Истоки Европейского союза
Истоки Европейского союза
Прежде чем заняться сутью проблем Европы, т. е. выяснением того, почему жесткость единой валюты вызывает и будет вызывать для нее серьезные трудности, следует дать краткое описание причин и особенностей развития Европейского союза и того, как возникла единая валюта.
Европейский союз вырос из Европейского сообщества угля и стали, созданного в 1952 г. Францией, Германией, Бельгией, Италией, Люксембургом и Нидерландами. Эта организация была задумана ради снижения таможенных тарифов на уголь и стальные изделия, а также в целях достижения более тесной интеграции прежде враждовавших сторон. В 1957 г. Европейское объединение угля и стали трансформировалось в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), которое поистине стало зоной свободной торговли и предоставило уступки промышленникам и производителям сельскохозяйственной продукции.
В ЕЭС, впоследствии переименованный в Европейский союз, в 1973 г. вступили Великобритания, Дания и Ирландия, а в 1981 г. – Греция. Португалия и Испания стали членами Евросоюза в 1986 г., Австрия, Финляндия и Швеция – в 1995 г. В мае 2004 г. Евросоюз расширился за счет еще 10 стран, преимущественно восточноевропейских: Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, Словении, Мальты, Латвии, Литвы, Эстонии и Кипра. Возможно, в 2007 г. его членами станут Болгария, Румыния и Хорватия. С просьбой о приеме в Европейский союз обратилась Турция, но дата ее вступления пока не определена.
В 1987 г. Акт о единой Европе (Single European Act) заставил Европейский союз пойти на большую гармонизацию условий не только торговли, но и передвижения рабочей силы, услуг и капитала. Таким образом, ЕС предполагает свободную торговлю товарами и услугами между его членами, общий таможенный тариф и систему квотирования в торговле с остальным миром.
Евросоюзом управляет Европейская комиссия, устанавливающая принципы политики и выдвигающая политические инициативы. Ее предложения ставят перед Европарламентом, который в случае необходимости вносит в них поправки и передает в совет министров на ратификацию. Именно совет министров принимает основные решения в Европейском союзе. В его состав входят по одному представителю от каждой страны-члена союза, избираемому в зависимости от типа решения, которое предстоит принять. Например, если решение касается финансовых вопросов, представителем государства обычно является министр финансов или равная ему фигура. Для Европейской комиссии представительство стран зависит от численности их населения: у каждой крупной страны два представителя, у небольшой – один.
Евро (единая валюта, ныне являющаяся причиной немалой напряженности в Европейском союзе) возник из Европейской валютной единицы (ЭКЮ). Некоторые члены союза использовали ЭКЮ как своего рода средство международных расчетов до введения в 1999 г. евро в ранней форме, не предназначавшейся для розничных операций. Курс ЭКЮ являлся средневзвешенным показателем нескольких европейских валют, в том числе немецкой марки и французского франка. Хотя в теневой форме евро был введен в 1999 г., но лишь в июле 2002 г. стал валютой, используемой во всех операциях в 12 государствах-членах Европейского союза: Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Люксембурге, Нидерландах, Португалии, Финляндии и Франции.
Поначалу обменный курс евро по отношению к доллару был равен 1,18:1, но с тех пор он существенно колебался. В 2000 г. упал до минимальной величины – около 83 центов к доллару, но впоследствии, по мере постепенного обесценивания доллара, превысил изначальный уровень, и теперь евро превращается в альтернативную резервную валюту. Этот рост курса евро обусловлен скорее структурной слабостью американского доллара, нежели внутренней силой зоны евро. На самом деле, чем сильнее евро, тем с большими трудностями сталкиваются экономики зоны евро при попытках найти выход из стагнации посредством экспорта.
