Предисловие

Предисловие

Любое краткое изложение экономических идей способствует заблуждениям (исключая, возможно, данное мое утверждение).

Альфред Маршалл

1

Общественным наукам очень повезло при социализме. В наследии Маркса — Энгельса — Ленина были однозначно сформулированы подходы, выводы и оценки, так что задача ученого значительно упрощалась. Но наиболее счастливой оказалась история экономической мысли. Ей достался в наследство готовый учебник — IV том "Капитала" ("Теории прибавочной стоимости"). Основную массу работы за нас проделал Карл Маркс — все уже было препарировано, рассортировано, расфасовано, нарезано кусочками, посолено и приперчено (знаменитый Марксов сарказм!). Нам оставалось только жевать, что, в основном, и делалось.

Весьма просто было преподавать нашу дисциплину. Под рукой была полная картотека готовых суждений и оценок. Тот? Открыл то-то, но не довел до конца (до эксплуатации труда капиталом). Этот? Гениально угадал, но классовое сознание подвело. Такой-то? Вульгарный экономист, описывал поверхностные явления. Такой-сякой? Апологет, оправдывал, замазывал, затушевывал… И т. п. Типовой учебник по истории экономической мысли как раз и представлял собой такого рода картотеку, откуда преподаватель, уподобясь известной птичке, мог вынуть стандартный ответ на любой вопрос. Комментарии тщательно выверялись во избежание нечаянной отсебятины…

Справедливо заслужившая в студенческой среде славу скучнейшего из занятий, обреталась история экономической мысли на задворках экономических наук, замызганная и косноязычная, бдительно охраняемая от свежих подходов псевдоучеными.

2

Настоящая книга вышла из установок, противоположных всему вышесказанному. Она предназначена для тех, кто хочет учиться и учить других думать самостоятельно. Последнее означает: учить не тому, как нужно думать, а просто — учить думать. Акцент делается не на конечные результаты того или иного автора, а на его подход и логику. Задачей становится воспроизвести (доступным языком) ход рассуждений мыслителя: от чего он отталкивался, из чего исходил, что имел в виду и каким путем пришел к данному выводу. Нет лучшего способа учиться мыслить, чем следить за мыслью великих мыслителей. Рассуждая вместе с ними, двигаясь путями их умозаключений, вплоть до столкновения со встречными доводами других мыслителей, оказываясь в центре подобных столкновений и одновременно наблюдая их со стороны как зритель, пытливый ум развивает в себе способность критического восприятия идей — а это и есть характерное отличие научного мышления.

Указанным образом мы получаем возможность говорить о достижениях или ошибках какого-либо автора не с предвзятой точки зрения "единственно верной теории", но опираясь на внутреннюю логику рассматриваемой концепции и с точки зрения задачи, которую ставил себе этот автор. Нет нужды навязывать читателю готовую оценку, когда он может выставить свою. И зачем награждать мыслителя эпитетами, если имеется возможность отметить слабое место в его умозаключении либо, напротив, особое изящество его рассуждения? Именно возможности второго рода постоянно предоставляет нам история экономической мысли. Это и превращает ее изучение в увлекательное занятие для каждого, кто умеет любоваться красотой и смелостью мыслительных конструкций. Вопрос об "истинности" здесь отступает на второй план.

Не странно ли звучит последнее заявление, коль скоро предметом является история науки? Думается, к науке это применимо прежде всего. И как раз по той причине, что наука претендует на открытие истин. Забываем мы подчас, что научная истина относительна и что, следовательно, любая научная истина — временна. История науки яснее всего показывает, сколь эфемерной бывает научная концепция. Во всяком случае, история нашей науки демонстрирует это постоянно. Прослеживая ее развитие, мы периодически становимся свидетелями "революций" и "контрреволюций", воздвижения грандиозных конструкций и их крушения. История экономической мысли полна счастливых открытий, драматических катастроф и почти детективных сюжетов.

Прежде, как правило, считали, что от учащихся нужно скрывать такие вещи. Превалировало мнение, что учебная литература должна излагать только или в основном бесспорные суждения и устоявшиеся мнения. Но в современной науке вообще мало устоявшегося, а бесспорного и того меньше. Любое положение науки может быть оспорено, что и наблюдаем мы постоянно.

Как же обстоит дело с научным познанием мира? А так и обстоит — парадоксально. Именно подобными крутыми поворотами, переворотами, крушениями и новыми попытками накапливается наше знание и уточняется наше понимание того, каким образом люди производят, обмениваются, получают доход, потребляют, создают национальное богатство. Но при всех таких поворотах и крушениях развитие экономической мысли всегда оставалось непрерывной эстафетой идей, переходящих от эпохи к эпохе. "Революция" оказывалась моментом эволюции, заброшенные руины становились фрагментами или даже фундаментом новых построений.

