§ 2. Субъективные признаки мошенничества

§ 2. Субъективные признаки мошенничества

Субъективные признаки состава преступления играют важную роль в оценке противоправного деяния и человека, его совершившего. Очень сложно узнать внутреннюю мотивацию человека, который решился на совершение преступления, раскрыть интеллектуальный и волевой моменты его поведения, чтобы определить форму вины, мотивы и цели, психическое состояние субъекта и его отношение к наступившим последствиям. Очень мало лиц, преступивших закон, чистосердечно рассказывают о мотивах, внутренних побуждениях, и целях, к которым они стремились в момент совершения преступления. В этом же контексте признаки самого субъекта играют определяющую роль. Его психическое состояние, возраст — вот те составляющие, которые частично определены в уголовном законе, частично разъясняются в постановлениях высших судебных органов, а в ряде случаев зависят от опыта, знаний практических работников.

Более правильно анализ следует начать с субъекта преступления как физического лица, обладающего необходимыми признаками, т. к. признаки субъективной стороны не существуют сами по себе, а только применительно к конкретному физическому лицу.

В общем учении о преступлении субъект — один из признаков состава. Отсутствие в законе этого признака исключает уголовную ответственность[63]. В юридической литературе исследованию понятия субъекта преступления, его общих и специальных признаков уделено заметное внимание. Этой проблеме посвятили свои работы Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, П. С. Дагель, Б. А. Куринов, Р. И. Михеев, В. С. Орлов, Ш. С. Рашковская, С. А. Семенов, В. В. Устименко и ряд других авторов[64].

В реальной жизни «субъект преступления» — это человек, обладающий не только самыми общими необходимыми для возложения уголовной ответственности признаками (возраст, вменяемость), но и другими качествами, которые могут иметь определенное уголовно-правовое значение. Таковыми могут быть биологические и социальные признаки: пол, состояние здоровья, родственные отношения с потерпевшим, должностное положение, гражданство и иные данные, характеризующие статус человека в обществе. В этой связи, как известно, наряду с понятием «субъект преступления» в уголовном праве используется понятие «личность преступника». Оно характеризует участника уголовно-правовых отношений (лицо, совершившее преступление) более основательно, всесторонне включает не только типичные, но и индивидуальные признаки человека, виновного в нарушении уголовно-правового запрета. Таким образом, если признаки субъекта преступления используются именно для ответа на вопрос, имеется ли в данном случае конкретный состав преступления, то признаки, характеризующие личность преступника, имеют существенное значение для индивидуализации уголовной ответственности и назначения наказания.

В УК РФ юридические признаки субъекта определены в ст. 19–21, где указывается, что субъектом преступления может быть физическое лицо (человек), вменяемое и достигшее установленного законом возраста. Доктрина российского уголовного законодательства базируется на принципах индивидуальной ответственности физического лица. По данному поводу мнение ученых подавляющее. Хотя в последнее время все чаще раздаются голоса об установлении уголовной ответственности для юридических лиц и снижении возраста уголовной ответственности вплоть до 12 лет за особо тяжкие преступления. Уже в Госдуме находится проект закона о дополнении УК статьей об ответственности юридических лиц. Полагаем, что такое изменение требует большего научного обоснования и проведения тщательной правовой экспертизы.

Отдельные депутаты Госдумы готовят проект закона о снижении возраста уголовной ответственности[65]. Большинство специалистов и ученых не поддерживают такие предложения.

Уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребенка Павел Астахов также выступает против предложения снизить возраст уголовной ответственности, считает его необоснованным и чрезмерным. «Мы не создали условий для помощи оступившимся детям, профилактика правонарушений несовершеннолетних находится на низком уровне. Можно посадить всех несовершеннолетних правонарушителей, но это не решит проблемы. Они лишь станут заложниками системы и не смогут уже никогда вернуться к нормальной жизни», — считает Астахов. Он напомнил, что сегодня происходит замедление темпов развития как мальчиков, так и девочек. Современные российские девушки в среднем достигают психофизиологической зрелости к 18 годам, а юноши — к 20. По его мнению, эти данные говорят о недопустимости снижения возраста уголовной ответственности[66]. С таким выводом следует согласиться.

