8. Рынок – средство. Устойчивые общественные отношения – цель

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

8. Рынок – средство. Устойчивые общественные отношения – цель

Обобщим выводы, сделанные в предыдущих главах.

Всякая феодально-государственная собственность, а так же её разновидность: коммунистическая государственная собственность, – управлялась и защищалась привилегированной государственной или партийно-государственной бюрократией. Государственные интересы при этом были такими, какими их понимало коллективное бюрократическое мышление, как главное собственническое мышление на высшем этапе развития феодальной традиции государственной власти.

Национально-государственная же собственность управляется и защищается политической действенностью национально-общественной государственной власти, которая осознала и обозначила свой национальный корпоративный интерес в мировых рыночных капиталистических отношениях. В идеале национально-общественная государственная власть является сословно-корпоративной, с чётким сословным разделением труда и с сословными правами на определённую часть национальной собственности, с особыми внутрисословными отношениями и культурами, объединяемыми наличием самодовлеющего политического национального сознания на основе национальной общественной этики и морали. Национализация политических, юридических, экономических отношений и всей собственности конкретной страны, как одна из главных задач Национальной революции, есть лишь непременное условие для появления зародыша традиции именно такой, национально-общественной государственной власти. Но при всех прежних Национальных революциях, которые происходили в переживших буржуазные революции странах, национализация осуществлялась опытным путём, без ясного понимания, что надо стремиться именно к этой стратегической политической цели. Признаки приближения националистических политических сил к такому пониманию под воздействием русского ленинского большевизма обозначились, быть может, лишь в фашистской Италии и в национал-социалистической Германии.

Переход от феодально-бюрократической государственной власти к национально-общественной государственной власти всегда и везде совершался не непосредственно от одной к другой, а через промежуточную буржуазную или буржуазно-демократическую революцию. Буржуазная или буржуазно-демократическая революция до основания разрушала феодальную традицию государственной власти, которая позволяла феодальной бюрократии контролировать совокупную собственность государства и управлять ею так, чтобы не давать возможности коммерческим интересам подорвать основы производственных отношений. Феодальная бюрократия всесторонней регламентацией экономических отношений и прав собственности позволяла только товарную продукцию и лишь на определённых условиях превращать в абсолютную коммерческую собственность. Но после начала буржуазной революции, вся собственность, в том числе связанная с производственными отношениями, начинает растаскиваться и превращаться в абсолютную частную собственность. И кем же? В основном теми, кто сделал крупные спекулятивные и ростовщические капиталы, занимался расхищением казны, разбоем, взяточничеством, обосновывая и оправдывая свои поступки догмами гуманитарного либерализма. Эти новые собственники стремятся превратить захваченную собственность в абсолютный товар, то есть в собственность, отчуждаемую от самой страны. И единственным сдерживающим их фактором становятся представительная буржуазная власть и создаваемые ею для поддержания социальной устойчивости новые исполнительные учреждения управления.

При таком положении дел проблема сохранения политической целостности страны прямо толкает представительную власть поощрять высокопоставленных чиновников новой исполнительной власти к расхищению земельной и прочей собственности, как средству удержания её под контролем центрального правительства. Очень наглядно это происходило в начале 90-х годов в России, когда коммунистическая номенклатура получила негласные права представительных властей всех уровней на сознательное превращение советской государственной собственности в свою частную собственность. Но превращение советской госсобственности в частную собственность номенклатуры и бюрократов совершалось в условиях идеологического господства либерального взгляда на неё, как на абсолютную частную собственность. Поэтому получался чудовищный парадокс. Чем честнее, чем нравственнее и патриотичнее был бюрократ или чиновник, тем он сознательнее должен был стремиться захватить наибольший кусок собственности, чтобы её не расхитили безответственно циничные дельцы. Но захваченная собственность изменяла его отношение к социальным идеям и идеалам, разрушала их, заменяла циничным эгоизмом владельца абсолютной частной собственности, владельца товара, который он стремился вывести из-под всякого контроля власти для спекулятивной перепродажи ради личного обогащения. При режиме же диктата коммерческого космополитизма, когда власть полностью оказалась в руках правящего класса подобных собственников, бюрократические собственники постепенно отчуждались от традиции государственности, традиции подавления государственной властью интереса абсолютной частной собственности для создания условий развитию производительных сил страны. Подобное моральное и нравственное перерождение подавляющего большинства бюрократов происходило при всех буржуазных революциях, после чего бюрократы превращались в циничных паразитов, главных слуг и главную опору режима диктатуры коммерческого космополитизма, равнодушных к дальнейшей судьбе страны, озабоченных только сиюминутным собственным благополучием и текущим управлением ради удержания власти.