4

Какое место занимает история экономической мысли в системе экономического образования и какое она должна занимать? Резюмируя общее мнение, можно сказать, что эта дисциплина — вспомогательная. Поскольку целью экономического образования является экономическая наука как таковая, с указанным мнением трудно спорить, да и нет такой необходимости. Остается, однако, вопрос чему и как она может помочь? Очевидно, что экономист, знакомый с историей своей науки, всегда будет глубже смотреть на вещи, чем специалист, изучивший только курсы позитивных экономических наук. Быть источником эрудиции будущих ученых и практиков — функция полезная и почетная. Но думается, что этим возможности нашей дисциплины не исчерпываются.

Современная экономическая наука есть, так или иначе, продукт предшествующего развития экономической мысли. Из данной тривиальной посылки вытекает не совсем тривиальное следствие, а именно: курс истории экономической мысли (при надлежащем подходе к предмету) может стать введением в современную экономическую науку. По сути, наша дисциплина для того и предназначена.

История экономической мысли — это история развития понятий и концепций экономической науки, эволюция того особого языка, на котором мы пытаемся описывать одну из граней многообразной и неисчерпаемой действительности. Очередное понятие или категория появлялись тогда, когда для этого назревала необходимость. И сами понятия — в их числе такие ключевые, как капитал, ценность, прибыль, процент, конкуренция… — эволюционировали со временем. Рассмотрение этих категорий в их движении и в органичных контекстах, по-видимому, лучше всего служит их раскрытию и усвоению.

Выстраивая изложение как единую и, в целом, непрерывную эволюционную цепь, мы получаем возможность, начиная с самого элементарного, постепенно переходить к вещам, все более и более сложным. Именно так ведь и развивалась экономическая мысль. С середины части II и особенно в части III терпеливый читатель встретится уже с довольно тонкими материями, вплоть до категорий современной западной науки. Автор этих строк относит себя к тем оптимистам, которые полагают, будто самые сложные вещи можно донести до неискушенного читателя, если все излагать постепенно и без занудства. Осваивая материал последовательно, раздел за разделом, главу за главой, читатель становится все более искушенным и подготовленным к дальнейшему увеличению степени сложности. Так что самая, на первый взгляд, замысловатая формула или пугающая кривая с готовностью откроют свои секреты тому, кто оснащен знанием предыдущего материала и любит шевелить мозгами.

В том возрасте, когда читаются или уже прочитаны книги Толстого, Достоевского, Набокова, когда осваиваются азы дифференциального исчисления и анализа функций на экстремум, материал книги, даже в наиболее сложной его части, представляется вполне доступным. Учитель, который захочет помочь своим ребятам в этом деле, найдет здесь подходящее пособие. Студенты, избравшие экономику своей специальностью, получают учебник, освоив который, они обретут надежную базу для изучения современной науки.

В качестве резюме этой автоаннотации уместнее всего будут слова проф. Марка Блауга, нашего современника (Англия): "Между прошлыми и настоящими экономическими размышлениями существует взаимодействие, и, независимо от того, излагаем мы их кратко или многословно, каждым поколением история экономической мысли будет переписываться заново".

5

"Почему бы вам не написать учебник по этой теме?" — обратился однажды ко мне И.В. Липсиц. С этого все и началось. С.А. Белановский, Р.И. Капелюшников, В.П. Руднев (очень занятые люди) находили время для обсуждения со мной отдельных моментов работы; немало затруднений было преодолено благодаря их советам. Весьма существенной была помощь И.В. Липсица и Э.С. Набиуллиной в пополнении иконографического материала. Высококачественную машинопись, сэкономившую автору массу времени, обеспечила Г.В. Нечаева. Многие места первоначального текста стали значительно чище в результате редакторской работы В.В. Антонова, столь же тактичной, сколь и умелой. Оперативной и качественной подготовке рукописи к печати способствовали заинтересованность и энергия З.Н. Савенковой — директора Издательства "Дело" и сотрудников. Всем названным мною достойным людям приношу искреннюю благодарность. О том, какое значение для работы имеет режим наибольшего благоприятствования в собственном доме, знает всякий женатый автор (спасибо, Лена!).

Не без колебаний было решено отказаться от перечня использованной литературы. Но трудно обойтись без выражения признательности доц. И.Н. Неманову за две его статьи о Роберте Оуэне. Опубликованные в труднодоступных изданиях (сб. науч. трудов Смоленского пединститута, 1972, 1987) и любезно переданные мне автором, они содержат интереснейший материал, из которого я вынужден был взять лишь малую часть.

Каждому, кто будет работать с настоящей книгой, хочу пожелать терпения и успеха.

ЕМ., лето 1995 г.