Еще один важнейший признак субъекта преступления — вменяемость. Вменяемость, как другой важный признак субъекта преступления, является предпосылкой вины и уголовной ответственности, так как лицо, способное сознавать фактический и юридический характер своего поведения и руководить им, может нести уголовную ответственность[67].

Уголовный закон (ст. 21 УК) приводит понятие и условия невменяемости: не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики[68]. Признание лица невменяемым предполагает отсутствие состава преступления, но не самого общественно опасного деяния. Орган дознания, следователь составляют вместо обвинительного заключения постановление о направлении дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера (ст. 439 УПК). Суд обязан подробно рассмотреть обстоятельства совершения общественно опасного деяния и вынести не приговор, а определение об освобождении от уголовной ответственности и о применении принудительных мер медицинского характера (ст. 443 УПК).

За мошенничество ответственность предусмотрена с 16 лет, что позволяет говорить об особом положении субъекта данной формы хищения в сравнении с субъектами по другим формам хищений.

Следует согласиться с законодателем, включившим в квалифицированный состав специального субъекта преступления (лицо, использующее свое служебное положение). В теории уголовного права существуют различные классификации признаков специального субъекта, но для квалификации наиболее значимы следующие: пол, возраст, профессия, должность[69]. В одном случае признаки специального субъекта закреплены в нормах Особенной части УК (понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, дано в примечании к ст. 201 УК; понятие должностного лица дано в примечании к ст. 285 УК, понятие представителя власти — в примечании к ст. 318 УК). В другом случае эти признаки содержатся в каком-либо ином нормативном акте, что предполагает бланкетная диспозиция (например, ст. 202 УК выделяет таких субъектов преступления, как частный нотариус, о признаках которого указывается в «Основах законодательства Российской Федерации о нотариате» (утв. ВС РФ 11.02.1993 № 4462-1) (ред. от 05.04.2013) (с изм. и доп., вступ. в силу с 19.04.2013)), ст. 203 УК называет в качестве субъектов преступления руководителей или служащих частной охранной или детективной службы, понятие которых определено в Законе РФ от 11.03.1992 № 2487-1 (ред. от 02.07.2013) «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации»[70].

Есть случаи, когда для точного определения признаков специального субъекта прибегают к судебному толкованию. Так, по разъяснению Пленума Верховного Суда РФ, под лицами, использующими свое служебное положение при совершении мошенничества, следует понимать должностных лиц, обладающих признаками, предусмотренными примечанием 1 к ст. 285 УК, государственных или муниципальных служащих, не являющихся должностными лицами, а также иных лиц, отвечающих требованиям, предусмотренным примечанием 1 к ст. 201 УК (например, лицо, которое использует для совершения хищения чужого имущества свои служебные полномочия, включающие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации)[71]. Можно привести следующий пример. В августе 2000 г. возбуждено уголовное дело по ст. 159 УК в отношении директора государственного учреждения по обслуживанию ветеранов, который в период 1998–1999 гг. с использованием своего служебного положения по предварительному сговору с другими сотрудниками данного учреждения приобрела право на жилую недвижимость (не менее 5 квартир и комнат), ответственными квартиросъемщиками которой были размещенные в учреждении ветераны Великой Отечественной войны[72].

Как представляется, судебное толкование признаков специального субъекта в целом следует признать верным, но остались некоторые вопросы. Например, надо ли признавать нотариуса специальным субъектом в том случае, если он совершает в соучастии мошенничество, в том числе и в жилищной сфере. Например, в 1997 г. было возбуждено уголовное дело по признакам мошенничества в отношении членов организованной преступной группы, включавшей работников агентства по недвижимости «Санкт-Петербургский дом». Указанные лица за денежное вознаграждение подделали договор дарения жилой площади от имени умершего гражданина и нотариально его удостоверили[73]. Еще пример. В августе 2000 г. по уголовному делу, возбужденному по ст. 159 ч. З п. «б» УК в отношении членов устойчивой преступной группы, которые в период с 1998 г. по июль 2000 г. под видом деятельности незарегистрированного агентства недвижимости путем подделки «генеральных» доверенностей от лица 14 собственников завладела правами на их квартиры, установлено, что пособничество преступной деятельности фигурантов оказывала нотариус[74].

