Заключение. Историческое значение современного социализма

Заключение. Историческое значение современного социализма

1. Социализм в истории

Нет ничего труднее, чем отчетливо увидеть исторические перспективы современных движений. Близость явления искажает истинные пропорции. Историческое суждение прежде всего требует дистанции.

Всюду, где живут европейцы или потомки европейских эмигрантов, мы видим работу социализма; в Азии он стал знаменем, вокруг которого собираются враги европейской цивилизации. Если интеллектуальное господство социализма останется непоколебленным, тогда через короткое время вся основанная на сотрудничестве культура, которую Европа пестовала тысячелетиями, будет разбита вдребезги. Ведь социалистическое устройство невозможно. Все порывы к социализму ведут только к разрушению общества. Заводы, рудники и железные дороги остановятся, города опустеют. Население промышленных районов вымрет или разбредется. Крестьянин вернется к натуральному замкнутому домашнему хозяйству. Без частной собственности на средства производства не останется в конечном итоге ничего, кроме производства для своих непосредственных нужд.

Нет нужды в деталях описывать культурные и политические последствия такого преобразования. Конные набеги и грабежи кочующих степных племен опять станут опустошать Европу. Кто сможет противостоять им на скудно населенной земле после того, как износится оружие, оставшееся от высокой техники капитализма?

Это одна возможность. Но есть и другие. Может так случиться, что некоторые народы останутся социалистическими и после того, как остальные вернутся к капитализму. Тогда только социалистические страны будут двигаться к упадку. Капиталистические страны продолжат путь к более высокой стадии разделения труда, пока в силу фундаментальных законов общества, которое втягивает людские массы в систему персонального разделения труда, а земли — в систему территориального разделения труда, они не цивилизуют отсталые народы или не уничтожат их в случае сопротивления. Такой всегда была историческая судьба народов, которые не вступили на путь капиталистического развития или преждевременно останавливали движение по нему.

Может быть, однако, что мы чудовищно преувеличиваем важность современного социалистического движения. Возможно, что оно имеет не большее значение, чем вспышки гнева против частной собственности, проявившиеся в средневековых еврейских погромах, в движении францисканцев или во времена Реформации. Возможно, что большевизм Ленина и Троцкого не более значим для современного капитализма, чем господство в Мюнстере анабаптистов Книппер-доллинга и Бокельзона для капитализма XVI столетия. [407] Как тогда цивилизация преодолела эти атаки, так и теперь она может восстать из бурь нашего времени еще более сильной и очищенной.

2. Кризис цивилизации

Общество есть продукт воли и действия. Только человек способен желать и действовать. Мистика и символизм коллективистской философии не могут скрыть того факта, что все разговоры о мышлении, желании и действиях общества есть всего лишь образные высказывания и что концепция чувствующего, мыслящего, водящего и действующего общества есть просто антропоморфизм. Общество и индивидуум взаимно предполагают друг друга. Те предшествовавшие выделению индивидуумов первобытные совокупности, существование которых можно предположить на основании логических и исторических соображений, могли представлять собой стадо или стаю, но они не были обществом, т. е. союзом, возникшим и существующим в силу сотрудничества мыслящих субъектов. Люди построили общество, превратив свое поведение во взаимообусловленную кооперацию.

Основа и исходная точка общественной кооперации заключается в поддержании мира, сущность которого образует обоюдное признание «наличной собственности». Из владения de facto, [408], поддерживаемого силой, возникает правовой институт собственности и одновременно правовой порядок и аппарат принуждения для поддержания его. Все это есть результат сознательного, понимающего свои цели воления. Но это воление направлено только на получение самых непосредственных и прямых результатов. Об отдаленных последствиях оно не может знать и не знает ничего. Люди, созидающие мир и правила поведения, озабочены только нуждами текущего часа, дня, года; они и не задумываются, что одновременно трудятся над созиданием громадного и хорошо структурированного образования — человеческого общества. Отдельные институты, в своей совокупности поддерживающие существование общественного организма, созданы только для пользы текущего момента. Они представляются своим создателям обособленно полезными и необходимыми; их общественная функция остается для них чуждой.