Национализация в странах, которые пережили буржуазно-демократическую революцию и режим диктата коммерческого космополитизма, оказывалась необходимой именно для жесточайшего подавления укореняемого самой бюрократией исполнительной власти отношения к собственности, как к абсолютной частной собственности, как к товару. Происходила она, главным образом, вследствие насущнейшей политической задачи революционным насилием прекратить гибельное для каждой из таких стран разрушение производительных сил, которое неумолимо превращало их в сырьевые колонии уже промышленно развитых национальных государств мира, обрекало на бедность, нищету и вырождение большинство связанного с производством населения. Вопрос вставал прямо и однозначно о корпоративном спасении предрасположенного к производственным отношениям государствообразующего населения через революционно решительную национализацию всей собственности разграбленной ворами и спекулянтами страны.

Посредством национализации территории и производительных сил сразу же уничтожались условия для продолжения коррупции, обусловленного ею экономического, а с ним и политического хаоса, царящего вследствие господства частнособственнических интересов, и утверждались принципиально новые цели власти. По существу подчинения всех ресурсов страны развитию производительных сил они являлись стратегическими, а по политическому смыслу следующими. Становление производительных сил должно подчиняться интересам развития конкретного национального общества, а не интересам идеального рынка. Рынок лишь средство для разрешения экономических проблем. А цель действий власти в том, чтобы создавать наилучшие условия для устойчивого развития конкретного национального общества на основе устойчивого развития национальной созидательной экономики.

Создание самых благоприятных условий для выстраивания экономики конкретного созидательного общества проводилось в жизнь зарождающимися первым и вторым сословиями военно-политического режима диктатуры промышленного интереса, тогда как чиновничий аппарат превращался в исполнительный инструмент этих сословий, используемый при воплощении в жизнь решений общественно-государственной власти. Рынок же общественно-государственная власть подлаживала под рационально объясняемые политиками национальные интересы, чтобы он обеспечивал максимально выгодное национальному обществу развитие производительных сил. Свергаемый же Национальной революцией правящий класс диктатуры коммерческого интереса всегда и везде утверждал совершенно противоположное. Он ставил власть с ног на голову, объявляя целью власти – налаживание некоего идеального для любой страны космополитического рынка товарно-денежных отношений, а безликие и безымянные общество и демократию определял, как средство для построения такого рынка.

Мировой опыт свидетельствует, что первая национализация в конкретной стране проводится в жизнь военно-политическим насилием режима осуществления диктата производительного, главным образом промышленного, интереса. И первая национализация служит для решения сверхзадачи – мобилизационно ускорить восстановление и развитие всех производительных сил через направляемое националистическим государством воспитание среди молодых поколений культуры рыночной конкуренции, основанной на национальной этике корпоративного труда. Эта первая, насильственная национализация всей собственности страны совершается после социальной Национальной революции ради спасения производительных сил как таковых. Собственники производительных сил примиряются с нею постольку, поскольку осознают, что только таким образом производство становится рентабельным и начинает давать доход, прибыль, позволяет им выйти на мировые рынки и добиваться на них успеха. То есть, после национализации безусловные частные права на связанную с производительными силами собственность заменяются безусловными частными правами на часть прибыли, получаемой вследствие действенной эксплуатации и развития средств производства, которые необходимы для развития производительных сил национального общества.

Иначе говоря, вследствие совершаемой первыми двумя сословиями насильственной национализации предприниматель производства и частный собственник средств производства по сути становятся лишь добровольными арендаторами у режима защиты интересов национального общества, арендаторами средств производства, средств получения прибыли. Положение арендаторов поднимает социальную ответственность данных собственников, социологизирует их поведение в национальном государстве, заставляя быть примером в социально-корпоративной этике труда и бытовой нравственности, – ибо именно от этого, в значительной мере, зависит их частная прибыль. Доказательством тому является опыт режимов Национальной революции и Национальной Реформации во всех странах, где свергались асоциальные диктатуры коммерческого космополитизма. Однако предприниматель признает право общественной власти на такой контроль над собой лишь в том случае, когда увидит в ней ответственного Сверхсобственника, частью которого становится и он сам. Поэтому национализация возможна только на определённом уровне политической зрелости связанных с производством средних имущественных слоёв горожан, при их готовности к становлению национального общественного самосознания ради капиталистического развития производительных сил страны.

