II. Первоначальное Образование буржуазного капитала в СССР

II. Первоначальное Образование буржуазного капитала в СССР

Полностью буржуазный капитал не исчезал и не прекращал своей активности даже в разгар военного коммунизма. Но абсолютная величина средств, находившихся в его распоряжении, была сравнительно невелика, — слишком свежа ещё и достаточно основательна была конфискация капиталистического достояния, произведённая нами в 1917–1919 гг. Конечно, припрятано было некоторое количество золотых монет, драгоценных камней и т. п. Но поскольку они находились у капиталистов — они в значительной мере лежали в то время в ожидании лучшего будущего, пока расходуясь на закупку продовольствия для своих владельцев и т. п. Предпринимательская деятельность дореволюционных капиталистов в эпоху военного коммунизма сводилась лишь к спекуляции обесценивавшимися бумажками разных наименований (царскими, думскими, керенскими, аннулированными займами и акциями, совзнаками и т. д.) и иностранной валютой (приток которой не мог тогда быть особенно велик, что суживало и размах спекуляции) да к частичному финансированию мешочничества. В основном мешочничество периода гражданской войны сводилось к поездкам рабочих и крестьян за едой для собственных семей. На предпринимательский лад, с сетью агентов и т. д. мешочничество стало ставиться больше уж к концу этого периода. Судя по оценкам нынешней наличности частного капитала в стране и по ориентировочным данным о темпе его накопления, трудно думать, чтобы реальное предпринимательское накопление (на мешочничестве, твёрдой валюте и т. д.) дореволюционной и вновь создавшейся буржуазии вместе составило к началу новой экономической политики (1921 г.) более ста пятидесяти миллионов рублей. Скорее — менее. Притом включая уже сюда все уцелевшие у буржуазии запасы наличного золота. Значительная часть оставшихся у населения золотых монет, колец и т. п. припрятана была вообще «маленькими людьми не занимавшимися ни торговым, ни иным предпринимательством.

История накопления буржуазного капитала в таких размерах, что он получает некоторое, хотя и второстепенное, значение в народном хозяйстве страны, начинается у нас, поэтому только с новой экономической политики, с 1921 г. Тогда, во-первых, госорганы получили право хозяйственной связи с частными предпринимателями, а во-вторых, частные лица получили право хозяйственного предпринимательства. В это же время, при нэпе, открылась легальная возможность перерастания в предпринимателей эксплуататорского типа для тех отдельных удачливых кустарей, мелких торговцев или крестьян, которым раньше условия военного коммунизма мешали развернуться.

Мы создали нэп, как известно, и по внешним, и по внутренним соображениям. Правда, внешние (возможности притока иностранного капитала для поднятия нашего хозяйства) пока особенно много не дали (хотя постепенно результаты возрастают). Но зато внутренние уже оправдали себя в полной мере. Отдыхающее после долгой войны хозяйство страны стало быстро подыматься в привычных для мелкобуржуазного большинства населения товарно-рыночных формах. По мере укрепления в силу этого государственного хозяйства мы получали возможность вкладывать в товарно-рыночные формы все больше социалистического содержания (рост госпромышленности, индустриализация в пролетарских руках). Но попутно, в силу самого восстановления товарно-рыночных форм, восстанавливалось и буржуазное предпринимательство. Допущение его было неизбежным не столько вследствие недостатка у нас средств для приведения в движение товарооборота страны, сколько в силу неумения нашего осуществлять этот товарооборот в рыночных формах.

«Мы не учились торговать — сказал т. Семков на московской губпартконференции 1921 г. т. Ленину. Буржуазия не принесла для оживления хозяйства ни своих каких-либо крупных свежих средств, ни новых товарных фондов. Товарные фонды были в наших руках, а размеры буржуазных средств, как указано, были невелики. Но буржуазия принесла с собой уменье двигаться в условиях товарно-рыночных отношений, и мы принуждены были дать ей наши товарные фонды и наши средства. Производство (промышленное) осталось в наших руках (а производство сельскохозяйственное — в руках крестьян), но рыночная связь между разными частями хозяйства (и нередко даже между разными государственными предприятиями) оказалась в руках буржуазии. За это, конечно, она себя щедро вознаградила, а для нас это было «платой за науку». Лишь по мере накопления у буржуазии этой «платы» начинает она пускать некоторые корни, во-первых, в производстве, во-вторых, в организации торговли за свой счёт (а не только в порядке легального и нелегального использования госфондов и госкредита), в-третьих — на денежом рынке.

