Корни Федерального резерва: создание Национальной банковской системы

Корни Федерального резерва: создание Национальной банковской системы

Теперь должно быть абсолютно ясно, как коммерческие банки относятся и почти всегда будут относиться к центральному банку страны. Центральный банк - их опора, поддержка и укрытие от ветров конкуренции и населения, пытающегося получить деньги, поскольку считает их своей собственностью, которая просто хранится в сейфах банка. Центральный банк является ключевой силой, поддерживающей доверие обманутого населения к банкам и удерживает его от «набега на банки». По отношению к банкам центральный банк выступает в роли кредитора в последней инстанции и организатора картеля, который позволяет всем банкам расширяться одновременно, чтобы [из-за разницы в темпах экспансии] резервы одной группы банков не перетекли в банки другой группы, и первым не пришлось резко сокращать экспансию, и они не подвергались риску банкротства. Центральный банк почти жизненно необходим для процветания коммерческих банков, для их профессиональной деятельности в качестве производителей новых денег посредством выпуска иллюзорных складских расписок на стандартные наличные деньги.

Становится также очевидной лживость распространенных утверждений, что частные коммерческие банки являются «проинфляционными ястребами» или что центральный банк - защитник от инфляции. Наоборот, все вместе они являются источниками инфляции, причем единственными источниками инфляции в экономике.

Но это не значит, что банки никогда не выражают недовольства своим центральным банком. Размолвки бывают в любом «браке», и банки часто ворчат по поводу своего поводыря и защитника. Но недовольство почти всегда состоит в том, что центральный банк проводит недостаточно активную инфляционную политику и защищает их недостаточно активно и последовательно. Центральный банк, являясь лидером и наставником коммерческих банков, должен всегда учитывать другие влияния, в основном политические. Даже сегодня, когда их банкноты являются стандартными наличными деньгами, банки должны действовать с оглядкой на общественное мнение, популистские жалобы на инфляцию и инстинктивно проницательное, хотя зачастую наивное, общественное осуждение «власти денег». Отношение коммерческих банков к центральному банку и правительству сродни расплывчатым жалобам на правительство «клиентов» системы социального обеспечения или предприятий, просящих субсидии. Жалобы почти всегда направлены не против существования системы социального обеспечения или программы субсидий, а против «недостаточной» интенсивности и масштабности дотаций. Спросите жалобщиков, хотят ли они отмены социальных пособий или субсидий, и вы увидите в их глазах ужас, если, конечно, они воспримут ваш вопрос серьезно. Аналогично, спросите любого банкира, желает ли он упразднения центрального банка и реакцией будет такой же ужас[17].

В течение первого столетия существования Американской Республики деньги и банковская деятельность были ключевыми политическими вопросами в спорах между политическими партиями. Центральный банк находился в центре дискуссий с самого начала существования американского государства. На каждом этапе этого пути поборниками учреждения центрального банка были энергичные националисты[18], сторонники большого центрального правительства. Фактически в 1781 г., еще до окончания войны за независимость, ведущий националист, торговый магнат из Филадельфии Роберт Моррис, который во время войны являлся в прямом смысле слова экономическим «царем» Конгресса, заставил Конгресс учредить первый центральный банк — на базе своего собственного Банка Северной Америки (Bank of North America (BNA)). Как и в случае с Банком Англии, Конгресс пожаловал частному Банку Северной Америки Морриса монопольную привилегию на выпуск бумажных банкнот в стране. Большая часть этих банкнот была выпущена для приобретения новых долговых обязательств федерального правительства, a BNA стал банком-депозитарием всех средств Конгресса. Более половины капитала BNA официально принадлежало Конгрессу[19]. Декларировалось, что банкноты банка размениваются на звонкую монету, однако экспансия на основе частичного резервирования, предпринятая BNA, привела к обесцениванию его банкнот за пределами Филадельфии, где он находился. После окончания войны за независимость Моррис потерял свое национальное политическое могущество и был вынужден быстро приватизировать BNA и перевести его в статус обычного частного банка, лишенного правительственных привилегий.