Старт евро в ноябре 1998 г. сопровождался заключением так называемого Пакта стабильности, установившего штрафы для всех членов зоны евро, чей бюджетный дефицит превышает 3 % в год. Эти уровни были зафиксированы в Маастрихтском договоре, который составил основу единой валюты и был задуман для того, чтобы привести государства зоны евро в соответствие с едиными правилами.
К 2003 г. вся зона евро нарушила трехпроцентный предел, превратив пакт в фарс. У Франции и Германии дефициты намного превышают данный показатель. Неспособность этих стран соблюдать нормы, которые ими же и были, в сущности, продиктованы, отражает глубинные проблемы французской и немецкой экономики, которые и являются причинами стремительного роста дефицита в периоды спада.
Несмотря на попытки проведения структурных реформ (например, пенсионной реформы во Франции и времени начала работы в Германии), экономики Германии и Франции остаются устаревшими и непригодными для жестких финансовых ограничений, предусмотренных Пактом стабильности. В результате рост экономики еврозоны в 2004 г. составил всего 2 %. Прогноз на 2005 г. таков же: застой в экономике Германии, Франции и Италии снижает выраженный в процентах средний показатель роста экономики зоны евро.
Появление 10 новых государств-членов в мае 2004 г. сделало принятие решений на основе консенсуса еще более трудным и маловероятным. Новые члены «клуба» принесли с собой изрядный багаж. Особенно это касается Польши, крупнейшей среди новичков по численности населения.
Считается, что сельское хозяйство Польши существенно отстает от стандартов, требуемых ЕС, а польское здравоохранение ниже всякой критики. Несколько лет назад все 10 новых членов начали переговоры о вступлении в Европейский союз в приподнятом настроении и с надеждой на то, что им уготовано экономическое чудо в его испанском или ирландском варианте. Это чудо должны были принести субсидии Евросоюза и доступ к его рынкам, которые позволили бы новым членам быстро и безболезненно повысить уровень жизни, остающийся гораздо ниже среднего для Европейского союза уровня. Но эти надежды были чрезмерно оптимистичны.
Крупные государства-члены Евросоюза, в частности Германия и Франция, более не демонстрируют предрасположенности к щедрости. Кроме того, все члены «клуба», за исключением Ирландии, ввели для граждан новых членов союза ограничения на въезд и работу. Попытки изменить способ голосования в Европейском союзе, где решения принимались бы не консенсусом, отложены. Вывод очевиден: расширьте состав маленького уютного клуба с 15 до 25 членов, особенно если доход на душу населения во вновь принятых странах в среднем составляет лишь четверть этого показателя в старых членах, – и непременно придете к трениям и замедлению принятия решений.
Члены зоны евро сталкиваются с множеством проблем, при этом самая существенная связана с полным принятием единой валюты в июне 2002 г. Она состоит в следующем: мощные оживления рынка облигаций, имевшие место в 2002 г. и в начале 2003 г., были ослаблены состоянием экономик двух основных стран зоны евро. Разумеется, темпы роста экономик новых членов ЕС намного превышают и будут превышать средние темпы роста экономики зоны евро. То же самое следует сказать и об относительных темпах роста других потенциальных членов, дожидающихся своей очереди на вступление в союз, в том числе Хорватии, Болгарии, Албании, Боснии, Македонии, Сербии и, конечно же, Турции. Но эти сравнительно быстрые темпы роста обусловлены скорее низким исходным уровнем экономического развития этих стран, нежели щедротами старых стран-членов. Действительно, исследовательская служба журнала «The Economist» вычислила, что даже если новые и потенциальные члены союза будут развиваться темпами, вдвое превышающими сложные темпы роста нынешних членов, им понадобится 50 лет на то, чтобы догнать более богатые страны. А Румынии на решение этой задачи понадобится 80 лет!
