Более широкий взгляд на принцип добровольного обмена

Более широкий взгляд на принцип добровольного обмена

Обычно считают, что механизм «невидимой руки» Адама Смита относится к купле-продаже товаров или услуг за деньги. Однако экономическая деятельность отнюдь не является единственной сферой в жизни человека, когда в результате сотрудничества огромного числа людей, каждый из которых преследует свои интересы, стихийно возникает сложная и высокоорганизованная структура.

Рассмотрим, например, язык, который представляет собой сложную, постоянно изменяющуюся и развивающуюся структуру. Структура эта строго упорядочена, хотя ее не планировал никакой центральный орган. Никто не выносил специального решения, какие слова должны входить в наш словарь, какие должны быть приняты грамматические правила, что считать существительным, а что прилагательным. Французская Академия пытается контролировать изменения во французском языке, но это явление сравнительно недавнее. Академия была основана через много лет после того, как французский язык уже сформировался в стройную систему, и ее роль в данном случае заключается главным образом в санкционировании тех изменений в языке, над которыми у нее нет никакой власти. А в подавляющем большинстве других стран и вообще никогда не было аналогичных органов «языкового контроля».

Как же развивался язык? Этот процесс во многом схож с развитием упорядоченной экономической структуры через посредство рынка. Язык сформировался в результате добровольного взаимодействия отдельных личностей, которые в этом случае вместо обмена товарами и услугами, стремились к обмену идеями, информацией, либо просто сплетнями и слухами. За некоторым словом закреплялось то или иное значение или по мере необходимости в язык добавлялись новые слова. Развивалась грамматика, которая позднее была закреплена в своде правил. Из двух партнеров, которые хотят общаться друг с другом, оба выигрывают в результате прихода к соглашению относительно значения употребляемых ими слов. По мере того, как все больше и больше людей находят выгодным и полезным общаться с другими людьми, общеупотребительные слова распространяются все шире, а их значения закрепляются в словарях. Ни на одном этапе здесь нет места для принуждения или центрального планирующего органа, обладающего распорядительной властью — хотя с развитием системы государственных школ ей довелось сыграть важную роль в деле унификации грамматических правил и словоупотребления.

Другим примером является наука. Структура таких ее отраслей, как физика, химия, метеорология, философия, гуманитарные науки, социология, экономика, возникла вовсе не в результате чьего-либо сознательного решения. Она развилась сама собой — как говорят дети, «так само вышло», — просто потому, что такая структура оказалась удобной для самих ученых. Она не является застывшей, но меняется по мере возникновения новых потребностей.

Какую бы дисциплину мы ни рассматривали, процесс ее развития абсолютно идентичен процессам, происходящим в сфере свободного рынка. Ученые сотрудничают между собой, поскольку находят это сотрудничество взаимовыгодным. Они берут из работ своих коллег то, что считают полезным, и обмениваются полученными результатами с помощью устных сообщений, рассылки препринтов и публикаций в специальных журналах и монографиях. Сотрудничество это осуществляется в международном масштабе — и здесь налицо сходство с торговым обменом. Высокая репутация и признание со стороны коллег во многом выполняют в научном мире ту же функцию, что и денежное вознаграждение на экономическом рынке. Стремление заслужить эту репутацию и добиться признания своих работ коллегами заставляет ученого вести свои исследования в наиболее перспективных направлениях. По мере того, как один ученый вносит свой кирпичик в здание, строительство которого было начато другими, целое становится больше суммы его частей, а его собственные работы, в свою очередь, закладывают фундамент для дальнейшего развития. Современная физика в такой же степени является детищем свободного рынка идей, как и современный автомобиль — свободного рынка товаров. Опять-таки и в этом случае (особенно в последние годы) спонтанное развитие науки испытало сильное влияние вмешательства правительства, которое затронуло как наличные ресурсы, так и структуру спроса на определенные виды научного знания. Здесь, однако, влияние правительства сыграло лишь второстепенную роль. Дело в том (и в этом заключается один из парадоксов данной ситуации), что многие из тех самых ученых, что громче всех выступали за централизованное правительственное планирование экономической деятельности, отчетливо осознали всю опасность для научного прогресса, которую несет с собой централизованное планирование науки — когда выбор приоритетных направлений перестает быть стихийным результатом поисков и открытий отдельных ученых, а навязывается научному миру властью правительства.

Моральные ценности общества, его культура, обычаи и традиции развивались точно таким же образом — путем добровольного обмена и стихийного сотрудничества, путем эволюции некоторой сложной структуры в процессе проб и ошибок, принятия или отбрасывания различных вариантов. Ни один монарх никогда не издавал указа о том, чтобы музыка, предпочитаемая населением, например, Калькутты, в корне отличалась от музыки, предпочитаемой жителями Вены. Эти два совершенно отличных друг от друга типа музыки образовались и развились без чьего-либо «планирования», путем своего рода социальной эволюции, аналогичной биологической эволюции. Разумеется, отдельные суверены или даже избранные гражданами правительства могли оказывать определенное влияние на направление этой эволюции, покровительствуя тому или иному музыканту или какому-то направлению в музыке — точно так же, как это делали отдельные состоятельные лица, бравшие на себя роль меценатов.

Структуры, образовавшиеся в результате добровольного обмена, — будь то язык, научная дисциплина, музыкальный стиль или экономическая система — живут своей собственной жизнью. Они способны принимать множество различных форм под влиянием конкретных обстоятельств. Добровольный обмен может привести к единообразию в одних аспектах, сочетающемуся с разнообразием в других. Это тонкий и сложный процесс, общие принципы и закономерности которого сравнительно нетрудно понять, но результаты которого редко можно предвидеть во всех подробностях.

Все эти примеры говорят не только о широком диапазоне действия механизма добровольного обмена, но и о том, что понятию «личные интересы» следует придать более широкое толкование. Узкая сосредоточенность на проблемах экономического рынка привела к тому, что понятие «личные интересы» стало узко интерпретироваться как близорукий эгоизм и исключительная забота о немедленной материальной выгоде. Экономическую науку незаслуженно обвиняют в том, что она позволяет себе делать далеко идущие выводы исходя из совершенно нереалистической модели «гомо экономикус», который представляет собой нечто лишь чуть-чуть более человечное, чем вычислительная машина, реагирующая лишь на денежные стимулы. Нет ничего более далекого от истины. Личные интересы — это отнюдь не близорукий эгоизм. Личные интересы — это то, в чем заинтересованы участники добровольного обмена, а их цели, моральные ценности и устремления могут при этом быть какими угодно. Ученый, старающийся расширить границы науки, миссионер, помогающий неверующим обрести истинную веру, филантроп, жертвующий на нужды бедных, — все эти люди преследуют свои личные интересы в том смысле, как они их видят и воспринимают в соответствии со своими системами ценностей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.