На протяжении первого столетия существования Республики партия, поддерживавшая идею центрального банка (вначале это были гамильтоновские федералисты, затем виги, потом республиканцы), была партией — сторонницей центрального правительства со значительным государственным долгом, высокими протекционистскими пошлинами, большим объемом общественных работ и субсидиями для крупного бизнеса — первая версия «партнерства между правительством и промышленностью». Протекционистские пошлины должны были субсидировать отечественных производителей, а бумажные деньги — банковскую деятельность с частичным резервированием. Националисты защищали идею создания центрального банка как часть общей политики инфляции  и дешевых кредитов во благо избранных видов бизнеса. Фаворитами были фирмы и отрасли, принадлежавшие финансовой элите страны, сконцентрировавшейся за время гражданской войны в Филадельфии и Нью-Йорке, который после окончания войны занял главенствующее положение.

Этой влиятельной группе националистов противостояло не менее влиятельное движение, выступающее за принципы свободного предпринимательства, свободных рынков, свободной торговли, ультраминимальное и децентрализованное правительство, а в области денег — за систему твердой валюты, основанной на золоте и серебре, за банки, лишенные специальных привилегий, и политику 100%-ного золотого обеспечения. Эти либертарианцы — сторонники твердых денег составляли сердце и душу демократическо-республиканской партии Джефферсона[20], а затем демократической партии Джэксона, а их потенциальные избиратели были представителями практически всех слоев общества за исключением банкиров с их привилегированной клиентурой.

После того как Гамильтоном[21] был учрежден First Bank of the Unites States, за которым последовал Second Bank, учрежденный по окончании войны в 1812 г. сторонниками идеи центрального банка из числа представителей демократическо-республиканской партии, президенту Эндрю Джэксону[22] удалось ликвидировать центральный банк в результате титанической борьбы в 1830-е годы. Хотя демократы Джэксона не смогли полностью претворить в жизнь программу твердых денег в 1840 — 1850-е годы из-за усиливавшегося раскола среди демократов по вопросам рабства, все же за это время им удалось, помимо проведения политики свободной торговли в последний раз в истории США, ликвидировать не только центральный банк, но и все следы этого института.

Хотя в новую республиканскую партию 1850-х годов вошли многие бывшие демократы Джэксона, но экономическая повестка дня республиканцев неизменно определялась бывшими вигами. После сецессии Юга[23] республиканцы заняли подавляющее большинство мест в Конгрессе, превратившемся практически в однопартийное собрание, и использовали это преимущество для реализации давно лелеемой ими программы экономического национализма и этатизма. Эта националистическая программа включала в себя значительное увеличение влияния центрального правительства, питаемого за счет первого подоходного налога и высоких налогов на алкоголь и табак, выделения огромных земльных участков и денежные субсидии новым трансконтинентальным железным дорогам, а также восстановление протекционистских пошлин.

Значительная часть боев республиканской этатистской революции велась на денежном и финансовом фронтах. Чтобы финансировать военные действия против Юга, федеральное правительство вышло из золотого стандарта и выпустило неразменные бумажные деньги, называвшиеся «гринбеки» (формально — банкноты США). Когда через два года рыночный курс неразменных бумажных денег по отношению к золоту упал до 50 центов за доллар, федеральное правительство стало финансировать военные расходы в основном за счет увеличения государственного долга.

Таким образом, программе республиканцев-вигов удалось свести на нет традиционную приверженность демократов Джефферсона — Джэксона к твердым деньгам и золоту, а также их неприятие государственного долга. (И Джефферсон, и позже Джэксон за время своего правления сумели в последний раз в американской истории полностью погасить федеральный государственный долг!) Хотя республиканцы еще не чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы восстановить центральный банк, они покончили с относительно свободной и неинфляционной банковской системой постджэксоновского периода, и создали новую Национальную банковскую систему, централизовавшую национальные банки, пройдя половину пути к центральному банку.