По нашему мнению, нотариуса в этом случае следовало бы привлекать к ответственности как специального субъекта по мошенничеству и за злоупотребление полномочиями нотариуса, но только если речь идет о частных нотариусах. Но судебная практика идет разными путями. Одни суды признают нотариуса специальным субъектом по мошенничеству, а другие оценивают их действия только по ст. 202 УК. Так, при расследовании уголовного дела по мошенничеству с жильем был выявлен факт злоупотребления частным нотариусом Егорьевского нотариального округа своими полномочиями и пособничество в незаконном отчуждении чужой жилплощади. На момент подписания доверенности 48-летний житель города находился в состоянии алкогольного опьянения, лишавшем его способности понимать значение своих действий и руководить ими. Это было подтверждено проведенными по делу психолого-психиатрической и почерковедческой экспертизами. Кроме этого у него был паспорт с истекшим сроком действия. Нотариусу было предъявлено обвинение только по ст. 202 УК, дело в отношении него направили в суд. В ходе предварительного слушания данного дела подсудимый и его защитник неоднократно ходатайствовали перед судом о прекращении дела. Государственный обвинитель Егорьевской городской прокуратуры дал на это свое согласие только после того, как частный нотариус за свои личные деньги приобрел потерпевшему квартиру, равнозначную той, которой тот лишился в результате совершения преступления. 12 сентября 2008 г. Егорьевский городской суд вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении нотариуса в связи с деятельным раскаянием[75].

Еще одной проблемой, связанной с субъектом преступления — вопрос о признании всех участников организованной группы, совершающих мошенничество, соисполнителями без ссылки на ст. 33 УК, как это указано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ применительно к краже, грабежу и разбою и еще некоторым категориям преступлений[76]. Это важно, т. к. Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» ничего не сказал об этой проблеме. Характерный пример. 7 апреля 2010 г. Тушинский районный суд столицы вынес приговор сразу одиннадцати фигурантам уголовного дела о мошенничестве с квартирами. В эту преступную группу входили сотрудники милиции, нотариусы, работники жилищно-эксплуатационных контор. В группе были четко распределены роли. К примеру, сотрудники ОВД по району Северное Тушино Москвы Х. и С. через жилконторы и участковых милиционеров собирали сведения о пустующих квартирах, а также об одиноких престарелых людях. Если человек проживал один в квартире и умирал, а милиционеры из преступной группы мошенников об этом узнавали первыми, то тут же через нотариуса подделывали документы на наследство. Затем квартиру и имущество продавали, а деньги делили[77]. По делу осуждены трое сотрудников милиции, три нотариуса, которым также дополнительно было назначено наказание в виде лишения права работать по профессии. Жаль, что дополнительное наказание носит срочный характер. Полагаем, что участники организованной группы, совершающей мошенничество, также должны признаваться соисполнителями и их действия должны квалифицироваться без ссылки на ст. 33 УК.

Представляет особый интерес изучение личности мошенника, поскольку это является важной и необходимой предпосылкой профилактики преступного поведения.

Наука уголовного права рассматривает личность преступника в единстве ее социальных, психических и физических особенностей, имеющих уголовно-правовое значение для определения возможности уголовной ответственности и ее индивидуализации, т. е. для определения наличия преступления и его правовых последствий. Изучение уголовных дел показывает, что чаще всего мошенничество в жилищной сфере совершают лица в возрасте от 25 до 40 лет, в большей степени члены организованной группы, очень часто сотрудники риэлтерских компаний. В составе группы совершается примерно четвертая часть всех мошенничеств, а в жилищной сфере подобных преступлений совершается до 60 %.

Следует согласиться со специалистами в том, что мошенничество представляет собой необычный вид посягательств на собственность и с точки зрения социально-психологической характеристики личности виновных лиц, особой типологии преступников, использующих данный способ. Мошенникам присущ более высокий уровень интеллекта. Среди мошенников около 15 % имеют высшее, а около 20 % — среднее профессиональное образование. Они являются также тонкими психологами, умеющими понять психологию другого человека, чтобы вызвать к себе доверие и расположение. Кроме того, некоторые их них фактически обладают актерскими способностями. Интересные данные приведены в работе В. Н. Антонова. Наиболее часто мошенничество с недвижимостью в жилищной сфере совершается лицами, которые по роду занятий являлись агентами по недвижимости — 17,5 %, нигде не работающими — 21,2 %, частным нотариусом — 6,4 %, предпринимателями — 15,7 %, работниками ЖЭУ — 8,3 %[78]. Как показывает практика, за 10 лет к указанным категориям добавились должностные лиц, нотариусы, лица, осуществляющие правосудие.