Когда слой предпринимателей и частных собственников становится подотчётным коренным национально-общественным интересам, национальной государственной власти, тогда только и возникают политические условия для действительной демократии. Посредством национальной демократии, при жёсткой конкуренции при демократических выборах к власти приходит лишь та политическая сила, которая способна доказать, что готова направлять экономическое и политическое развитие таким образом, чтобы продолжался рост материального благополучия национального среднего класса и всего общества, обеспечивая стране политическую устойчивость, а нации – уверенное в завтрашнем дне мировосприятие.

Только обслуживающие коммерческие интересы либералы поднимают вопрос о частной собственности, как вопрос о неком принципе. Для национального же общества вопрос о частной собственности есть лишь вопрос экономической целесообразности на данный момент времени, на данной ступени проведения экономической политики, которая осуществляется в интересах национального развития. В одних обстоятельствах более прибыльной для нации оказывается приватизация определённой собственности, в других – национализация этой собственности национальным государством. Разные политические силы предлагают свою экономическую политику, свою политику в отношении собственности на определяемый национальной конституцией срок, а уже само национальное общество при демократическом выборном процессе решает, какой силе, какой политике, в том числе политике в вопросах собственности оно отдаёт в течение этого срока предпочтение.

Разумеется, такой, национальный подход к вопросу о частной собственности непонятен и ненавистен спекулянтам и ростовщикам, представителям коммерческого интереса. Их взгляды космополитические, не привязанные к целям и задачам экономического развития какого-либо общества, какой-либо страны. Подавить их корыстный космополитизм, их стремление любой ценой, вплоть до использования криминальных мер превратить вопрос о частной собственности в принцип политической борьбы, заставить их служить целям общественного и государственного развития можно только силой, только используя рычаги государственной власти, только в национальном государстве, становление которого начинается с Национальной революции.

Национальная революция и осуществляющая такую революцию авторитарная военно-политическая диктатура исчерпывают свой запас положительного воздействия на развитие производительных сил и общества постольку, поскольку в среде участников производственных отношений укореняется господство идей необходимости и выгодности, естественности национализации общественного сознания, национализации производительных сил и территории страны. Когда же новый правящий класс собственников проникается духом национально-корпоративной солидарности и готов своим политическим примером продолжать оказывать воздействие на развитие национально-общественного сознания в течение эпохи Национальной Реформации, тогда созревают условия для расширения демократизации политических отношений. Такая демократизация позволяет встраиваться в национальные общественно-политические отношения и представителям коммерческого интереса, а при господстве националистической идеологии допускать сосуществование с ней либеральных воззрений.

При интеграции в мировой рынок действенная конкурентоспособность товарной продукции национальных производительных сил невозможна без их непрерывного научно-технологического и структурного усложнения. А оно требует непрерывного усложнения и углубления социологизации национально-общественного сознания, культуры производства и корпоративной этики труда всей нации. Всю эпоху Национальной Реформации государственная власть должна наращивать целенаправленное насилие, непрерывно совершенствующее производственные отношения нации, приспосабливая их под требования непредсказуемых особенностей мирового экономического и политического развития. Поэтому всю эпоху Национальной Реформации должна продолжаться политика предельно возможной национализации общественного сознания ради того, чтобы национально-общественная государственная власть могла управлять совершенствованием национальных производственных отношений. И политика непрерывной национализации общественного сознания действительно продолжалась во всех странах, которые переживали следом за буржуазными революциями Национальные революции и, в конечном итоге, стали промышленно развитыми капиталистическими государствами.

В этих странах объективно происходило постепенное изменение идеологического основания национально-государственной власти. Если Национальная революция, разрешая задачу мобилизационного преодоления общегосударственного кризиса, за своё идеологическое обоснование неизбежно должна принять радикальный антитезис радикальному либерализму, а именно политическую концепцию технократического промышленного национализма в качестве антитезиса гуманитарному либерализму. То после демократизации режима диктатуры промышленного политического интереса и политическом переходе от этапа Национальной революции к этапу собственно Национальной Реформации, технократический национализм, из идеологии обоснования жёстко технократического переустройства всей системы общественных отношений, преобразуется в идеологию демократического национализма.