Поскольку для продвижения товарных фондов государства у буржуазии в первый период этой ее деятельности своих средств не было или было слишком мало, самый характер применения ею своего «уменья» должен был оказываться весьма часто нелегальным или полулегальным, а буржуазное накопление — накоплением типично хищническим, т. е. ни в какой мере не пропорциональным (даже по буржуазной оценке) оказываемым ею услугам. История советской буржуазии, таким образом, весьма проста. Её уменье вращаться в рыночных условиях понадобилось, особенно на первый период, пока мы почти совершенно этого не умели; она получила, таким образом, возможность действовать и, не имея своих средств, воспользовавшись случаем, украла их у нас, у государства; а накравши — создала затем самостоятельную торговлю за свой счёт и капиталистическое промышленное предпринимательство. История буржуазного накопления в СССР в первый его период есть, таким образом, прежде всего история буржуазного воровства в разных видах и формах. И уж затем начинается буржуазное накопление обычного типа.

Параллельно в деревне шло вырастание из простого товарного производства узкого круга мелких капиталистических предпринимателей.

В свою очередь Советское государство по мере овладевания искусством маневрировать в условиях товарных форм хозяйства начинает, естественно, менять практическую линию относительно частного капитала. Вместо практики «разбазаривания» 1921–1923 гг. начинается практика «оттеснения» частного капитала с занятых им позиций, прежде всего в области оборота с изделиями государственной промышленности (1924–1926 гг.).

Весь период новой экономической политики в отношении истории частного капитала приходится делить, таким образом, на три части.

Первый период — это с 1921 по 1923 г. Это период создания современного частного капитала в нашей стране плюс вовлечение в жизнь некоторых сохранившихся от дореволюционного прошлого остатков, не бывших до тех пор в активном состоянии.

Второй период — это следующее трёхлетие, с 1924 по 1926 г. Это время так называемой «нормальной» работы частного капитала. Разумеется, и в этот второй период было ещё много остатков (встречаются и по сие время) прежних нелегальных методов наживы, но начинают уже преобладать те формы его деятельности, которые основаны не на злоупотреблениях, а на коммерческих операциях легального типа.

И третий период — это тот, который начинается с 1927 г. и сущность которого со стороны государства характеризуется нынешним плановым подходом к вопросу о частном капитале в целом, а не только к отдельным проявлениям его деятельности, как торговля госизделиями и т. п. Какими тенденциями характеризуется он со стороны частного капитала — на этом мы остановимся ниже.

Первый период — период 1921–1923 гг. — характеризуется преимущественно тем, что в это время частный капитал возникал путём перекачки в частные руки государственных средств разнообразными способами и методами. Можно сказать, что та буржуазия, которая действовала в первый период нэпа, вступила в этот нэп почти что с голыми руками, очень мало, часто почти ничего не имея за душой, кроме своей предприимчивости, кроме связей в различных советских учреждениях, кроме готовности идти на всякое преступление ради обогащения. То обстоятельство, что она имела возможность достичь на этих путях довольно больших, как мы увидим, успехов, объясняется, разумеется, не в малой мере и общеизвестным пороком нашего государственного аппарата. Иначе сказать — теми бюрократическими извращениями, наличность которых давала и иногда ещё и теперь даёт возможность на хозяйственном фронте частному дельцу превращать госорганы в орудия и средства своего обогащения. Чем больше улучшается работа госаппарата нашей страны, тем меньше делается эта возможность, тем больше сужается круг нелегальной наживы частного капитала, тем больше выдвигается на первый план нажива легальная.

Классифицируя методы первоначального буржуазного накопления этого периода, иные из которых частью сохранились и до настоящего времени, я насчитываю 12 основных видов хищнического и нелегального возникновения и накопления частного капитала. Они и дали ему возможность к концу этого периода, приблизительно к 1923/24 г. собрать в своих руках уже сумму в несколько сот миллионов рублей, с которыми он затем и начал «нормально» оперировать (присоединив постепенно и остатки, припрятанные и отчасти накопленные в период военного коммунизма).

Припрятанных от дореволюционных времён остатков и накоплений периода военного коммунизма от валютных операций и от мешочничества можно насчитывать, как я уже указывал, в руках буржуазии примерно миллионов 150. Все же остальное, вся остальная величина частного торгового, промышленного и кредитного капитала, которая сложилась к 1923 г., т. е. примерно миллионов 350, — все это было накоплено частными капиталистами в период первых лет нэпа в результате их нелегальной деятельности.

Основные 12 видов этой деятельности следующие: 1) агенты и соучастники частного капитала в госаппарате, 2) лжегосударственная форма деятельности частного капитала, 3) злостная контрагентура, 4) неликвидные фонды, 5) хищническая аренда, 6) нелегальная перекупка, 7) контрабанда, 8) государственный денежный кредит, 9) государственные займы, 10) валютные операции, 11) уклонение от налогов и 12) лжекооперативы.