Автор поддерживает мнение специалистов по поводу особенностей субъектов мошенничества, которые состоят в следующем: они отличаются аттрактивностью[79], вызывающей доверие к данному человеку; им присущ мощный комбинаторный интеллект, позволяющий строить модели поведения людей под влиянием внешних воздействий, прогнозировать их поведение и предусматривать меры для осуществления мошеннических замыслов; они обладают эмпатией[80], т. е. способностью чувствовать, мыслить и хотеть так, как чувствуют, мыслят и хотят люди, намечаемые к роли жертв мошенников; у них высоко развито чувство превосходства, позволяющего действовать уверенно по отношению к людям, которые, по мнению мошенника, стоят в интеллектуальном отношении намного ниже и поэтому позволяют себя обманывать[81]. Как отмечает Р. Б. Осокин, указанные качества личности лица, выступающего в роли субъекта мошенничества, являют собой необходимые условия его преступной жизнедеятельности. Развивая их и умело ими пользуясь, мошенник превращается в «губку», впитывающую «млеко» будущей жертвы, что позволяет ему найти к ней «ключик». Процесс поиска «отмычки» от дверей души и кошелька потерпевшего происходит в интеллектуально-волевой сфере мошенника. Этот процесс материализуется в способе совершения преступления, выбор которого зависит от конкретной ситуации, в которой оказался мошенник. Причем, в основном, с помощью того или иного способа совершения мошенничества сознание потерпевшего притупляется лишь на какое-то время, в течение которого преступник активно воздействует на психику жертвы[82].

Виновный чаще всего действует как одна из сторон в гражданско-правовом договоре, поэтому личность мошенника, как он себя подает, должна внушать доверие, т. е. у него должен быть опыт и знания в жилищной сфере и в сфере гражданско-правового регулирования. Поэтому среди субъектов преступления не встречались несовершеннолетние. Специалисты могли бы предложить установить повышенный возраст уголовной ответственности для мошенников в жилищной сфере, но в этом нет необходимости, т. к. ст. 20 УК содержит общие подходы к возрастному критерию.

Очень важным, а порой и определяющим всю дальнейшую ситуацию, является такой элемент состава преступления, как субъективная сторона, под которой доктрина уголовного права понимает внутреннюю часть преступного деяния, а именно психическая деятельность субъекта преступления, совершающего общественно опасное действие и причиняющее негативные последствия охраняемым интересам.

Сторона называется субъективной именно потому, что признаки воли и сознания можно наблюдать только у определенного субъекта, человека, наделенного разумом[83]. По весьма точному определению В. Н. Кудрявцева, субъективная сторона преступления представляет собой своеобразную «модель» объективной стороны в психике субъекта. Она включает интеллектуальное и волевое отношение лица к совершаемому им деянию и его последствиям (вина), цели и мотивы его деятельности, а также эмоциональное состояние, характеризующее его психику в момент совершения преступления[84]. Важность и значение точного установления субъективной стороны состава преступления подчеркивается положениями Конституции РФ (ч. 1 ст. 49), ст. 5 УК, неоднократным обращением на это внимания в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и т. д.

Главным и обязательным признаком субъективной стороны любого преступления является вина. Принцип виновной ответственности закреплен в ст. 5 УК. Вина представляет собой психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом и его последствиям. В ней проявляется отрицательное отношение лица к интересам (ценностям), охраняемым уголовным законом от преступных посягательств. Данное отрицательное отношение может проявляться в антисоциальной, асоциальной либо недостаточно выраженной социальной установке этого лица относительно важнейших ценностей общества. Вина проявляется в различных формах, т. е. в разнообразном сочетании признаков воли и сознания, характеризующих поведение лица. Как отмечают специалисты, принцип субъективного вменения, составляющий основу уголовного права и практики его применения, требует выяснения всех особенностей побудительных мотивов, направивших лицо на совершение преступления.

