Предисловие

Предисловие

Паситесь, мирные народы.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

Пушкин

Возможность капитализма – социализма пришла как результат разделения труда в XVII–XVIII вв. Капитализм возник естественно.[1] Социалистический СССР, а вскоре не менее социалистические Италия – Германия появились с окончанием Первой мировой войны. Под влиянием иллюзий первых советских лет западные и другие общества качнулись влево.[2]

Знаменателен финал следующей войны – страны «оси» потерпели поражение, а советские штыки – деньги разнесли по миру моровую заразу «передового учения». В Китае – Вьетнаме – Индонезии утвердились коммунистические режимы. В Индии пришел к власти просоциалистический клан Ганди – Неру. Британские избиратели отвергли выигравшего войну Черчилля в пользу лейбористов. Громадно выросло влияние компартий Италии – Франции.

Тем временем жизнь резко менялась, особенно на Западе: никогда ее уровень, причем не одной верхушки, а всех столь сильно – быстро не улучшался, как в США в XX в.[3] На Востоке и в Африке тоже немалые изменения.

К концу века почудилось, будто поражение СССР в холодной войне «закрыло вопрос» – укреплялся средний класс, страны двигались вправо. Два десятилетия спустя «призрак коммунизма» поднялся из праха и опять колобродит по миру. Правда, в 2008 по-тихому скончалась недавно еще мощнейшая Коммунистическая партия Италии, но каждый пятый россиянин голосует за партию Зюганова, и множится число «государственников». Выборы в беднейшей в Европе Молдове выиграли было коммунисты; к Китаю – Вьетнаму – Кубе присоединилась Венесуэла – Боливия – Перу, другие южноамериканские страны; Обама усиливает державную роль в экономике – социалисты разных мастей есть везде. Куда идем, что будет?

В моей, последней уже, работе негусто материала, неведомого просвещенному читателю (есть повторения прежних книг, тешусь малыми тиражами); норовя изложить существенное систематически, строчу для связности и прописи. Цель – сведя воедино неоглядный материал, относящийся к теме, структуризировать его, оттенив мою точку зрения на спорные (иногда беспросветно) аспекты.[4] Спорные, ибо преобладающая часть читателей, так называемые левые, со мною не согласятся, но хочу, чтобы ведали отличные точки зрения. В вузах подобный курс не читают (напрасно). Тема широка, и получилось длинновато, все же лакуны зияют.

Название книжки занято, слава богу, не по-русски.[5] По понятной причине в ней преобладает американский материал (не такая явная причина – российская литература полнится останками прежней идеологии). В длинном списке литературы названы не одни цитируемые работы, он укажет читателю книги лучше моей.[6] Необычное число сносок (читатель волен их пропустить) и скобок свидетельствуют о литературном моем малоумении.[7] Не мыслю переубедить верующих, располагаю: расслабятся – призадумаются и насладятся переосмыслением несагитированные.[8]

Одна из причин отсутствия количественных оценок – не очень им доверяю. Статистика потребления зиждется, в основном, на опросах. Причины, по которым им не приходится верить, я описал в книге Уровень.[9] В российской литературе достоверность информации не обсуждается, да и в западной – нечасто.[10]

В «общественных науках» трудно быть точным. Дело не только в качестве цифровой информации. В § XII перечислены «причины бедности», и, уверен, упустил какие-то случаи, когда не поймешь – не старается или же просто не везет?

Хотим мы или нет, конструкция власти и экономики есть устройство жизни. Проблемы, которые я обсуждаю, дико сложны и, как изъясняются современные грамотеи, неоднозначны. Кое-какие (!) черты социализма выглядят завлекательно, но дело не в симпатиях, а в реальности – реализуемости, в вопросе, который экономист не может не задать – какой ценой? Увы, не всегда ясно, что именно хорошо, а что плохо, и кому; на закате жизни осознал неоднозначность истины. Несомненна зависимость от угла зрения – на выборах в США голосую за республиканцев, то есть я консерватор. Предпочитаю свободу насильному равенству.

Война между «левыми» – «правыми» идет по всему фронту – взгляды охватывают всю гамму экономических – политических – культурных воззрений, от отношения к борьбе Израиля за существование до величины налогов и экологии. Зная, к какому «лагерю» кто принадлежит, знаешь конкретные позиции, во всяком случае, в Америке. Российскому читателю и не вообразить, насколько различны воззрения и как ожесточенны расхождения, страсти кипят и хлещут через край.

Мои вкусы – предпочтения – предрассудки из ушедшего XX в. Но автор книжки – я. Мое несогласие редко обнажает нечто неведомое «противной» стороне.[11] Так, указывая трудности определения показателей, надеюсь, что оппоненты о них знают. Вторгаясь в несусветно сложную тему, я неотвратимо в чем-то ошибаюсь. Ничто (кроме труизмов) не бывает правильно на 100 процентов; претендую на преимущественную правоту. Иногда перегибаю палку, иначе не выпрямишь. Да и нет идеальных, не ущемляющих чьи-то интересы решений.

Сомневаюсь, что, едва книжка будет опубликована, все бегом побегут исполнять рекомендации, хочу лишь «привлечь внимание». После 2008–9 не покажется, что ломлюсь в настежь распахнутые ворота.

Есть несколько вариантов – разновидностей социализма – какой более (или менее) соответствует, не определить; по старой приговорке, все они хуже. В 1917 (Парижская коммуна длилась недолго) теоретические спекуляции, включая марксизм, к которому я чаще всего (не по любви) обращаюсь, начали воплощаться в жизнь. Громадную роль играют национальные – религиозные особенности; прокламируя всеобщность законов развития общества, Маркс проврался и тут.

Посвящаю книгу памяти друга, Володи Генса. Женя Иванов давно уговаривал написать «про капитализм». Благодарю жену, помимо прочего выправившую сноски (читатель ведает, кого бранить за ошибки), друзей, читавших рукопись, особенно Алека Бобенышева, Эмму Брук и Володю Надеина, а также Стива Гранта, с кем мы полезно спорили, и Андрея Покровского, с кем спорили однажды.