Памятники с купальными сводами

Пару лет назад в моем родном штате Коннектикут губернатор Джон Роуланд заключил соглашение о том, чтобы перебазировать команду «Нью-Инглэнд Патриоте» в Хартфорд. Как сообщает Дайан Скарпони из «Ассошиэйтед Пресс», «при стоимости строительства нового стадиона, который должен был появиться на набережной Хартфорда, равной 374 миллионам долларов, речь шла о самой дорогой подобной сделке в истории Национальной футбольной лиги». Кэрол Бэйс из «Нью-Хэйвен эдвокатс» отметила: «Согласно договоренности, достигнутой между Роуландом и владельцем "Пэтриотс" Робертом Крафтом, команда на 30 лет будет освобождена от арендной платы за стадион, а также от налога на недвижимость и страховых издержек». (Позднее эта сделка сорвалась из-за того, что Массачусетс сделал Крафту предложение, которое показалось ему еще более выгодным.)

Несмотря на весьма высокую сумму сделки, намечавшейся между штатом Коннектикут и «Пэтриотс», она лишь немного превышала 360 миллионов долларов, которые город Денвер согласился потратить на новый стадион для команды «Бронкос». Подобные проекты получили распространение по всей стране. В 1997 году в журнале «Брукингс ревью» экономисты Роджер Нолл и Эндрю Цимбалист так описывали тогдашнюю ситуацию: «Новые сооружения стоимостью не менее 200 миллионов долларов были построены или продолжают возводиться в Балтиморе, Шарлотте, Чикаго, Цинциннати, Кливленде, Милуоки, Нэшвилле, Сан-Франциско, Сент-Луисе, Сиэтле, Тампе и Вашингтоне и планируются также в Бостоне, Далласе, Миннеаполисе, Нью-Йорке и Питтсбурге. Масштабная реконструкция стадионов была предпринята в Джексонвилле и Окленде. По оценкам экспертов, до 2006 года на новые сооружения для профессиональных спортивных команд будет потрачено более 7 миллиардов долларов. Большая часть этой суммы поступит из государственных источников».

Субсидируя строительство спортивных объектов, государство взимает налоги с рядовых граждан и увеличивает доходы некоторых весьма состоятельных лиц — профессиональных спортсменов и владельцев команд. Что же служит оправданием для подобной практики? Считается, что в долгосрочной перспективе этот щедрый дар с лихвой окупится, обеспечив мощный толчок для местной экономики. Этот аргумент игнорирует рекомендацию Бастиа о том, что обдумывая экономическую политику, наряду с тем, что видно, следует учитывать и то, что не видно.

В день игры активность вокруг стадиона бьет ключом. Люди приобретают билеты, принося доход команде. Билеты облагаются налогами, принося доход государству. На стадионе болельщики покупают хот-доги и пиво, деньги от продажи которых достаются как торговцам, так и государству. До или после игры пришедшие на стадион болельщики могут захотеть перекусить, обогащая тем самым расположенные поблизости рестораны. Возможно, они зайдут также в местный музей или останутся смотреть представление после игры. И во время сооружения стадиона, и после сдачи его в эксплуатацию у местных строительных компаний увеличится объем работ — сперва строительство, а затем текущий ремонт стадиона, подъездных дорог, автостоянок и т.п.

Когда мы смотрим на то, что видно, представляется очевидным, что стадион послужил стимулом для роста местной экономики. И только когда мы обратим внимание на то, что не видно, выясняется, что общая картина не столь радужна. Необходимо где-то раздобыть ресурсы, расходуемые на сооружение стадиона и инфраструктуры.

«Да, — ответит сторонник строительства стадиона, — но государство собирается взять большую часть денег взаймы, поэтому оно, по сути дела, создает ресурсы, необходимые для проекта, просто за счет своей кредитоспособности».

Однако Бастиа подчеркивал, что в любом займе деньги всего лишь посредник. В конечном итоге взаймы всегда берется существующий в настоящий момент товар. Когда государство кредитует фермера деньгами, он расходует их на покупку трактора. (В примере Бастиа фигурирует плуг, но мы будем более современны.) Таким образом, в действительности фермер берет в кредит именно трактор. А поскольку в каждый конкретный момент в наличии имеется лишь ограниченное количество тракторов, то в результате кто-то другой этот трактор не получит.

То же самое относится и к льготным условиям строительства стадионов, и ко всем аналогичным попыткам государства «поддержать промышленность». Если строительные компании строят стадион, то, значит, что-то другое они не строят. Если каркас здания монтируется из стали, то эту сталь уже невозможно использовать в других проектах. Если люди тратят свои деньги в ресторанах возле стадиона, то есть другие заведения, например, рестораны в их собственном районе, где они не расходуют эти деньги. А деньги, потраченные государством — получены они через налоги или же путем займа, который будет возвращаться за счет будущих налогов — были бы потрачены кем-то другим на какие-нибудь иные цели.

Разумеется, все это справедливо и в отношении любых частных инвестиций: чтобы вовлечь ресурсы в проект X, всегда требуется изъять их из проекта Y. Поэтому возникает вопрос: кто будет более прозорливым при выборе инвестиционных проектов — государство или частные инвесторы?

Существует серьезная проблема, касающаяся моральной стороны принудительного изъятия государством денег у одних людей для вложения в проекты других. Людвиг фон Мизес, Генри Хэзлит, Фридрих Хайек, Мюррей Ротбард, Ганс-Германн Хоппе,

Стоит обратить внимание на стимулы, которыми располагает каждая из сторон, и ответ будет очевиден. Частные инвесторы лично понесут убытки, если их проект потерпит неудачу, и лично получат прибыль, если он окажется успешным. Вспомним, что прибыль — это признак того, что предприниматель лучше оценил желания потребителей и то, как они соотносятся с ресурсами, необходимыми для проекта, чем другие предприниматели, претендовавшие на эти ресурсы. Убытки же указывают на то, что предприниматель ошибся — эти ресурсы были более востребованы для иного применения.