Любое преступление есть совокупность объективных и субъективных факторов. Только человек может совершать преступные деяния в объективном мире, но при этом должно быть единство его сознания и воли. Если нет этого единства, то либо это психически нездоровый человек, либо в его действиях нет вины. Таким образом, внутренняя деятельность, проявляющаяся в психике человека во время совершения им преступления, которая так и называется психической, является, на наш взгляд, важнейшим признаком в совокупности таковых при совершении человеком различных поступков, в том числе и преступления. Это осознанная деятельность субъекта относится к так называемой субъективной стороне состава преступления. Следует поддержать позицию А. И. Рарога, согласно которой под субъективной стороной преступления в науке уголовного права понимается «психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления»[85].

Многие авторы занимались изучением данного элемента состава преступления[86], но автору близка позиция тех, которые определяли субъективную сторону преступления как элемент состава преступления, который характеризует внутреннее содержание преступления, т. е. процессы отражения деяния в психике лица, его совершающего[87]. При расследовании преступления необходимо в поведении человека, в его отношении к совершенному посягательству и наступившим последствиям установить наличие обязательных и факультативных признаков субъективной стороны преступления и только тогда сделать вывод о виновном совершении преступления. Хотя вывод может быть и прямо противоположным. Возможно, поэтому очень часто понятие субъективной стороны уравнивают с понятием вины. Нельзя путать элемент состава преступления, как законодательной модели и признак, раскрывающий содержание данного элемента. Субъективная сторона означает, что установлено осознанное и волевое поведение человека в процессе совершения деяния, запрещенного уголовным законом, а понятие вины позволяет определить степень криминализации такого поведения.

В теории уголовного права было много различных взглядов на содержание и формы вины. В российском уголовном праве общепринятым понятием вины является психическое отношение субъекта к совершаемому им преступлению в целом — к общественно опасному деянию (действию или бездействию) и его последствиям (если такие предусмотрены в составе конкретного преступления)[88]. Это современное понимание вины российскими учеными сложилось в уголовном праве в основном после 50-х гг. ХХ в., когда в отечественной науке шла развернутая дискуссия по этому поводу.

До этого времени в теории уголовного права была распространена так называемая оценочная теория вины, которая рассматривала вину только как объективную оценку судом и иными правоохранительными органами всех обстоятельств совершенного преступления и личности преступника. Эта теория не принимала во внимание реальности психического отношения лица в форме умысла или неосторожности и вследствие этого могла послужить основанием для уголовной ответственности без вины, т. е. объективного вменения, что в свою очередь могло бы являться теоретическим обоснованием применения необоснованных уголовных репрессий.

Автор согласен с мнением Н. И. Ветрова о том, что вина объективно существует вне сознания правоприменителя и вне зависимости от того, как он к этому относится. Справедливости ради, стоит отметить, что в Советском Союзе еще в 40-е гг. ХХ столетия была сделана попытка совместить оценочную теорию вины и понимание ее как объективно существующей реалии — психического отношения виновного лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям. Б. С. Утевский считал, что «наряду с более узким пониманием вины как элемента состава преступления, т. е. умысла или неосторожности… уголовное право знает более широкое понимание вины как основания уголовной ответственности»[89]. Вина же, как основание уголовной ответственности, — это «совокупность обстоятельств, заслуживающих, по убеждению… суда, отрицательной общественной (морально-политической) оценки от имени… государства и требующих уголовной ответственности подсудимого»[90]. Дальнейшие исследования понятия вины, как отмечает Ю. А. Красиков, отметали из признаков вины и виновности не только деятельность суда по оценке обстоятельств дела, но и признаки, характеризующие само деяние и личность виновного; в то же время подчеркивалась неразрывная связь вины с совершенным деянием и последствиями этого деяния, что логически обусловило выделение форм вины, «в которых проявляется отношение субъекта к деянию и его последствиям (в форме умысла или неосторожности)»[91]. Тем не менее законодатель одним из основных принципов уголовного права выделил принцип вины, тем самым подчеркивая его приоритетное значение в системе объективных и субъективных признаков. В соответствии со ст. 5 УК: лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается.

