2. Бедность

2. Бедность

Можно описать условия общества земледельцев, каждый член которого обрабатывает участок земли, достаточный, чтобы обеспечить его и его семью предметами первой необходимости. Можно включить в эту картину несколько специалистов: ремесленников допустим, кузнецов и интеллигентов скажем, врачей. Можно даже пойти дальше и предположить, что некоторые не являются собственниками ферм, а трудятся в качестве рабочих на чужих фермах. Работодатели вознаграждают их за помощь и заботятся о них, когда болезни и возраст лишают их трудоспособности.

Эта схема идеального общества лежала в основе многих утопических программ. В общих чертах на протяжении определенного времени она была реализована в некоторых коммунах. Возможно, ближайшим аналогом ее осуществления было сообщество, учрежденное иезуитскими священниками в стране, которая сегодня является Парагваем [82]. Однако нет нужды подробно исследовать достоинства этой системы социальной организации. Историческая эволюция не оставила от нее камня на камне. Ее рамки были слишком тесны для того количества людей, которое живет сегодня на Земле.

Внутренняя слабость такого общества в том, что рост населения должен привести к прогрессирующей нищете. Если имущество умершего фермера делится между его детьми, то в конце концов земельные участки становятся настолько малы, что они не могут обеспечивать достаточного пропитания семье. Все являются землевладельцами, но все при этом чрезвычайно бедны. Условия, существующие в обширных районах Китая, служат печальной иллюстрацией невзгод земледельцев с маленькими участками. Альтернативой этому является огромная масса безземельного пролетариата. В этом случае лишенных наследства пауперов от удачливых фермеров отделяет глубокая пропасть. Они представляют собой класс отверженных, само существование которого является для общества неразрешимой проблемой. Они тщетно ищут средства к существованию. Обществу они не нужны. Они нуждающиеся бедняки.

Когда в эпохи, предшествовавшие современному капитализму, политики, философы и юристы говорили о бедности и проблемах нищеты, они имели в виду именно этих лишних несчастных. Политика laissez faire и ее результат индустриализм превратили трудоспособных бедняков в наемных рабочих. В обществе свободного рынка есть люди с высокими доходами и люди с низкими доходами. Но больше нет людей, которые, несмотря на то, что готовы работать, не могут найти постоянную работу из-за того, что в общественной системе производства им нет места. Но даже в период своего расцвета либерализм и капитализм были ограничены сравнительно небольшими областями Западной и Центральной Европы, Северной Америки и Австралии. В остальном мире сотни миллионов людей до сих пор влачат существование на грани голодной смерти. Они являются бедняками, или пауперами в старом смысле этого термина, лишним и избыточным населением, тяжелым бременем для самих себя и скрытой угрозой для меньшинства своих более удачливых сограждан.

Не капитализм, а его отсутствие является причиной нужды этих несчастных людей, в массе своей цветных. Если бы не торжество laissez faire, жизнь множества людей в Западной Европе была бы гораздо хуже условий существования кули. Беда Азии в том, что объем капитала, инвестированного на душу населения, чрезвычайно низок по сравнению с капиталовооруженностью Запада. Доминирующая идеология и общественная система, являющаяся ее результатом, сдерживают развитие преследующего прибыль предпринимательства. Уровень внутренних капитальных накоплений очень низок; к иностранным инвесторам относятся крайне враждебно. Во многих из этих стран рост численности населения даже превышает увеличение имеющегося капитала.

Несправедливо обвинять европейские державы в нищете народных масс на просторах их бывших колониальных империй. Вкладывая капитал, иностранные правители делали для роста материального благосостояния все, что было в их силах. Нет никакой вины белых в том, что восточные народы с трудом отказывались от своих традиционных догматов и ненавидели капитализм как чуждую идеологию.