С началом войны банки штатов с превеликим удовольствием воспользовались возможностью резко расширить эмиссию своих банкнот и депозитов до востребования на базе принципа частичного резервирования и увеличения эмиссии федеральных «гринбеков», тем самым увеличивая совокупную денежную массу. Позже, во время гражданской войны, федеральное правительство создало Национальную банковскую систему в соответствии с законами о банках 1863, 1864 и 1865 гг. Если закон Пиля предоставлял монополию на эмиссию всех банкнот одному Банку Англии, то законы о национальных банках предоставляли эту монополию новой категории «национальных банков», лицензируемых на федеральном уровне. Существующим банкам штатов было запрещено эмитировать банкноты, и им пришлось ограничиться эмиссией банковских депозитов[24]. Другими словами, чтобы получить наличность, т.е. бумажные банкноты, банки штатов должны были держать депозитные счета в национальных банках. В случае необходимости, для   погашения депозитов своих клиентов банки штатов получали наличные путем снижения остатка на своем счете в национальном банке. В свою очередь национальные банки имели трехуровневую иерархию. На вершине находились ведущие банки «центральных резервных городов», категория, в которую первоначально входили только крупные банки Нью-Йорка, на уровень ниже располагались банки «резервных городов» в городах с населением более 500 000 человек, и в самом низу находились остальные «провинциальные банки». Новое законодательство вводило в действие механизм, впервые примененный в 1840-х годах правительствами штатов, в которых заправляли виги, прежде всего это были штаты Нью-Йорк и Мичиган: установление законодательного минимума обеспеченности резервами банкнот и депозитов, эмитируемых банками. Резервные требования являлись инструментом контроля высших уровней банковской иерархии над низшим. Главной задачей было убедить банки низшего уровня держать значительную часть своих резервов не в узаконенных деньгах (золоте, серебре или «гринбеках»), а на депозитных счетах до востребования в банках более высоких уровней.

Так, для провинциальных банков минимальный уровень резервов составлял 15% эмитированных банкнот и открытых депозитов до востребования. Из этих 15% только 40% должны были храниться в виде наличных денег, остальные могли храниться в форме депозитов до востребования, открытых в банках либо резервных городов, либо центральных резервных городов. В свою очередь банки резервных городов, уровень обязательных резервов для которых был установлен в 25%, имели право хранить в виде наличных не более половины своих резервов; другая половина могла храниться в виде депозитов до востребования в банках центральных резервных  городов, которые тоже должны были иметь обязательные резервы в размере 25%. Национальные банки должны получить лицензию у федерального контроллера денежного обращения, являвшегося чиновником Министерства финансов. Чтобы получить лицензию, банк должен был соответствовать высоким требованиям к минимальному капиталу, причем эти требования возрастали с переходом на более высокий иерархический уровень. Так, провинциальные банки должны были иметь собственный капитал в размере как минимум 50 000 долл., а банки резервных городов      200 000 долл.

До гражданской войны каждый банк штата мог строить пирамиду своих банкнот и депозитов только сверх собственного запаса золота и серебра, и любая чрезмерная экспансия могла легко разорить его в результате предъявления требований о размене на звонкую монету от других банков и населения. Каждый банк должен был сам о себе заботиться. Более того, если возникали подозрения, что какой-либо банк не способен погашать свои складские расписки, то на рынке его банкноты обесценивались по сравнению либо с золотом, либо с банкнотами других, более надежных банков.