Поведение человека, в том числе и противоправное, представляет органическое единство внешней (физической) и внутренней (психической) сторон. Поэтому характеристика преступления является неполной без раскрытия признаков субъективной стороны, которые наравне с объективными признаками, должны быть тщательно исследованы и проанализированы правоприменительным органом. «Наука уголовного права считает принципиально возможным установление субъективной стороны преступления, поскольку умысел или неосторожность лица проявляются в совершенном им реальном деянии, поскольку сознательная цель человека определяет способ и характер его действий»[92].

Между тем, как показывает практика, исследование признаков субъективной стороны вызывает наибольшие затруднения при расследовании уголовных дел и рассмотрении их в суде. Мошенничество в этом смысле не исключение, очень трудно при рассмотрении данных действий доказать, что умысел возник до завладения имуществом. В судебной практике встречаются случаи осуждения за мошеннические посягательства с недвижимым имуществом в жилищной сфере без вины, нередки факты неправильной квалификации деяния из-за ошибочного вывода о форме вины, а также назначения наказания, не соответствующего степени вины правонарушителя[93]. Данную тенденцию можно объяснить несколькими причинами: во-первых, исследование признаков субъективной стороны представляет собой изучение психологических обстоятельств совершения преступления, его внутреннего содержания, недоступного для органов чувств исследователя; во-вторых, нормативное закрепление составов большинства преступлений не содержит четкой юридической характеристики признаков субъективной стороны, что не способствует их однозначному пониманию; в-третьих, некоторые работники правоохранительных органов и суда недооценивают значение субъективных признаков, и как следствие поверхностно их исследуют, допуская вольное их толкование.

В литературе высказывалось мнение о том, что субъективная сторона преступления включает и такие признаки, как эмоции, аффект и заведомость. Однако это суждение правильно лишь в отношении эмоционального состояния. Таким образом, содержание субъективной стороны преступления исчерпывается в большей степени следующими признаками: виной, мотивом и целью.

Вина, являясь субъективным основанием уголовной ответственности, — основной юридический признак, характеризующий психическое содержание любого преступления, представляющий собой психическое отношение лица к совершенному общественно опасному деянию и к его общественно опасным последствиям. Содержание вины составляют интеллектуальный и волевой моменты, различные соотношения которых, закрепленные в законе образуют разные формы вины.

Все хищения являются умышленными преступлениями, при совершении которых вина преступника выражается только в виде прямого умысла. Согласно ст. 25 УК РФ, преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Таким образом, в предметное содержание прямого умысла при совершении хищения в форме кражи, мошенничества, присвоения, растраты и грабежа входит совокупность трех признаков: осознание того, что тайным, открытым ненасильственным либо открытым насильственным способом, путем обмана или злоупотребления доверием, присваивая или растрачивая, противоправно и безвозмездно виновный изымает чужое имущество и обращает его в свою пользу или пользу других лиц; субъект преступления реально предвидит возможность или неизбежность причинения в результате своих противозаконных действий прямого имущественного ущерба собственнику или иному лицу; виновный желает обратить чужое имущество в свою пользу или в пользу других лиц, причинив при этом имущественный ущерб собственнику.

Следует отметить законодательное определение прямого умысла ориентировано только на преступления с материальным составом, где желание виновного связывается только с общественно опасными последствиями, в которых воплощен вред, причиняемый объекту. Осознание виновным общественно опасного характера совершаемого им деяния является интеллектуальным элементом прямого умысла. Сознавать — значит не только знать о фактических обстоятельствах (признаках) совершаемого деяния, но и иметь представление о характере тех благ, на которые совершается посягательство, т. е. об объекте преступления. Определяя предметное содержание умысла, Ю. А. Демидов отмечает, что фактические обстоятельства, охватываемые умыслом, могут относиться к общественно опасному действию (бездействию) и к его общественно опасным последствиям[94]. Таким образом, время, место, обстановка, способ и другие обстоятельства, относящиеся к действию или бездействию, являясь качественными признаками деяния, становятся предметом сознания при умысле. Так, лицо, совершая карманную кражу, должно осознавать тайный способ завладения чужим имуществом, обстановку совершения указанного преступления (совершение кражи в присутствии потерпевшего). Предвидение общественно опасных последствий — мысленное представление виновного о том вреде, который причинит или может причинить его деяние общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона. Желание наступления последствий как волевой элемент прямого умысла — это воля, мобилизованная на достижение цели, стремление к определенному результату[95].