Идеология демократического национализма обосновывает политику доведения национально-государственной власти до уровня общественно-государственной власти сословно-корпоративного национального государства. И национализация неизбежно углубляется по мере осуществления такой стратегической политики, распространяясь не только на вопросы материальной и интеллектуальной собственности. Национализация оказывается тем глубже, тем полнее, тем всеохватнее, чем глубже и полнее, чем определённее социально-корпоративным становится национально-общественное сознание, чем осознаннее оно утверждает и поддерживает национально-государственную систему власти.

Можно сказать и иначе. Чем выше уровень национального самосознания общества, чем выше политическая активность национального общества, тем определённее нация выступает субъектом права и субъектом политической силы для осуществления контроля над всей совокупной собственностью в своём национальном государстве, то есть, тем шире и глубже она оказывает воздействие на прогрессивное развитие национальных производительных сил. Поэтому в эпоху Национальной Реформации наиважнейшей целью национально-государственной власти, которая решает сверхзадачу мобилизационного подъёма производительных сил до состояния рыночно конкурентоспособного товарного производства, отвечающего самым строгим требованиям мирового рынка, становится непрерывное воспитание высокого национального самосознания у молодых поколений государствообразующего этноса, поощрение их активно национальной политической позиции.

Национализация по существу не может быть неким тактическим изменением курса проведения рыночных реформ диктатурой коммерческого политического интереса, как это подаётся представителями власти ныне господствующего в России режима. Подобное представление о национализации есть вульгарная и безграмотная профанация революционного переворота в историческом развитии всякой конкретной страны. Национализация есть стратегическая политическая технология построения самых передовых рыночных отношений, самого развитого товарно-денежного обмена промышленной капиталистической цивилизации и осуществляться она может только режимом диктатуры промышленного политического интереса. Она немыслима без стратегического планирования воспитания среди молодых поколений предпринимательской культуры эксплуатации производительных сил конкретной страны, без целенаправленного развития национально-государственной властью социально-корпоративных общественных отношений, как непременного условия постоянного роста эксплуатационной эффективности и конкурентоспособности национальных производительных сил. И такое стратегическое планирование, так или иначе, совершается всю эпоху Национальной Реформации.

Всю эпоху Национальной Реформации государственная власть не может отказаться от идеологии национализма и национальной демократии, решая две наиважнейшие политические задачи. Во-первых, продолжая воспитание цивилизационной этики труда, сословного и сословно-корпоративного национального самосознания в постепенно складывающемся национальном обществе. А, во-вторых, посредством сосредоточения всех средств, всех ресурсов государства производя непрерывное совершенствование национальных производительных сил для достижения высочайшей конкурентоспособности товарной продукции, направляемой на внешние рынки. Ибо только так возможно догнать передовые промышленно развитые страны и оказаться в числе лидеров мирового научно-технологического развития, – о чём свидетельствует мировой исторический опыт, особенно наглядный в случае с послевоенной Японией.

Политически прагматичный вывод из этого вытекает один. Всерьёз и ответственно сейчас о национализации в России можно говорить только в тотальном смысле, только с точки зрения революционного подхода, подразумевая полное политическое уничтожение абсолютной частной собственности и подавление самостоятельности коммерческого политического интереса. И не просто подавление, а всеохватное, отрицающее право на идеологическую и политическую самостоятельность в любом виде, в любом проявлении в течение всей предстоящей эпохи русской Национальной Реформации, то есть, при жизни трёх поколений участников производственных отношений. Ибо политическое создание сословно-корпоративной нации завершается только в третьем поколении после начала Национальной революции. К тому времени из экономики и политики уходит последнее поколение, помнящее не национальные социально-политические и экономические отношения, а национальное общественное сознание укореняется среди дееспособного населения, превращается в традицию, суть которой в том, что национализация является естественным правом нации.

Серьёзный подход к вопросу о национализации немыслим без представлений об обобществлении всей собственности страны. Такой подход политически отрицает господствующий режим диктатуры коммерческого космополитизма и его правящий класс. И когда о национализации высказываются правительственные лакеи крупных коммерческих спекулянтов, то есть подлинных заказчиков политики этого самого режима, они занимаются досужей и политически безграмотной болтовнёй. Они, вроде лакея Чичикова Петрушки, совершенно не понимают смысла произносимых, так красиво звучащих слов, которыми прикрывается разбойный передел абсолютной частной собственности, осуществляемый посредством чиновно-полицейского аппарата насилия исполнительной власти.

13 июля 1997г.