После обрушения рынков срочно нужна помощь

После обрушения рынков срочно нужна помощь

18 ноября Маркес-Руарте обратил внимание Кудрина на то, что стратегия программы, основанная на проекте бюджета 1998 года, подразумевала нормализацию положения на финансовых рынках в ближайшие несколько недель. Соответственно, если бы вдруг такая нормализация не наступила, то пришлось бы думать о возможности предоставления чрезвычайной помощи со стороны МВФ. Маркес-Руарте тут же описал, чем могла бы быть обусловлена такая помощь. Он сказал, что потребуются существенные корректировки политики: в первую очередь придется значительно сократить предельный размер дефицита, а также убедительно продемонстрировать рынкам серьезность предпринимаемых правительством фискальных корректировок. Пришлось бы, разумеется, пересматривать бюджет, а кроме того, более активно действовать в сфере денежно-кредитной политики, приватизации и других структурных реформ.

К тому, что в случае дальнейшего ухудшения положения на рынках потребуется рассмотреть возможность оказания чрезвычайной помощи, в МВФ относились серьезно, но при этом настаивали, что в такой ситуации в обязательном порядке нужно будет провести гораздо более существенные фискальные корректировки. Алексашенко от имени ЦБ уже спрашивал, мог ли МВФ выделить России дополнительное финансирование в рамках компенсации ухудшения внешних обстоятельств, вызванных ростом мировых процентных ставок (формально такое финансирование предусматривалось в рамках механизма компенсационного и кризисного финансирования CCFF).

В ответ, изложив формальные причины отказа, Маркес-Руарте указал, что, по существу, оснований для компенсационного финансирования нет, поскольку значительного роста международных ставок процента не произошло; ставки 30-летних облигаций казначейства США, наоборот, даже понизились. Хотя те ставки, с которыми России приходилось иметь дело в первую очередь, действительно, поднялись. Здесь сказалось действие как экзогенного фактора (риски в России возросли из-за того, что инвесторы уходили со всех развивающихся рынков вообще), так и чисто российских факторов, связанных в первую очередь с фискальной политикой России. Маркес-Руарте высказал мнение, что полное удовлетворение спроса на доллар (сокращавшее валютные резервы) и одновременное поддержание ликвидности путем рублевой эмиссии на деле способствовало продолжению атаки против рубля и что для сохранения нынешнего режима обменного курса необходимо дать рынкам самостоятельно определить оптимальную доходность казначейских облигаций и другие рыночные ставки.

Затем 25 – 26 ноября в штаб-квартире МВФ в Вашингтоне прошли беседы с направленной из России в срочном порядке делегацией в составе Васильева и Алексашенко. Они рассказали о текущем состоянии дел в финансовой области и обсудили возможости оказания помощи со стороны МВФ. Они также встретились в министерстве финансов США с Саммерсом и его заместителем Дэвидом Липтоном. С ними они обсуждали возможность создания при поддержке G7 фонда валютной стабилизации.

Они указали, что финансовое положение за последние дни ухудшилось. Только 25 ноября ЦБ потратил еще 1 млрд долларов, в результате чего резервы сократились до 18 млрд долларов. Их объем оставался практически неизменным с конца октября, поскольку ЦБ под давлением рынка пришлось пойти на внутренние монетарные операции и выпустить на рынок дополнительные деньги. Доходность по 3-месячным казначейским облигациям, которая до этого составляла 18-20%, выросла на конец ноября до 30 – 33%.

Российские власти в этой связи готовились к принятию дополнительных фискальных мер, но все по-прежнему воздерживались от любых методов ужесточения монетарной политики. По поводу возможного значительного повышения процентных ставок Алексашенко высказал опасение, что оно может иметь серьезные политические последствия для правительственной стратегии роста, увеличить расходы бюджета и отрицательно сказаться на финансовом положении банков.

Алексашенко и Васильев высказали пожелание, чтобы предстоящая миссия по возможности сосредоточилась на скорейшем завершении обзора, дабы восстановить доверие рынков. Относительно финансирования они отметили, что в целях предосторожности дополнительный механизм подкрепления резервов был бы очень кстати, хотя сами же и согласились, что такая помощь вряд ли могла быть оказана через G7 или через МВФ. В то же время они заинтересовались новым механизмом дополнительного резервного финансирования МВФ (SRF); Саммерс сообщил им, что этот механизм должен вступить в действие в течение ближайших нескольких недель.

В конце ноября золотовалютные резервы сократились до 16,8 млрд долларов, и власти запаниковали. Министр экономики Ясин прилетел 1 декабря в Вашингтон и встретился с Фишером. Положение, судя по его словам, было удручающее. В связи с чем, стремясь защитить обменный курс рубля, власти были готовы резко повысить процентные ставки. И действительно, в тот же день ломбардная ставка ЦБ была повышена до 36%, а доходность 6-месячных казначейских облигаций возросла до 35%. Но даже при этом ожидалось, что в ближайшие две-три недели, по мере расчетов по истекавшим форвардным контрактам, резервы сократятся еще больше.