В той мере, в какой существует свободный капитализм, больше не существует проблемы нищеты в том смысле, в каком этот термин применялся для условий некапиталистического общества. Рост численности населения плодит не лишние рты, а дополнительные руки, использование которых создает дополнительное богатство. Трудоспособных пауперов больше не существует. С точки зрения экономически отсталых наций конфликт между трудом и капиталом в капиталистических странах представляется конфликтом внутри привилегированного высшего класса. На взгляд азиатов, рабочий американских автомобильных заводов является аристократом. Это человек, принадлежащий к 2% населения земли, имеющим самые высокие доходы. Не только цветные расы, но и славяне, арабы и некоторые другие народы смотрят на средний доход граждан капиталистических стран от 12 до 15% всего человечества как на изъятие части своего собственного материального благосостояния. Они не могут понять, что процветание этих якобы привилегированных групп, не считая последствий миграционных барьеров, не оплачено их собственной нищетой, и что основное препятствие на пути улучшения условий их жизни в их ненависти к капитализму. В рамках капитализма понятие бедности относится только к тем, кто не способен сам о себе позаботиться. Если оставить в стороне детей, то мы должны отдавать себе отчет в том, что нетрудоспособные люди будут существовать всегда. Капитализм, повышая уровень жизни масс, улучшая гигиенические условия и методы профилактики и терапии, не ликвидирует физической недееспособности. Следует признать, что многие люди, которые в прошлом были бы обречены на пожизненную инвалидность, сегодня возвращаются к полноценной жизни. Но, с другой стороны, в качестве постоянно нетрудоспособных выживают те, кто прежде вследствие врожденных дефектов, болезни или несчастного случая погиб бы намного раньше. Кроме того, увеличение средней продолжительности жизни ведет к росту числа престарелых, которые не могут сами зарабатывать себе на жизнь.

Проблема нетрудоспособных является специфической проблемой человеческой цивилизации и общества. Искалеченные животные должны погибать быстро. Они либо умирают от голода, либо становятся жертвами врагов своего вида. Дикари были безжалостны к тем, кто не соответствовал определенным стандартам. По отношению к ним многие племена практиковали такие же варварские методы безжалостного истребления, к которым нацисты прибегали в наши дни. Само существование сравнительно большого количества инвалидов, как это ни парадоксально, является отличительной чертой цивилизации и материального благополучия.

Обслуживание тех инвалидов, которые лишены средств к существованию и о которых не заботятся ближайшие родственники, долгое время считалось делом благотворительности. Иногда необходимые средства предоставлялись правительством, но гораздо чаще собирались путем добровольных пожертвований. Католические ордена и приходы, а также некоторые протестантские благотворительные общества иногда творили чудеса, собирая эти пожертвования и должным образом их используя. Сегодня существует много межконфессиональных учреждений, соперничающих с ними в благородной конкуренции.

Систему благотворительности критикуют за два недостатка. Во-первых, это нехватка средств, которыми она располагает. Однако, чем больше развивается капитализм, тем более крупными становятся благотворительные фонды. С одной стороны, люди склонны делать пожертвования пропорционально повышению собственного благополучия. С другой стороны, параллельно снижается число нуждающихся. Даже для тех, кто обладает умеренными доходами, предоставлена возможность с помощью сбережений и страхования подготовиться к несчастным случаям, болезням, старости, обучению своих детей, содержанию вдов и сирот. Вполне вероятно, что средств благотворительных фондов в капиталистических странах было бы достаточно, если бы интервенционисты не подрывали жизненно важные институты рыночной экономики. Кредитная экспансия и инфляционное увеличение количества денег сводят на нет все попытки простого человека сэкономить и накопить резервы на черный день. Но другие приемы интервенционизма вряд ли менее вредоносны для жизненных интересов наемных рабочих, служащих, лиц свободных профессий и владельцев мелких предприятий. Большая часть тех, кому помогают благотворительные институты, бедствуют только потому, что до этого их довели интервенционисты. В то же время инфляция и попытки понизить процентные ставки ниже потенциального рыночного уровня фактически экспроприируют пожертвования больниц, богаделен, сиротских приютов и других аналогичных учреждений. Когда пропагандисты благосостояния жалуются на недостаточность имеющихся средств для оказания помощи, они жалуются на один из результатов политики, которую сами же отстаивают.

Второй недостаток, в котором обвиняют систему благотворительности, заключается в том, что в ее основе лежат лишь милосердие и сочувствие. Нуждающийся не имеет никаких законных прав на доброту, проявляемую к нему. Он зависит от милосердия великодушных людей, от чувства совестливости, которое пробуждает его бедственное положение. Он получает лишь добровольный дар, за который должен быть благодарен. Это невыносимое состояние для человека, обладающего чувством собственного достоинства.

