чем в других европейских странах, полагавшихся на постоянные армии с рекрутским набором[1393]. Сочетание численности, мобильности и социальной сплоченности армии – важнейшие предпосылки военных успехов Наполеона.
Всеобщая воинская обязанность была введена во Франции в 1793 году как экстренная мера, чтобы противостоять войскам австро-прусской коалиции. Но потребность в военных ресурсах для отражения армий феодальных государств сохраняется надолго. Призыв институционализируется – через 5 лет он из вызванной военной опасностью чрезвычайной меры становится обычной практикой. Наполеон не ввел призывную систему, он получил ее в наследство от республиканского правительства, но сумел воспользоваться ее преимуществами в полной мере. Неаполитанский публицист В. Куоко в статье 1802 года отмечал: “Из всех идей, которые зародились, были реализованы, или отвергнуты, либо трансформированы за предшествующее десятилетие, наибольшее влияние на будущее Европы окажет идея всеобщей воинской обязанности”[1394].
Введенная во Франции система призыва не была всеобщей, предусматривала льготы, оставляла пути уклонения от службы. С самого начала в ней была предусмотрена возможность откупа: призывник или его семья могли за деньги нанять ему замену или вместо службы в армии выплатить определенный денежный взнос государству[1395]. Существовали льготы по семейным обстоятельствам для некоторых категорий людей призывного возраста: женатых, единственных сыновей, на содержании у которых находится мать, и т. д. Были и профессиональные льготы: от призыва освобождались ремесленники, чей труд необходим армии. Во время правления Наполеона военная обстановка не требовала мобилизации всего призывного контингента, да и финансовые возможности государства не позволяли сделать это.
Французская армия победоносно шествовала по Европе, и система призыва распространялась на подконтрольные Франции государства-вассалы. В 1802 году Наполеон вводит призыв в Итальянской республике, в 1806?м – в Неаполе, в 1807?м – в Вестфалии, в 1810?м – в Голландии. Система работает с перебоями, порождает многие проблемы. Широкое распространение получают различные формы уклонения от военной службы, злоупотребления с льготами. Особенно массовыми стали эти явления в покоренных Францией странах, где патриотические мотивы идти в армию отсутствовали. В Италии входят в моду фиктивные браки[1396]. Поскольку семинаристы не подлежали призыву, бурно растет число семинарий. Нередки случаи, когда призывники отрубали себе пальцы на правой руке, случаи взяточничества в призывных канцеляриях, дезертирства. Теми же способами уклонялись от призыва и в метрополии, но масштабы этого были меньше[1397]. Но даже когда призыв противоречил национальным традициям, а о патриотических чувствах не было и речи, за 3–4 года, необходимых для организационной подготовки, он становился эффективным мобилизационным средством. К 1807 году итальянская армия, которой ко времени наполеоновского завоевания практически не было, уже насчитывала 70 тыс. человек.
Эффективность системы всеобщей воинской обязанности, включающей право откупиться от призыва, объясняется тем, что она отвечала социальным условиям времени, когда складывались основы современного экономического роста, его ранней фазы. Большая часть населения еще живет в деревне, занята сельским хозяйством. Семьи в основном многодетные, смертность высокая. Для молодого деревенского юноши призыв – возможность интегрироваться в меняющийся мир, получить дополнительное образование, социально адаптироваться. А во время войны, да еще победоносной, служба сулит добычу, успешную военную карьеру. Для многодетной крестьянской семьи гибель на войне сына – беда, но беда обыденная, привычная. К тому же общество только выходит из рамок традиционного аграрного общества с характерными для него натуральными повинностями крестьянского населения. Для немногочисленной привилегированной верхушки система оставляет лазейку – возможность за деньги освободить своих сыновей от военной службы.