Ум человека медленно созревает до признания социальной взаимозависимости. Сначала общество представляется для индивидуума настолько таинственным и непостижимым образованием, что, уже отказавшись от идеи Бога при объяснении явлений природы, он все еще предполагает божественную волю, которая владычествует над судьбой человека. Кантовская Природа, которая ведет человечество к особой цели, Гегелевский Мировой дух и Дарвиновский Естественный отбор есть последние великие проявления такого подхода. На долю либеральной философии общества досталось объяснить общество через действия человека, не прибегая к метафизическим приемам. Только либерализм преуспел в истолковании общественной функции частной собственности. Он не удовлетворился идеей «справедливости», которая принимается как данность, не подлежащая дальнейшему анализу, или обусловливается неуяснимой склонностью к праведному поведению. Либерализм основывает свои выводы на учете и оценке последствий поступков.

В старину собственность была священной. Либерализм разрушил этот ореол святости, как и все другие. Он «низвел» собственность до уровня полезных земных отношений. Собственность уже не воспринимается как абсолютная ценность — она получает признание как полезное средство. В области философии такое изменение представлений происходит без особых затруднений: на смену неудовлетворительной доктрине приходит удовлетворительная. Но в жизни и в сознании масс фундаментальные революции представлений не проходят гладко. Это не пустяк, когда идол, в страхе, перед которым человечество жило тысячелетиями, оказывается разрушенным и трепещущий раб внезапно делается свободным. То, что было законом в силу веления Бога, становится законом в силу человеческого волеизъявления. Прежде определенное делается неопределенным; добро и зло, справедливость и несправедливость — все это колеблется, шатается. Старые скрижали закона разбиты, и человек должен сам создать для себя заповеди. Этого нельзя достичь путем парламентских дебатов или мирным голосованием. Пересмотр нравственного кодекса не может быть произведен без глубокого потрясения умов и взрыва страстей. Чтобы признать общественную полезность системы частной собственности, нужно прежде убедиться в пагубности всех других систем.

Что именно в этом существо великой борьбы между капитализмом и социализмом, становится очевидным, когда мы сознаем, что тот же процесс разыгрывается и в других сферах нравственной жизни. Не одна проблема собственности служит сегодня предметом дискуссий. То же самое с проблемой кровопролития, которая будоражит весь мир в различных обличьях, особенно в форме проблемы войны и мира. Но предельно очевидной становится принципиальная однородность процессов, происходящих в нравственной сфере, когда мы обращаемся к сексуальной морали. И здесь вековые предписания трансформируются. То, что было табу, священным установлением, теперь соблюдается, лишь поскольку признается благом для человека. Этот пересмотр основ нравственных предписаний побуждает поставить под сомнение все нормы поведения, господствовавшие до сих пор. Люди спрашивают: действительно ли они необходимы или же без них можно обойтись.

Во внутренней жизни индивидуума отсутствие морального равновесия порождает тяжкие психологические шоки, известные в медицине как неврозы [475*]. Это характерная болезнь нашего времени, времени меняющейся нравственности и духовного созревания народов. В общественной жизни разлад изживается в конфликтах и ошибках, которые мы переживаем с содроганием. Так же как для жизни отдельного человека чрезвычайно важно, сумеет ли он выйти здоровым и полным сил из страхов и волнений периода созревания, или же на всю жизнь покроется рубцами, которые постоянно будут мешать развитию его способностей, так и для общества не менее важно, как выдержит оно битвы вокруг проблемы организации. Либо подъем к более тесной общественной взаимосвязи индивидуумов, а значит, и к более высокому уровню благосостояния, либо упадок кооперации и потому упадок общественного богатства — такой выбор стоит перед нами. Третьего не дано.

Великое общественное противоборство идет через мысль, волю и поведение отдельных людей. Общество живет и действует только в отдельных людях; оно есть не что иное, как определенная совокупность индивидуумов. Каждый несет на своих плечах часть общества; никто не может сбросить свою долю ответственности на других. И никто не найдет спасения для себя лично, если общество как целое устремляется к закату. Потому каждый в собственных интересах должен отважно бросить все свои силы в битву душ. Никто не может безучастно остаться в стороне; усилия каждого сказываются на общем выборе. Каждый человек, хочет он того или нет, участвует в грандиозной исторической схватке, в решительном сражении, которое нам навязала наша эпоха.

Общество создано не Богом и не мистическими «силами природы» — оно создано Человечеством. Сохранит ли общество способность к развитию или оно обречено на упадок, зависит от человека (в том смысле, в каком причинная обусловленность всех событий позволяет нам говорить о свободной воле). Хорошо ли общество или дурно — об этом можно спорить. Но тот, кто предпочитает жизнь смерти, счастье страданию, благосостояние нищете, тот должен поддерживать существование общества. А тот, кто желает, чтобы общество существовало и развивалось, должен также принимать без каких бы то ни было ограничений и оговорок частную собственность на средства производства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.