РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПО ТРУДУ
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПО ТРУДУ
Смена общественно-экономических формаций определяется не стремлением людей к абстрактной справедливости, а необходимостью обеспечения беспрепятственного развития производительных сил общества. В связи с этим очевидна правота В. И. Ленина, считавшего, что социализм должен победить капитализм прежде всего экономически, за счет более высокой производительности труда. По этому создание стимулов к высокопроизводительному труду — главная проблема теории и практики социализма.
Решению этой проблемы должно было способствовать осуществление на практике сформулированного К. Марксом принципа распределения в соответствии с количеством и качеством груда. Если бы в советской модели социализма удалось реализовать указанный принцип распределения, советская экономическая система по эффективности, вероятно, не знала бы себе равных, и история СССР пошла бы совсем другим путем. Действительно, если вознаграждение, получаемое работником, пропорционально количеству и качеству его труда, это является лучшим стимулом для проявления инициативы, творческого подхода и высокой производительности труда.
На самом деле основополагающий принцип социализма так и не был реализован в советской общественно-экономической модели. Выше уже отмечалось, что тенденция к уравниловке (уравнительному распределению), как извращенной форме социального равенства, проявилась уже в начальный период существования Советского государства. Социализм советского типа, скроенный И. В. Сталиным по тем же рекомендациям классического марксизма, что и донэповская модель нового общества, естественным образом унаследовал многие ее черты, в том числе и уравниловку.
Как же получилось, что, провозглашая со всех трибун своей целью распределение по труду, советские коммунисты, между тем, так и не смогли ее воплотить в жизнь? Дело в том, что грядущее фиаско было изначально заложено в марксистской концепции посткапиталистического общества.
Для осуществления распределения по груду необходимо наличие, во-первых, принципов, по которым дифференцируется распределение; во-вторых, единицы измерения количества и качества груда: и в-третьих, способа измерения. Рассмотрим последовательно, как решаются эти проблемы в классическом марксизме.
Маркс и Энгельс своеобразно и необычно с современной точки зрения трактовали принципы, в соответствии с которыми должна осуществляться дифференциация оплаты труда в социалистическом обществе. В своих рекомендациях они учитывали различие между простым и сложным трудом. Сложный труд требует более высоких издержек на обучение, но зато за равный промежуток времени квалифицированный работник создает большую стоимость, чем неквалифицированный. Поэтому при капитализме стоимость рабочей силы повышается с ростом квалификации. В связи с этим Энгельс отмечал, что обученный работник по праву получает более высокую заработную плату, поскольку только он сам или его семья покрывали расходы на обучение (именно так обстояло дело в XIX веке). Однако “в обществе, организованном социалистически, эти расходы несет общество, поэтому ему принадлежат и плоды, то есть большие стоимости, созданные сложным трудом. Сам работник не вправе претендовать на добавочную оплату”[95].
Таким образом, классический марксизм признает подлежащими дифференцированной оплате (б соответствии с принципом распределения по труду) только те различия в количестве и качестве труда работников, которые обусловлены различием их интеллектуальных способностей и физических возможностей, но не уровнем образования и обучения. (Например, вследствие индивидуальных отличий рабочие, прошедшие один и тот же курс обучения, обладают все же разной производительностью труда).
С позиций современного опыта строительства социализма утопизм такого подхода к оплате простого и сложного труда очевиден. Отказываясь в социалистическом обществе дифференцировать оплату обученного и необученного работников, основоположники марксизма не учитывали ряд факторов, в частности то, что обучение является не пассивным, а активным процессом. Усвоение знаний — такой же труд, как и любой другой. Результатом трудовых усилий индивида является повышение производительных возможностей его собственной рабочей силы (в условиях капитализма — повышение ее стоимости). Поэтому, несмотря на бесплатность образования при социализме, общество должно установить обученному специалисту повышенную оплату в качестве компенсации затрат его труда по обучению.