Если учесть сильную личную заинтересованность предпринимателя в успехе проекта, то он располагает изрядной мотивацией сделать все, чтобы ресурсы использовались в полном соответствии с желаниями потребителей. К тому же он обладает знанием «особых обстоятельств времени и места», в которых действует. Кроме того, именно те предприниматели, которые наиболее успешно оценивают будущее состояние рынка, станут увеличивать объем ресурсов, находящихся в их распоряжении. Те же, кто часто ошибается в оценках, вскоре лишатся имеющегося инвестиционного фонда. Предприниматели будут допускать ошибки, но на рынке действует процесс отбора, вознаграждающий тех, кто чаще всего оказывается прав.

Уолтер Блок. Стефан Кинселла и другие ученые австрийской школы весьма подробно останавливались на этом вопросе. Нисколько не намереваясь принизить значение данного аспекта проблемы, я просто отмечу, что его обсуждение выходит за рамки этой книги.

У государственных «инвесторов» стимулы совершенно иные. Губернатору Коннектикута Роуланду любой вариант проекта со стадионом не принес бы ни прибылей, ни убытков. Конечно, избиратели могли бы заставить его косвенным образом понести малую толику потенциальных убытков, не переизбрав его на следующий срок. Однако это весьма слабый стимул. Ведь он может покинуть свой пост задолго до того, как станет ясен окончательный результат проекта. В таком случае избиратели будут лишены всякой возможности для возмещения ущерба.

Теория общественного выбора указывает еще на один фактор, значительно ослабляющий этот стимул, а во многих случаях даже полностью его нейтрализующий. У политиков есть огромные стимулы оказывать содействие группам специальных интересов за счет широкой публики. Те, кому достаются основные выгоды, заинтересованы бороться за сохранение этих выгод. Поскольку затраты на большинство политических мероприятий распределяются среди большого количества людей, средний человек считает избавление от них пустой тратой сил.

На примере строительства стадиона можно увидеть, что даже при общей сумме вложений в 374 миллиона долларов на долю каждого жителя Коннектикута приходится всего около 100 долларов. Для каждого отдельного гражданина эта сумма просто не стоит того, чтобы посвящать много сил и времени делу прекращения строительства стадиона. Между тем для компаний, которые рассчитывают получить подряды на строительстве стадиона, а также для владельцев коммерческих объектов и близлежащих земельных участков потенциальные выгоды весьма ощутимы. У них есть мощный стимул для настойчивого лоббирования этого проекта, для того, чтобы жертвовать на избирательные кампании политиков, которые оказывают им поддержку, и спонсировать исследования, представляющие данный проект в выгодном свете.

На самом деле, если бы некое конкретное вложение сулило получение прибыли, то частные инвесторы, скорее всего, поспешили бы воспользоваться этой возможностью, вложив собственные средства. Владельцы клубов «Чикаго Буллз» Джерри Рейнсдорф и «Чикаго Блэкхоукс» Билл Уиртц на свои средства профинансировали сооружение стадиона «Юнайтед сентер» в Чикаго. В промежутках между хоккейными и баскетбольными матчами, собраниями, съездами, ледовыми шоу и другими мероприятиями арена занята большую часть времени в году.

Частные инвесторы обращаются к такому рискованному приему, как лоббирование поддержки проекта в чиновничьих кабинетах, только в тех случаях, когда нет уверенности, что он окажется прибыльным без субсидий налогоплательщиков. Таким образом, государству свойственно специализироваться на убыточных проектах.

Эмпирические исследования подтверждают эти теоретические рассуждения. Ученые из чикагского Института Хартлэнда, которые весьма подробно изучали тему постройки спортивных сооружений, установили, что: «В период с 1954 по 1986 год 14 стадионов, в отношении которых были доступны соответствующие данные, имели совокупный показатель чистой накопленной стоимости минус 139,9 миллиона долларов. Потери богатства налогоплательщиков колебались от 836 021 доллара для Военно-мемориального стадиона в Буффало до 70 356 950 долларов для стадиона "Супер-доум" в Новом Орлеане. Единственным объектом, который имеет положительную чистую накопленную стоимость, стал построенный и эксплуатируемый частными владельцами лос-анджелесский "Доджер стэдиум"».

Ларри Маргасак из «Ассошиэйтед Пресс» в статье «Подготовка свежего фиаско», опубликованной 1 июня 2001 года, рассказывает о программе Министерства сельского хозяйства США: «Замысел состоял в инвестировании государственных средств в новые сельскохозяйственные предприятия — чтобы превращать сахарный тростник в плетеную мебель, семена подсолнечника в моторное масло, а молочай в одеяла — прибыль от которых будет доставаться налогоплательщикам.

Однако, где-то 40 миллионов долларов спустя, с помпой разрекламированный эксперимент Министерства сельского хозяйства по созданию государственного эквивалента венчурного фонда, согласно документам, имеющимся у «Ассошиэйтед Пресс», так и не принес желаемой прибыли. Конгресс сдался и опустил шлагбаум перед новыми расходами.

Деньги, вложенные в 16 компаний, были списаны как полностью утраченные, а еще 28 компаний не смогли дать сколько-нибудь ощутимой отдачи, хотя на некоторые из них все еще возлагаются надежды. Если смотреть в целом, то, согласно документам, с 1993 года инвестиции на общую сумму в 40,3 миллиона долларов принесли доход всего лишь в 1,2 миллиона».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.