После наполеоновских войн французская система всеобщей воинской обязанности становится нормой в континентальной Западной Европе. Военные успехи Наполеона, несмотря на его конечное поражение от войск общеевропейской коалиции, продемонстрировали, что сохранять рекрутские или наемные армии – непозволительная роскошь[1398]. Как правило, формирующиеся в посленаполеоновскую эпоху системы комплектования армии включали краткосрочную (2–3 года) службу для призывников и долгосрочную (6–8 лет) для тех, кто за деньги заменял военнообязанного из обеспеченной семьи либо был нанят государством. Если учесть существовавшие семейные и категориальные льготы, воинская обязанность на деле не была всеобщей.
Исключением стала армия Пруссии. После ее поражения в 1806 году при Йене и Ауэрштедте Наполеон по условиям мирного договора ограничил ее численность 42 тыс. человек. Такое ограничение и сложившаяся со времен Фридриха Вильгельма I традиция массовой военной подготовки заставили Пруссию прибегнуть к краткосрочной мобилизации значительной части призывников. Это дало возможность быстро включить тысячи обученных солдат в состав действующей армии. После кампании 1812 года система краткосрочной мобилизации позволила прусской армии всего за несколько месяцев вдвое превысить численность, установленную по договору с Наполеоном.
Наследие эпохи Фридриха Вильгельма I и Фридриха II, военный опыт 1807–1813 годов, подталкивает прусскую элиту к тому, чтобы ввести в 1813–1814 годах всеобщую воинскую обязанность – систему призыва, но без права откупа[1399]. Срок службы ограничивался двумя-тремя годами[1400]. Важнейшая задача прохождения службы – военная подготовка военнообязанных. Существовали категориальные льготы, льготы, связанные с семейным положением. Финансовые ресурсы Пруссии не позволяли держать под ружьем армию, в которую были бы мобилизованы все мужчины призывного возраста, призывалась лишь часть их. Но распространение воинской обязанности в Пруссии по европейским меркам было необычно широким. После прохождения двухлетней или трехлетней службы военнообязанный пребывал в резерве и проходил регулярную подготовку на воинских сборах. Такая система давала Пруссии, а затем и Германии, на которую после объединения распространился прусский порядок комплектования вооруженных сил, возможность располагать в военное время мобилизуемой, хорошо подготовленной армией, по численности многократно превышающей армию регулярную. Следует упомянуть еще один фактор, который повышал действенность прусско-германской системы: высокий – по стандартам времени – уровень начального образования. За короткий срок военной подготовки грамотные молодые люди становились хорошо обученными, “знающими свое место в строю” рядовыми и сержантами.
С началом франко-прусской войны стало ясно, что мобилизационный потенциал Германии позволяет сформировать армию военного времени в 3 раза большую, чем французская. Исход военной кампании 1870–1871 годов был предопределен до ее начала[1401]. После этой войны для правительств большинства европейских стран, соседствующих с Германией, становится очевидной необходимость заимствовать прусский опыт. Первой это сделала Франция. Она ввела систему, подобную прусской, в 1872 году.
В России рекрутчина и крепостное право были органично связаны, это особенно ярко проявилось во время, когда в Европе уже начался переход от рекрутского набора к всеобщей воинской обязанности. Чтобы создать кадры резервистов, необходимые для развертывания армии в военное время, нужно увеличить контингент призывников за счет сокращения срока службы. В России это было невозможно: зачисляемые в армию рекруты уже не числились крепостными[1402]. С середины 1860?х годов вокруг военной реформы разворачивается политическая борьба. Итоги франко-прусской войны усиливают позиции реформаторов. В дискуссии с представителями старого генералитета военный министр граф Д. Милютин аргументирует необходимость радикально изменить систему комплектования вооруженных сил, отказаться от рекрутского набора, ввести всеобщую воинскую обязанность. Он доказывает, что Россия, которая содержит большую, дорогостоящую регулярную армию мирного времени, пополняемую рекрутами, может столкнуться с превосходящими по численности армиями военного времени Германии и Австро-Венгрии, не имея возможности увеличить свои вооруженные силы из-за нехватки обученного резерва[1403]. Это стало решающим доводом в пользу начала глубокой военной реформы, введения в 1870?е годы всеобщей воинской обязанности в России[1404]. Те же соображения влияли на комплектование российских вооруженных сил в последующие десятилетия. Так, одной из мер, принятых царским правительством после японской войны для увеличения военно-обученного резерва, было сокращение срока службы, с тем чтобы пропускать через армию большее количество людей[1405].