Однако после создания Национальной банковской системы у банков отпала необходимость самим заботиться о себе и отвечать за свои долги. Правительство создало иерархическую структуру из четырех перевернутых пирамид, где каждая пирамида покоилась на меньшей, более узкой пирамиде. В основании этой многоуровневой системы перевернутых пирамид находилась небольшая группа очень крупных банков центральных резервных городов - банки, располагавшиеся на Уолл-стрит. На основе своих резервов золота, серебра и «гринбеков» банки Уолл-стрит могли расширять эмиссию банкнот и депозитов в соотношении 4:1. На основе  депозитов в банках центральных резервных городов банки резервных городов могли эмитировать свои обязательства также из расчета 4:1, а затем провинциальные банки могли выпускать собственные складские расписки из расчета 6,67:1 на основе депозитов в резервных банках. Наконец, банки штатов, вынужденные держать депозиты в национальных банках, могли строить пирамиды из своих обязательств (денег и кредита) на основе депозитных счетов в провинциальных банках или банках резервных городов.

Чтобы устранить ограничения на расширение банковского кредита в виде обесценивания банкнот на рынке, Конгресс потребовал от всех национальных банков принимать банкноты друг друга по номиналу. Федеральное правительство предоставило статус квазиузаконенного платежного средства банкнотам всех национальных банков, согласившись принимать их по номиналу при уплате налогов. Как и до гражданской войны, открывать филиалы было запрещено, так что банк погашал банкноты звонкой монетой только в своем головном отделении. Кроме того, федеральное правительство затруднило погашение банкнот металлическими деньгами, ограничив допустимое сокращение объема (т.е. чистое погашение) банкнот национальных банков, установив месячный лимит в размере 3 млн долл.

Таким образом, в стране была создана новая, централизованная и гораздо более ненадежная и инфляционная банковская система, которая имела возможность раскручивать инфляцию на базе экспансии банков Уолл-стрит и, разумеется, этой возможностью активно пользовалась. Находясь в основании пирамиды, банки Уолл-стрит могли как ограничивать, так и генерировать многократное расширение национальной денежной массы и кредитов. Под  прикрытием   «военной необходимости»  республиканская партия постепенно трансформировала национальную банковскую систему из относительно здоровой и децентрализованной в инфляционную систему под централизованным контролем Уолл-стрит.

Члены Конгресса от демократической партии, приверженные принципу твердых денег, почти все до единого противостояли Национальной банковской системе. Потребовалось почти десятилетие, чтобы демократы возродились политически после гражданской войны, и в течение этого периода их усилия в области денежной политики были направлены против инфляции «гринбеков» и на возвращение к золотому стандарту. Они добились победы в 1879 г., хотя республиканцы оказывали им активное сопротивление. Особенно активными в поддержании инфляции «гринбеков» была промышленная и финансовая элита радикальных республиканцев: сталелитейные промышленники и владельцы крупных железных дорог. Практически полный крах банкиров, магнатов и владельцев огромного количества субсидируемых железных дорог из числа националистов во время масштабной паники 1873 г. подорвал их политическую и экономическую мощь и способствовал победе золота. Паника была последствием военного и послевоенного инфляционного бума, порожденного новой банковской системой. Такой влиятельный финансовый магнат, как Джей Кук, имевший монополию на размещение государственных облигаций со времен гражданской войны и главный архитектор Национальной банковской системы, во имя торжества высшей справедливости в результате паники полностью разорился. Но даже после 1879 г. золоту приходилось выдерживать атаки сторонников инфляции, пытавшихся восстановить серебряный стандарт или добавить серебро к денежному стандарту. Только после 1900 г. угроза со стороны серебра была окончательно ликвидирована, и золото утвердилось как единственный денежный стандарт. К сожалению, к этому времени демократы утратили статус партии твердых денег, и стали еще более инфляционистски настроенными, чем республиканцы. В разгар борьбы за денежный стандарт доля сторонников твердых денег среди демократов постоянно сокращалась и они не имели ни возможности, ни желания попытаться восстановить свободную и децентрализованную банковскую структуру в том виде, в каком она существовала до гражданской войны.