Крупные государства-члены Европейского союза, особенно Германия и Франция, более не склонны проявлять щедрость и передавать огромные суммы денег новым членам, как делали это в прошлом. Кроме того, попытки изменить систему голосования, при которой решения принимались бы не консенсусом, ни к чему не привели. Так внутри «клуба» стали формироваться «клубы» поменьше. Правилами пренебрегают, а раздражение по поводу того, кто и что получает из Евросоюза, нарастает. Исходная концепция «создания площадки, равной» для всех стран Европы, которая позволила бы добиться всеобщего процветания и положила бы конец вековым противоречиям, так долго ввергавшим континент в бедствия, оказалась теорией, трудно осуществимой на практике.
Между тем зона евро, т. е. государства, принявшие евро в качестве единой валюты, переживает серьезные неприятности, которые в разной степени распространяются и на другие европейские страны. Члены Европейского союза, не входящие в зону евро (самая значительная из них – Великобритания), сталкиваются со своими трудностями, но не ощущают ограничений, налагаемых «единой для всех» валютной политикой. Европейский центральный банк действительно называют «центральным банком любой нуждающейся страны», и это соответствует действительности. Проблемы стран-членов зоны евро разнообразны, но самая важная из них связана с полным принятием единой валюты в июне 2002 г., которое означало подчинение разных стран одинаковым правилам и ограничениям.
Франция и Германия страдают от того, что можно было бы назвать «японитом», – эти страны увязли в экономических моделях, приносивших пользу в другой экономической вселенной. Эти модели, определяемые в целом как социальный капитализм, привели обе страны к экономическому застою, огромным обязательствам по пенсиям, сложной демографической ситуации (см. раздел о старении населения) и к негибким рынкам рабочей силы, не говоря уже об огромной задолженности национальных правительств и многолетних проблемах дефицита. Словом, картина неприглядная, и легких способов исправления положения не существует, прежде всего потому, что евро принимает на себя груз последствий неизбежного дальнейшего обесценивания доллара США. Это создает крайне негативные условия для экономического развития зоны евро.
Европейская экономическая «модель» в сущности интервенционистская. Она приводит к большим социальным расходам, высоким ставкам заработной платы и в конечном счете к безработице.
В основе Европейского союза лежат странности управления. Порыв, направленный против «несправедливой конкуренции», на практике оказывается проявлением синдрома «нестандартной собаки»: всех более крупных собак необходимо подогнать под средние стандарты собачьего роста. В тех странах, где более низкие заработные платы, более низкие налоги и большая продолжительность рабочего дня, существует «несправедливость», и их следует вывести на средний уровень. Уникальный успех, достигнутый Великобританией по сравнению с другими крупными европейскими государствами, – результат общего сопротивления ограничениям, устанавливаемым «завистливым регулированием», но вмешательство начинает поглощать даже эту страну. Возможно, в будущем ей также уготованы низкие темпы экономического развития и «судорожно закрывающиеся шторы» назойливо любопытствующих соседей, с одержимостью добивающихся гарантий того, чтобы никто не преуспевал, если это не удается им!
Ограничения, установленные Пактом стабильности для стран зоны евро, обременительны и приводят к страшным дисбалансам. Главными жертвами этой проблемы стали Германия и Франция, которые являются основными творцами и защитниками единой валюты. Обе страны вступили в новый мир единой валюты с большими надеждами. Но они уже были обременены огромным и дорогостоящим государством благоденствия, а также рынком рабочей силы, отличавшимся поразительной стабильностью. Это означало, что по мере ослабления экономик в результате затяжного спада и Германия и Франция сталкивались с растущими объемами социальных выплат, ибо вследствие банкротства компаний увеличивалось количество безработных!