Фишер заметил, что при наличии достаточно широкого валютного коридора часть давления могла бы быть поглощена за счет изменения обменного курса, но Ясин, как, впрочем, и вообще все наши собеседники с российской стороны, упорно настаивал, что существующий курс рубля необходимо поддерживать любыми средствами.

Ясин подтвердил, что правительство готово пойти на жесткие меры и в бюджетно-налоговой области, в том числе на резкое сокращение расходов [146] . Он подчеркнул, что необходимость в финансовой помощи МВФ очень острая, и даже выразил надежду на выделение гораздо больших сумм. В противном случае, с учетом сложившейся политической обстановки, все усилия по проведению экономических реформ могли пойти насмарку.

Я уже отмечал, что российские чиновники имели тенденцию представлять ситуацию под таким углом зрения в надежде на то, что МВФ вслед за ними включится во внутренние политические аспекты работы. Они при этом пытались создать впечатление, что отказ в финансовой помощи может спровоцировать политические и социальные потрясения с непредсказуемыми последствиями и что в первую очередь при такого рода кризисе непоправимый ущерб будет причинен макроэкономической стабилизации.

Наконец, Ясин высказал сомнения относительно чрезвычайных налоговых мер, в том числе относительно более жесткого контроля над крупнейшими налогоплательщиками. С его точки зрения, добиться устойчивого роста поступлений в бюджет можно было только за счет последовательного совершенствования налогового администрирования. А то, что правительство периодически пыталось делать «на скорую руку», часто давало обратный результат. Так, например, в результате введения единого счета налогоплательщика началась демонетизация, поскольку предприятия стали при любой возможности проводить свои платежи помимо этого счета [147] . Так что новый порядок, безусловно, следовало отменить, но сделать это теперь уже стало совсем непросто, поскольку на первых порах были бы неизбежные потери доходов. Не повредили бы кадровые замены; Ясин, например, считал, что будет полезно, если оправдаются слухи о возможном назначении Бориса Федорова руководителем Государственного таможенного комитета.

Фишер пообещал, что миссия рассмотрит сложившуюся ситуацию. Относительно более крупных сумм он сказал, что не знает, когда готовящийся новый механизм финансирования SRF будет готов и предусмотрен ли он в том числе и для России. Вопрос этот он тоже пообещал тщательно изучить, но подчеркнул, что рассчитывать на новый механизм пока не стоит. И в любом случае, даже если его использование и будет возможно, Россия должна вернуться к эффективному осуществлению согласованной программы.

В самом МВФ тем временем предпринимались серьезные усилия, чтобы извлечь необходимые уроки из азиатского кризиса. Вслед за общим решением улучшить систему распознавания кризисов (что предполагало, например, еженедельный мониторинг ключевых финансовых индикаторов в десятках стран) Одлинг-Сми 16 декабря поручил своим сотрудникам создать внутреннюю систему для отслеживания ключевых показателей в проблемных странах региона, то есть в России, но также и на Украине, в Эстонии и, возможно, в Латвии. Он пояснил, что в МВФ в обычном порядке следят за макроэкономическими признаками базовых проблем и краткосрочных трудностей, с которыми указанные страны могут столкнуться. Но помимо этого было бы полезно и предусмотрительно также отслеживать, например, на еженедельной основе ряд финансовых показателей, колебания которых заранее указывают на приближение кризиса: резервы коммерческих банков, валютные позиции банков, интервенции на рынке наличности и на валютном рынке, чистые международные резервы.

Задача заключалась в том, чтобы к этому мониторингу можно было приступить уже в начале 1998 года. Однако сбор и оценка данных по России были крайне затруднены. От ЦБ никак не удавалось добиться соответствующего сотрудничества в этом направлении, и это, конечно, давало о себе знать. Но сказывалось, как ни парадоксально, и то, что именно в силу кризиса все внимание было сосредоточено на предупредительных мерах; на мониторинг просто не оставалось ни времени, ни сил. Даже в августе 1998 года у МВФ по-прежнему не было информации, позволявшей судить об обязательствах российских банков в иностранной валюте. Если бы МВФ заранее занял жесткую позицию и сумел добиться удовлетворительного и своевременного обмена данными, возможно, ошибок, которые были в дальнейшем совершены, удалось бы избежать.

Но даже сегодня представляется маловероятным, чтобы МВФ настаивал тогда на изменении курсовой политики. В фонде в самом худшем случае ожидали от России фискального кризиса: срыва исполнения экономической программы и последующих жестких мер по отношению к крупным налогоплательщикам для восстановления нормальной работы. Обычные показатели валютного рынка и обменного курса ни на какую напряженность не указывали, и потому не возникало и мысли, что нужно срочно продумывать или даже вводить какую-то авральную стратегию во избежание полного краха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.