Также необычно в классическом марксизме решается вопрос о единице измерения количества и качества труда, то есть меры труда. При капитализме количество общественного труда, заключенное в продукте, выражается через стоимость. Для формирования стоимости необходимо наличие товарно-денежных отношений, существование которых при социализме основоположники марксизма не допускали. Поэтому они предложили выражать количества труда, заключенные в продуктах, “в их естественной, адекватной, абсолютной мере, какой является время”[96]. Единицей измерения в этом случае служит рабочий час, причем принцип распределения по труду предполагает, что рабочее время разных работников является неравноценным, то есть рабочий час более интенсивного труда оплачивается выше.
Как известно, реальный опыт социалистических преобразований уже к концу периода военного коммунизма показал необоснованность отказа от товарно-денежных отношений. Однако не так уж принципиально, в каких единицах денежных или времени — оценивать количество и качество труда. Гораздо более важное значение имеет способ измерения. Действительно, формы человеческого труда столь многообразны, а люди так различаются по своим способностям, квалификации и отношении к делу, что приведение всех этих факторов к единому “общему знаменателю” и выражение результата — количества затраченного разными работниками труда (с учетом его качества) в денежных единицах или рабочих часах представляет собой непростую задачу. Основоположники лишь констатировали, что при капитализме “сведение сложного труда к простому совершается путем определенного общественного процесса за спиной производителя”[97], но не раскрыли сущности этого процесса и не указали, каким образом аналогичный процесс будет функционировать в социалистическом обществе при отсутствии частной собственности и рыночных механизмов. Таким образом, в классическом марксизме проблема измерения количества и качества труда не получила окончательного решения.
Последствия этого, как уже отмечалось выше, проявились с первых шагов Советской власти, в частности, в попытке большевиков свести к минимуму дифференциацию оплаты труда не только рабочих и специалистов, но и всех категорий трудящихся.
С утверждением социализма советского типа качественных изменений в подходе к оплате труда не произошло. Оплата труда далеко не в полной мере отражала истинный вклад работника в общее дело, а зачастую и совсем его не учитывала. Многочисленные формальные показатели — тарифный разряд, норма выработки, стаж, наличие ученой степени, занимаемая должность лишь частично отражали различия в количестве и качестве труда работников. Формально приравняв оплату груда инженера к оплате труда двух неквалифицированных рабочих мы отнюдь не гарантируем, что каждый из них получит в соответствии с количеством и качеством своего труда. Во-первых, потому, что положение государства как монопольного работодателя позволяло ему устанавливать соотношение оплаты труда различных категорий работников, руководствуясь не столько экономическими соображениями, сколько идеологическими мотивами и целями социальной политики. А во-вторых, жесткая фиксированность тарифной ставки изначально содержала в себе элемент уравнительного распределения, поскольку инициативность работника мало влияла на его вознаграждение. Премии и надбавки лишь частично решали эту проблему. Лучшим подтверждением этого факта служила практическая невозможность для руководителя предприятия платить хорошему работнику адекватно его трудовому вкладу в общие усилия. Созданная система оплаты труда очень слабо стимулировала добросовестное, инициативное, творческое отношение к своему делу.
При сдельной оплате труда государство следило, чтобы зарплата рабочих-сдельщиков не сильно отличалась от некоторого среднего значения. При нарушении этого условия расценки оплаты груда в расчете на единицу производимой продукции автоматически снижались. Таким образом, характерное для эпохи военного коммунизма убеждение в “развращающем влиянии высоких жалований” было присуще и советскому социализму. В строительстве стремление обеспечить некий “приемлемый” уровень зарплаты и выполнить план в объемных показателях вели к систематическому завышению объема работ, “выводиловке”, что имело следствием опять же фактическое уравнительное распределение.