Эволюция систем комплектования вооруженных сил в Англии, английских колониях, образовавшихся на их основе независимых государствах шла иначе, чем в континентальной Европе. В Англии с IX в. воинская обязанность распространяется и на знать, и на простонародье. Это не европейская всеобщая воинская обязанность XIX в., а лишь мобилизация ополчения для отражения норманнских набегов. Такой призыв сохраняется и в последующие столетия. В Англии никогда не было запрета носить оружие тем, кто принадлежал к непривилегированным сословиям. Это дало возможность во время Столетней войны усиливать рыцарскую конницу укомплектованным из простонародья ополчением. Островное положение дает Англии военные преимущества перед континентальными странами: столетиями она обходилась сильным флотом, феодальной конницей, народной милицией и малочисленной наемной армией. Традиционная для Англии организация вооруженных сил была перенесена в английские колонии, в том числе североамериканские. Здесь сформировалась система всеобщей воинской обязанности, иными словами, обязанности каждого участвовать в защите от нападений индейцев. Это была не регулярная армия, а территориальные милицейские формирования.
В ходе Войны за независимость в США возникла необходимость в организованной регулярной армии. Пытаясь мобилизовать силы местной милиции на постоянную армейскую службу, Дж. Вашингтон сталкивается с тяжелыми проблемами. После завоевания независимости тема регулярной армии становится одной из ключевых при обсуждении Конституции страны. Широко обсуждается идея, что Конституция должна содержать прямой запрет на существование регулярной армии в мирное время, поскольку это может угрожать гражданским свободам[1406]. Авторы Конституции выдвигали контраргументы: роль милиции, которая состоит из вооруженных граждан и находится под гражданским контролем, безусловно, велика, однако регулярная армия при неожиданной угрозе позволит выиграть время, необходимое для ее мобилизации[1407]. Доводы федералистов оказались весомее. Конституция США не запрещает содержать постоянную армию. Но из-за опасений угрозы гражданским свободам в Конституцию была внесена поправка, гарантировавшая гражданину право хранить оружие и выступать с оружием в руках для защиты свободы и демократии.
Вплоть до 1861 года в основе американских вооруженных сил оставалась модель, сходная с английской, основанная на милицейской системе при ограниченной регулярной армии. Сохранить эту модель не позволили масштабные боевые действия во время Гражданской войны. И на Севере, и на Юге формируются созданные на базе милиции массовые армии – добровольческие, но организованные, постоянные. Нехватка добровольцев, готовых сменить милицейскую службу вблизи своего дома на собственно воинскую вдали от него, побуждает сначала южные штаты, у которых беднее людские и материальные ресурсы (в 1862 году), затем и северные (в 1863 году) ввести всеобщую воинскую обязанность.
Воинская обязанность в США во время Гражданской войны была далеко не всеобщей – кто-то мог откупиться от службы, кто-то пользовался льготами. И на Юге, и на Севере мобилизационная кампания шла не слишком успешно[1408]. Мобилизация противоречила сложившимся традициям, воспринималась как несправедливость, произвол властей. Известны массовые случаи уклонения от воинской службы, дезертирства, нередко вспыхивали бунты призывников, уничтожались призывные списки. До конца войны значительную часть обеих армий – и конфедератов, и северян – составляли добровольцы.
После Гражданской войны вооруженные силы США возвращаются к довоенной модели. Политики и высшие военные продолжают обсуждать, насколько такая система отвечает реалиям современного мира, в то время как в Европе существуют массовые призывные армии. Однако североамериканская модель вооруженных сил остается неизменной вплоть до начала Первой мировой войны. Основные перемены конца XIX – начала XX в. в военной сфере США – программа строительства флота, не противоречащая англосаксонской традиции, постепенное увеличение комплектуемой на добровольческой основе численности регулярной армии.