Для тех, кому небезынтересно, что пошло неладно в зоне евро, поучительным может оказаться пример Германии. Поскольку авторы – британцы (к тому же определенного возраста), они хорошо помнят дни славы страны, которая в 70–80?х годах XX в. называлась Западной Германией. Во времена молодости авторов в Западной Германии была самая успешная экономика послевоенной Европы, которая постоянно росла и являла собой венец технического прогресса. На автобанах сияло множество новеньких автомобилей, а немецкие рабочие в сине-оранжевых спецовках ели братвурст и пили кружками доброе пиво, будучи совершенно уверенными в том, что видят wirtschaftswunder (экономическое чудо) наяву. Инфляция была практически нулевой, немецкая марка – одной из самых сильных валют мира, а Центральный банк ФРГ пользовался уважением. А потом все пошло ужасно, непоправимо, неправильным образом.
Сегодня канцлер Германии Герхард Шрёдер вынужден навязывать стране, которая страдает от стареющих работников и устаревших правил розничной торговли, реформы. Пенсионные обязательства немецкого государства огромны, «государство всеобщего благосостояния»[7] слишком выросло для сократившегося количества экономически активных граждан. И в довершение всего после падения Берлинской стены в 1989 г. стране пришлось взять на себя огромное бремя расходов по ассимиляции жителей Восточной Германии. План Шрёдера, «План 2010», направлен на отмену государственного регулирования рынков рабочей силы и на сокращение социальных расходов, т. е. на устранение тех двух факторов, которые способствуют стагнации, переживаемой Германией в последнее время (в течение трех лет экономика страны не росла вообще, и в течение последнего десятилетия ее рост составлял едва-едва 1 % в год).
Германия оказалась буквально увязшей в канцелярской волоките и стала отчасти похожа на разворачивающийся провод для стереосистем или персональных компьютеров – пока его размотаешь, обрыдаешься, но если попробуешь просто разорвать его, будет того хуже. Хорошая весть состоит в том, что даже немцы по горло сыты этой волокитой и пытаются как-то справиться с нею. Плохая же весть заключается в том, что прежде, чем немцы упростят свое общество, построенное на заполнении бланков, получении подписей и печатей, пройдет много времени. Удивительно, но факт: в 2003 г. объем продукции в расчете на одного работника в Великобритании впервые за 50 лет превзошел объем продукции в расчете на одного немецкого рабочего! ВВП в Великобритании в расчете на одного жителя сегодня намного больше аналогичного показателя в Германии. И все это – результат экономической политики.
Федеральная система правления в Германии также усложняет ситуацию: наличие нескольких уровней управления, как правило, приводит к тому, что эти уровни фактически конкурируют друг с другом. Федеральные земли зачастую не разделяют намерений бундестага (национального парламента). Интересы земель представлены в верхней палате парламента, бундесрате. Даже термин, используемый для описания совместного процесса принятия решений, Politkverflechtungsfalle, указывает на громоздкое естество германского правительства.
Шестнадцать земель вовлечены в почти постоянный цикл выборов. Контроль над бундесратом нередко еще более усложняет принятие решений. Конституция Германии также строго оговаривает поддержание одинакового уровня жизни по всей стране и тем самым принуждает к сложному дележу налоговых поступлений между богатыми и бедными землями. В настоящее время работает комиссия, пытающаяся как-то распутать этот кошмар, но, по мнению большинства комментаторов, шансы добиться существенных успехов невелики, хотя бы потому, что в процесс вовлечено слишком много конкурирующих друг с другом заинтересованных групп. Одно лишь описание сложной трясины уровней правительства вызвало у нас головную боль, и если мы вызвали такую же головную боль у дорогого читателя, то приносим ему наши извинения.
На макроуровне эти бюрократические ловушки очень опасны для предпринимательства. Например, для того чтобы зарегистрировать новое предприятие, в Германии требуется 45 дней, тогда как в Великобритании – 18, а в США – всего 4 дня. Неудивительно, что рост производительности в возглавляемой Германией зоне евро на протяжении последних 25 лет составлял всего лишь около 1 % в год.