Оплата труда работника слабо зависела не только от количества и качества его собственного труда, но и от эффективности работы всего коллектива. В отсутствие независимости производителей и рыночной среды фонд зарплаты распределялся между предприятиями в соответствии с планом и мало зависел от итогов их работы. Независимо от эффективности работы различных коллективов государство поддерживало разницу в средней оплате труда на передовых и отстающих предприятиях на минимальном уровне Таким образом уравнительное распределение расширялось до масштабов всего народного хозяйства. Уравниловка приводила к тому, что оплата труда работника слабо стимулировала рост эффективности и интенсивности труда, личную инициативу и предприимчивость.
Тормозящее влияние, которое существовавшая в СССР система уравнительного (или полу уравнительного) распределения оказывала на развитие экономики, было очевидно всем, от рабочего до министра. Кроме того, она находилась в вопиющем противоречии с социалистическим принципом распределения по груду. Поэтому живучесть уравниловки нельзя объяснить только сознательным стремлением власти к обеспечению таким путем социальной однородности социалистического общества. Главная причина неистребимости уравниловки заключалась в отсутствии способа объективного измерения количества и качества труда.
Как указывалось выше, в теории марксизма лишь декларирована необходимость осуществления в социалистическом обществе принципа распределения по труду, но механизм практической реализации этого принципа до конца не разработан. Национализация промышленных предприятий привела к тому, что стоимость рабочей силы стала формироваться не в результате действия механизмов рынка и законов конкурентной борьбы, а под влиянием идеологизированной политики Советской власти. Вместе с тем отнюдь не идеологическая одержимость большевиков стала причиной волюнтаристского подхода к определению величины оплаты труда как отдельного работника, гак и целых категорий трудящихся. Такой подход стал не только возможным, но и неизбежным вследствие отсутствия в распоряжении советских экономических органов средств, позволяющих объективно, то есть независимо от воли людей, определять истинное количество и качество затраченного труда.
Попыткой выйти из положения стало введение тарифных разрядов, должностных окладов, норм выработки и т. п. Однако очевидно, что и эта система в принципе не позволяла объективно оценить количество и качества труда. И дело не в отсутствии единицы измерения. В этом качестве могут использоваться и деньги, и рабочее время как предлагал Маркс Но каким способом можно объективно измерить инициативу, творческий подход к своему делу, исполнительность, деловые качества? Как измерить количество и, главное, качество управленческого труда, труда ученого или инженера, если результаты их деятельности зависят не только от их собственных усилий, а положительный эффект может проявиться лишь в отдаленной перспективе? Как вычленить доли автора идеи, конструкторов, инженеров и рабочих в экономическом эффекте, полученном в результате внедрения новой разработки? Бесконечный ряд подобных вопросов свидетельствует о том, что способа, с помощью которого можно было бы объективно оценивать количество и качество труда, не существует.
Капиталист выходит из положения, применяя субъективную оценку. Он не связан никакими формальными ограничениями на максимальную величину оплаты труда. При оценке труда работника он принимает во внимание объективные, поддающиеся количественному измерению факторы — сложившиеся в стране жизненные стандарты, характер труда, затраты рабочего времени, то есть практически все то, что учитывалось советской системой оплаты труда. Но одновременно им учитывается и ряд факторов, которые поддаются только субъективной оценке — творческий подход, инициатива, уникальность квалификации, полезность фирме и т. п. Хозяин предприятия стремится сократить расходы на заработную плату своим работникам, но вместе с тем экономические обстоятельства заставляют его проводить политику стимулирования их высокопроизводительного труда. Законы рынка вынуждают капиталиста устанавливать величину оплаты труда наемных работников близкой к действительной стоимости их рабочей силы.
Общенародная форма собственности на средства производства исключает всякий субъективный подход при оценке труда. Но одновременно и объективного способа оценки труда, учитывающего различия в его количестве и качестве, в принципе не существует. Естественным следствием такого положения может быть только уравнительное или полууравнительиое распределение.
