Прославление порочности

Толпа желает слышать ложь, а не истину; она не способна воспринимать мир как нечто бесконечно сложное, парадоксальное, исполненное нюансов и неопределенности. Толпа принижает истину до такой степени, что она перестает быть похожей сама на себя.

Истина, что цены акций могут расти очень долго, превращается в ложь, что так будет всегда.

Истина, что потребительские расходы могут подстегнуть экономику, превращается в ложь, что здоровая экономика нуждается только в потребительских расходах.

Истина, что потребительский кредит стимулирует производство, превращается в ложь, что кредит может заменить сбережения.

Истина, что Федеральный резерв способен в определенных ситуациях манипулировать экономикой, превращается в ложь, что Федеральный резерв может контролировать экономику в течение длительных периодов.

Из метафоры, уподобляющей экономику гигантской машине, делают ложный вывод, что экономические процессы механистичны и могут быть описаны инструментами статистики.

Из того факта, что иностранцы охотно принимают американские доллары в уплату за товары и услуги, делают ложный вывод, что так будет всегда.

А из бесспорного наблюдения, что американская экономика - с ее упором на кредит, потребительские расходы и опорой фондового рынка на люмпенинвесторов - добилась значительного успеха в 1990-е годы, возникла фантазия, что это и есть конец истории.

Взятые вместе, перемешанные и упрощенные, эти идеи породили настроение, полностью противоречащее мудрости прежних поколений и реалиям экономической жизни. Здесь мы вернемся к Адаму Смиту141:

Расточитель приносит вред следующим образом. Не ограничивая свои расходы своим доходом, он посягает на свой капитал. Подобно человеку, обращающему доходы какого-либо благочестивого учреждения на нечестивые цели, он оплачивает праздность из того фонда, который бережливость его дедов как бы благословила на содержание трудолюбия. Уменьшая фонд, предназначенный на применение производительного труда, он неизменно уменьшает, насколько это зависит от него, качество труда, прибавляющего ценности объекту, которому он посвящается, а следовательно, и годовому продукту земли и труда всей страны - действительному богатству и доходу ее жителей. Если расточительность одних не уравновешивается бережливостью других, то поведение всякого расточителя, который кормит тунеядца хлебом трудолюбца, ведет не только к его собственному обнищанию, но и к обеднению страны.

Каждый неразумный и неудачный проект в области сельского хозяйства, горного дела, рыболовства, торговли или промышленности ведет точно так же к уменьшению фонда, предназначенного на содержание производительного труда. Каждый такой проект, хотя капитал потребляется при этом только производительными элементами, всегда сопровождается некоторым уменьшением производительного фонда общества, так как эти производительные элементы, ввиду неправильного использования их, не воспроизводят полностью ценность потребляемого ими.

Доля потребительских расходов в экономике возрастала в последние четыре десятилетия XX в. Так не могло продолжаться вечно. Да и задолженность потребителей не может увеличиваться беспредельно. И текущий дефицит торгового баланса нельзя растянуть до края Вселенной. Иногда чем-то приходится жертвовать. Рано или поздно должен был наступить конец привычного нам мира. Это всего лишь вопрос времени.

США всегда были обществом с высоким уровнем потребительских расходов и кредита. Эти свойства были усилены рейгановскими рецептами экономики предложения, так что ориентация на потребление стала чрезмерной. Чистая доля сбережений, в 1980-х годах превышавшая 6% ВВП, упала до всего лишь 2%, что стало причиной самого низкого за весь послевоенный период уровня чистых производственных инвестиций. В 1990-е годы положение в этой сфере еще ухудшилось. Личные сбережения продолжали падать и в I квартале 2002 г. стали меньше 1%. Сбережения корпораций (нераспределенная прибыль) достигли пика в 1997 и к 2001 г. обвалились примерно на 75%. Суммарные сбережения частного сектора снизились с 5% ВВП в первой половине 1990-х годов до менее 0,5% к концу 1990-х.

При этом, вплоть до марта 2000 г., пока росли цены акций, американцы думали, что они богатеют, а потому тратили больше денег. Но возможно ли такое? Разве могут люди разбогатеть, если они будут не сберегать, а тратить?

В своей частной жизни все отлично знали, что нельзя ничего «получить за так», но, когда дело касалось государственной политики, они об этом забывали. Получить что-нибудь за так было главным желанием публики и политиков. Невысказанное обещание современной демократии как раз и заключается в том, что избиратели могут получить от системы то, что они не заработали; невысказанное обещание массового капитализма заключалось в том, что обычный человек может разбогатеть, вкладывая деньги в обыкновенные акции; а базирующийся на кредите стиль потребления завлекал потребителей посулом, что жить не по средствам можно до бесконечности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.