Эти сетования оправданы. Такие недостатки действительно присущи любому виду благотворительности. Эта система разлагает как дарителей, так и получателей. Первых она делает самодовольными, а вторых покорными и раболепными. Однако именно ментальность капиталистической среды заставляет людей чувствовать унижение, подавая и принимая милостыню. Вне области денежных связей и сделок, осуществляемых между покупателями и продавцами в чисто деловой манере, все межличностные отношения заражены этим недостатком. Именно об отсутствии личного элемента в рыночных сделках сожалеют все, кто обвиняет капитализм в жестокосердии и бездушии. По мнению этих критиков, сотрудничество по принципу do ut des дегуманизирует все социальные связи. Братскую любовь и готовность помочь друг другу он заменяет контрактами. Эти критики осуждают правовой порядок капитализма за пренебрежение человеческим аспектом. Они непоследовательны, когда обвиняют систему благотворительности за то, что она полагается на чувство милосердия.

Феодальное общество было построено на актах милости и на признательности облагодетельствованных. Могущественный сюзерен одаривал своего вассала привилегиями, а последний должен был расплачиваться с ним личной преданностью. Отношения были человеческими до такой степени, что подданные должны были целовать руки своих государей и демонстрировать им свою преданность. В феодальной среде элементы благоволения были присущи актам милости и никого не оскорбляли. Они соответствовали общепринятой идеологии и практике. И только на фоне общества, целиком основанного на договорных связях, возникла идея обеспечить нуждающимся законное право требования средств к существованию, дающее основания для предъявления судебных исков к обществу.

Метафизические аргументы в пользу такого права на средства к существованию основаны на доктрине естественного права. Перед Богом или природой все люди равны и наделены неотчуждаемым правом на жизнь. Однако ссылки на прирожденное равенство неуместны, когда речь идет о прирожденном неравенстве. Печально, что физическая неполноценность не позволяет многим людям играть активную роль в общественном сотрудничестве. Именно действие законов природы делает этих людей париями. Они являются пасынками Бога или природы. Мы можем полностью разделять религиозные и этические заповеди, провозглашающие, что долг человека помогать несчастным собратьям, обделенным природой. Но признание этой обязанности не дает ответа на вопрос относительно методов ее реализации. Она не заставляет избирать методы, которые ставят общество под угрозу и снижают продуктивность человеческих усилий. Ни здоровые, ни инвалиды не извлекут никакой пользы из падения количества наличных благ.

Имеющиеся здесь проблемы не носят праксиологического характера, и не дело экономической науки предлагать для них наилучшее решение. Они относятся к патологии и психологии. Они относятся к биологическому факту, что страх перед нуждой и унизительные последствия существования на милостыню являются важными факторами поддержания человеком физиологического равновесия. Они побуждают человека поддерживать себя в форме, избегать болезней и несчастных случаев и, поранившись, выздоравливать как можно быстрее. Опыт системы социального обеспечение, особенно самой старой и наиболее полной немецкой схемы, ясно продемонстрировал нежелательные последствия устранения этих стимулов[Cм.: Sulzbach. German Experience with Social Insurance. New York, 1947. P. 22–32.]. Ни одно цивилизованное сообщество не позволяет нетрудоспособным погибнуть. Однако замена благотворительной помощи законодательным правом на пособие или средства существования, по-видимому, не соответствует человеческой природе такой, как она есть. Не метафизические предубеждения, а соображения практической целесообразности делают неразумным провозглашение законного права на средства к существованию.

Более того, верить в то, что принятие подобных законов может освободить нуждающихся от унизительных особенностей, присущих получению милостыни, означает предаваться иллюзиям. Чем более щедрыми будут эти законы, тем более пунктуальным должно быть их применение. Свобода действий людей, которых внутренний голос побуждает к милосердным деяниям, будет заменяется свободой действий бюрократов. Трудно сказать, легче или тяжелее сделает это удел нетрудоспособных членов общества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.