С началом Первой мировой войны, когда германский флот стал атаковать суда нейтральных стран, в том числе и американские, именно ограниченная численность сухопутных войск и обученных призывников несколько лет не позволяла Америке начать активные боевые действия. Лишь в 1917 году в США вводят всеобщую воинскую обязанность и страна вступает в войну с Германией.
В Великобритании всеобщая воинская обязанность тоже вводится не сразу после начала Первой мировой войны, но на год раньше, чем в Америке. Малочисленная английская армия мирного времени, ограниченность призывного контингента не позволяли Британии прийти на помощь французским союзникам в самом начале войны.
Итак, первое столетие современного экономического роста ознаменовалось введением всеобщей воинской обязанности, по крайней мере во время войн. Первыми на это пошли крупные страны, претендующие на участие в мировой политике, озабоченные сохранением территориальной целостности. Такая организация вооруженных сил в корне изменила порядок, господствовавший в мире прежде. В аграрных обществах доля профессиональных военных в общей численности населения, как правило, не превышала 1 %. Исключение составляли горские народы, кочевники, античный мир. Но это незначительная часть населения мира. Низкая продуктивность традиционного хозяйства, деградация земледелия при попытках увеличить налоги, слабость налоговых систем – все это длительное время не позволяло финансировать крупные регулярные армии. Крах античных институтов был связан с военным перенапряжением империи. Заметим, что численность армии поздней Римской империи – 500–600 тыс. человек – составляла примерно 1 % ее населения.
Как и в других сферах, современный экономический рост изменяет ситуацию в военном строительстве. В странах, которые в этот процесс вовлечены, душевой ВВП значительно превосходит количество необходимых для поддержания жизни ресурсов. У государства появляется больше возможностей аккумулировать финансовые средства, сохраняя при этом налоговый потенциал. Это позволяет увеличить и число граждан, мобилизуемых для участия в длительных войнах, и необходимые для обеспечения армий ресурсы.
Во время наполеоновских войн – после введения всеобщей воинской обязанности во Франции и на подконтрольных ей территориях – доля европейского населения, участвовавшего в войнах, вряд ли превышала 2 %. В ходе Второй мировой войны для основных стран-участниц она приближается к 10 %. Даже в США, где отсутствует традиция всеобщей воинской обязанности, а первые призывные кампании во время Гражданской войны были неудачными, призыв 1917 года прошел организованно, не встретил общественного сопротивления. Правда, в англосаксонской традиции он продолжал считаться исключением военного времени. В Великобритании и США после окончания Первой мировой войны призыв был отменен. Эти страны возвращаются к привычным контрактным системам комплектования армии. Но понимание того, что в случае новой крупной войны вновь придется прибегнуть к призыву, укореняется и здесь. Когда в 1940 году, более чем за год до вступления США в войну, американские власти объявляют первый в истории страны призыв на воинскую службу в мирное время, это решение не вызывает серьезных протестов общества. Что касается стран континентальной Европы, не защищенных морем от потенциального агрессора, не имеющих времени для перехода к армии военного образца, то здесь всеобщая воинская обязанность сохраняется и между мировыми войнами.
После окончания Второй мировой войны крупнейшие военные державы сталкиваются с новыми реальностями: “холодная война”, войны в Корее и Вьетнаме. Это заставляет США на десятилетия сохранить призывную систему. Она по-прежнему господствует и в континентальной Европе. Военная элита развитых стран, за исключением Великобритании, Канады и Австралии, принимает этот способ комплектования своих армий как естественный и единственно возможный. Однако в эпоху радикальных перемен, вызванных современным экономическим ростом, многие укоренившиеся представления рано или поздно приходится пересматривать. Так было и с воинским призывом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.