Хотя Великобритания, несомненно, страдает от продолжавшегося десятилетиями неадекватного инвестирования в инфраструктуру (достаточно сравнить британские железные дороги и больницы с аналогичными объектами в Германии и во Франции), сравнительная открытость британской экономики, достигнутая в 80?х годах XX в. благодаря усилиям Маргарет Тэтчер, привела к существенному повышению относительной эффективности. Доходы британцев выше доходов жителей любой из крупных европейских стран, а безработица в Великобритании составляет менее половины среднего для Европейского союза уровня безработицы.
Осуществляемые Германией пробные шаги к реформе, возможно, слишком запоздали, как запоздали и робкие попытки, предпринятые в 90?х годах Японией в целях реформирования жесткой и бюрократизированной экономики. Кроме того, Германии в большей степени, чем любой другой европейской стране, приходится нести бремя интеграции более бедных стран в ЕС. Страны вроде Испании, Португалии и Ирландии извлекают огромные выгоды из «трансфертов», которые по большей части исходят из Германии.
Как уже говорилось, в мае 2004 г. в Европейский союз вступили еще 10 стран. Хотя преимущества от членства для этих стран не так очевидны, как те, что получили более бедные страны, вступившие в союз в 80–90?х годах XX в., они, вероятно, взваливают на Германию дополнительное, пусть и не столь заметное бремя. Это происходит потому, что расходы на заработную плату в данных странах гораздо ниже, чем в Германии, которая по-прежнему является самой промышленной из крупных европейских стран и, следовательно, самой уязвимой для «конкуренции заработных плат» со стороны таких стран, как Польша и Чехия. Безработица в Германии, какое-то время державшаяся на уровне 10 %, достигла 12,6 % (численности трудоспособного населения), что является наивысшим уровнем безработицы и в Европе, и в Германии – с 30?х годов XX в.
С проблемой старения населения столкнулись не только Германия и Франция. Так, Италия изнемогает от пенсионных выплат, которые уже поглощают 1/8 национального дохода. И это происходит еще до того, как старение населения в полной мере проявило свои пагубные последствия. Итальянцы уходят на пенсию смехотворно рано. В Италии по закону можно уйти на полную пенсию в возрасте 57 лет! В действительности же примерно 62 % взрослых итальянцев уходят на пенсию в возрасте 55 лет.
Выдвинутые в Италии предложения повысить минимальный возраст выхода на пенсию до разумных пределов (65 лет для мужчин и 60 лет для женщин) встретили серьезное сопротивление. Пенсионная система – одно из главных препятствий для экономического роста в Италии, испытывающей острые демографические проблемы.
В качестве другого примера ухудшения соотношения между работающими и нетрудоспособными можно привести ситуацию в Германии: расходы на престарелых обходятся стране в 15 % ВВП, что составляет около трети всех государственных расходов{34}.
Действительно, во всех этих крупных странах зоны евро демографическая ситуация крайне неблагоприятная. Ожидается, что к 2050 г. население Германии сократится на 4 %, а средние темпы экономического развития Германии составят 1,5 % в год, т. е. окажутся самыми низкими в Европе. В 2050 г. в Германии будет только 79 млн жителей (по сравнению с нынешними 82 млн). По мере сокращения населения будет уменьшаться и соотношение работающих и нетрудоспособных. Аналогично увеличивается и средний возраст населения других крупных государств-членов зоны евро – Франции, Италии и Испании.
Экономический рост – функция двух переменных: рабочей силы и производительности труда. Хотя производительность в Европейском союзе, возможно, повышается, это не может компенсировать недостаток работников. Например, если 50 % финнов уходят на пенсию в 55 лет, но после этого в среднем живут еще более 20 лет, их надо как-то обеспечить.
Напротив, Китай в общем избавлен от пенсионных обязательств. Там пенсий просто не платят, поскольку от предпринимателей законодательство не требует пенсионных отчислений; 80 % китайских рабочих формально не имеют пенсий и должны рассчитывать на собственные сбережения. Это еще один фактор, способствующий высокой конкурентоспособности китайских компаний!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.