Характерный пример — положение со стимулированием инициативы в СССР. Общеизвестно, что советская экономическая система так и не смогла выработать механизм стимулирования и поощрения инициативы, и в итоге “глушила” ее. Такая ситуация имела место отнюдь не потому, что в СССР не понимали значимости этой проблемы. Решить ее не позволяли, с одной стороны, невозможность использования субъективной оценки и, с другой, отсутствие объективного способа измерения инициативы: плановая централизованная экономика не содержала в себе отработанного механизма, позволяющего поощрить то, что не поддается точному измерению.
Эти же обстоятельства при отсутствии конкурентной рыночной среды способствовали тому, что предпринимательская способность, являющаяся, по мнению экономистов-рыночников, одним из важнейших экономических ресурсов общества[98], совершенно в недостаточной мере была задействована в советской планово-распределительной системе.
В отсутствие рынка цена товара формировалась в значительной степени под влиянием волюнтаристских действий плановых органов, отражавших социальную и экономическую политику государства. Специфический товар под названием “рабочая сила” не являлся при этом исключением. Так и получилось, что труд инженеров и специалистов зачастую оплачивался в меньшем размере, чем труд подсобных неквалифицированных рабочих.
Таким образом, обобществление средств производства в предельной — общенародной форме явилось причиной невозможности осуществления социалистического принципа распределения по труду. Вместо этого мы имели уравнительное (в той или иной степени) распределение. Если забыть на время о присваиваемой капиталистом прибавочной стоимости, можно придти к парадоксальному выводу, что современный капитализм за счет использования субъективного подхода при оценке количества труда в большей мере воплотил принцип распределения по труду, чем социализм советского типа.
Напомним, что значение осуществления на практике распределения по труду определяется не столько стремлением к социальной справедливости, сколько необходимостью стимулирования высокопроизводительного труда. Ф. Энгельс отмечал, что “развитие производства больше всего стимулируется таким способом распределения, который позволяет всем членам общества как можно более всесторонне развивать. поддерживать и проявлять свои способности”[99]. Тот способ распределения, который существовал в Советском Союзе, и сущность которого составляла явная и скрытая уравниловка, нивелирование индивидуальных различий в количестве и качестве труда, не побуждал трудящихся граждан в максимальной степени реализовывать свой трудовой потенциал. Невостребованность личной инициативы и предприимчивости — самый принципиальный недостаток советской экономической системы. В этом состояло тормозящее влияние способа распределения на развитие общественных производительных сил.
В эпоху энтузиазма проблема трудовой мотивации имела второстепенное значение. Однако со временем она стала играть решающую роль. Не сумев дать трудящимся “по труду”, государство не получало от них и “по способности”. Негативные последствия не заставили себя ждать. В последний период существования СССР для трудящихся были характерны творческая пассивность, незаинтересованность в интенсификации и повышении производительности своего груда. При этом за работником, независимо от результатов его деятельности, “бронировался” некий “уровень благ”.
В условиях научно-технической революции возросла доля высококвалифицированного, творческого труда. Вместе с тем сложнее всего оценить именно труд творческий, нестандартный, на перспективу. Научная интеллигенция потому приняла наиболее активное участие в горбачевской перестройке, что пролетарии умственного труда (кстати, автор термина не Васиссуалий Лоханкин, а Ф. Энгельс) наиболее остро ощущали невостребованность инициативы, несправедливость системы оплаты труда, то есть весь идиотизм существовавшего способа производства.
Итак, отсутствие способа объективного измерения количества и качества труда и невозможность при исключительном господстве общенародной собственности применения субъективной оценки не позволили полностью реализовать на практике принцип распределения по труду — основополагающий принцип социализма. Как следствие, советская экономическая система не смогла предложить трудящимся эффективные экономические стимулы к труду. Это обстоятельство в значительной степени предопределило конечный результат экономического соревнования социализма советского типа с современным капитализмом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.