Петр Чайковский (1840–1893)

Петр Чайковский (1840–1893)

В 1885 г. Чайковский снимал дачу в Майданове, в небольшой деревне под Клином, примерно в 100 километрах от Москвы. После многих лет блужданий по России и Европе 45-летний композитор испытывал величайшее облегчение от того, что его жизнь наконец-то устроилась.

«Я чрезвычайно доволен своим домиком, своим одиночеством и свободой и беспрестанно благодарю Бога, ниспославшего мне наконец то, чего я так давно жаждал», – писал он своей покровительнице Надежде фон Мекк[119].

Остаток своей жизни он проведет в Клину или под Клином.

Вскоре после приезда Чайковский установил расписание, которому неуклонно следовал, когда находился дома. Он просыпался рано, до восьми утра, и отводил себе час на чаепитие, курение и чтение – сперва из Библии, а затем из какой-нибудь другой книги, которая тоже была для него, по словам брата Модеста, «не только развлечение, но и труд»: он выбирал, к примеру, английскую книгу или же философское сочинение Спинозы, Шопенгауэра. Затем он выходил на первую прогулку, не более чем на три четверти часа.

В 9.30 Чайковский садился за работу, но приняться за сочинение музыки он позволял себе лишь после того, как управится с нелюбимыми делами, вычиткой корректуры или личной корреспонденцией. «Петр Ильич всегда, прежде чем приступить к приятному делу, спешил отделаться от неприятного», – комментирует Модест.

Ровно в полдень он прерывался на обед, которым наслаждался вполне – Петр Ильич не был переборчив в еде и хвалил всякое блюдо, зачастую просил также передать комплименты повару. После еды он в любую погоду отправлялся на прогулку. Брат поясняет: «Где-то когда-то он вычитал, что человеку необходимы для здоровья два часа ходьбы, и соблюдал это правило с педантичностью и суеверием, будто если пяти минут недохватит, то он заболеет, произойдут какие-то невероятные несчастья».

Суеверия Чайковского отчасти были оправданы – во время прогулок в нем зарождались идеи будущих произведений, и он нередко останавливался и делал записи, которые потом проверял и развивал за пианино. В письме Надежде фон Мекк Чайковский позволяет заглянуть в свою творческую лабораторию:

«Обыкновенно вдруг самым неожиданным образом является зерно будущего произведения. Если почва благоприятная, то есть если есть расположение к работе, – зерно это с непостижимою силою и быстротою пускает корни, показывается из земли, пускает стебелек, листья, сучья и наконец цветы. Я не могу иначе определить творческий процесс, как посредством этого уподобления. Вся трудность состоит в том, чтоб явилось зерно и чтоб оно попало в благоприятные условия. Все остальное делается само собой. Напрасно я бы старался выразить вам словами все неизмеримое блаженство того чувства, которое охватывает меня, когда явилась новая мысль и когда она начинает разрастаться в определенные формы. Забываешь все, делаешься точно сумасшедший, все внутри трепещет и бьется, едва успеваешь начинать эскизы, одна мысль погоняет другую».

После прогулки Чайковский пил чай и в течение часа читал газету или журналы по истории, затем в 17.00 он снова отправлялся на двухчасовую прогулку. Ужинали в 20.00. После ужина, если собирались гости, Петр Ильич охотно играл в карты, в одиночестве же он читал, раскладывал пасьянс, по словам брата, всегда немного скучал.