Теория уголовного права помимо деления умысла на прямой и косвенный выделяет и другие виды умысла: по моменту возникновения преступного намерения умысел подразделяется на заранее обдуманный и внезапно возникший; в зависимости от степени определенности представлений субъекта о важнейших фактических и социальных свойствах совершаемого деяния умысел может быть определенным (конкретизированным) или неопределенным (не конкретизированным). Заранее обдуманный умысел возникает до совершения преступления и осуществляется через более или менее значительный промежуток времени после его возникновения. Зачастую такой разрыв во времени может быть обусловлен: 1) особой напористостью субъекта, который в это время готовит способы и средства для совершения деяния, обдумывает план осуществления преступного намерения, пути преодоления возможных препятствий, способы сокрытия преступления и т. д. 2) либо нерешительностью, боязнью субъекта преступления совершить преступление. В первом случае, по мнению Н. А. Карповой, заранее обдуманный умысел свидетельствует о настойчивости, большей подготовленности, а иногда об изощренности и коварстве субъекта преступления в достижении преступных целей[96].

Обязательным признаком субъективной стороны хищения, в том числе и мошенничества, является корыстная цель. В науке уголовного право определено, что цель преступления представляет собой идеальный образ желаемого будущего результата, к которому стремится субъект преступления при совершении общественно опасного деяния. Как отмечают специалисты, корыстная цель — стремление у виновного лица получить материальную выгоду незаконным путем, а также реальную возможность владеть, пользоваться и распоряжаться чужим имуществом как своим собственным; стремление обогатиться, удовлетворить материальные потребности за чужой счет, без затрат своего труда[97].

Еще более широко содержание корыстной цели определила Н. А. Лопашенко. По ее мнению, «корыстная цель в хищении налицо, если виновный: 1) стремится к личному обогащению; 2) стремится к обогащению людей, с которыми его связывают личные отношения; 3) стремится к обогащению соучастников хищения; 4) стремится к обогащению людей, с которыми он состоит в имущественных отношениях (передача имущества в долг, сдача в аренду — Н.Л.)»[98]. Судебное толкование в этом случае более лаконично. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ, при решении вопроса о виновности лиц в совершении мошенничества, присвоения или растраты суды должны иметь в виду, что обязательным признаком хищения является наличие у лица корыстной цели, то есть стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу, либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание другим[99]. Можно согласиться с М. И. Еникеевым, который, выделяя такую категорию, как корыстные преступники, подчеркивает их специфические особенности. По его мнению, корыстные преступники относятся к наиболее социально запущенной категории правонарушителей. Их преступная ориентация возникает раньше, чем у преступников других категорий. Они обладают большим криминальным опытом и хорошо отработанными способами криминального деяния. Корыстные преступники отличаются устойчивостью своих криминальных побуждений. Этим объясняется высокий уровень повторности специального рецидива[100].

С учетом вышесказанного и опираясь на материалы уголовных дел, мы приходим к выводу о специфическом содержании умысла лица, совершающего мошенничество в исследуемой сфере. Во всех изученных уголовных делах по мошенничеству с недвижимостью в жилищной сфере было доказано судом, что виновный действовал с прямым, четко определенным, заранее обдуманным умыслом. Это в полной мере соответствует разъяснению Пленума Верховного Суда РФ, согласно которому содеянное следует квалифицировать как мошенничество, если умысел, направленный на хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, возник у лица до получения чужого имущества или права на него[101]. Об этом же в одном из своих определений указал Конституционный суд РФ[102].

Автором предлагается следующая система признаков субъективной стороны состава преступления, квалифицируемого, как мошенничество с недвижимостью в жилищной сфере: осознание виновным совершаемых противоправных действий, наказуемых уголовным законом и направленных на завладение правом собственности на чужую жилую недвижимость, и предвидение причинение существенного вреда собственнику жилой недвижимости, подкрепленное осознанием виновным использования специальных юридических и финансовых знаний, навыков риэлтерской деятельности (интеллектуальный момент прямого умысла); желание виновного незаконно завладеть чужой жилой недвижимостью и тем самым причинить существенный ущерб собственнику (волевой момент прямого умысла); корыстная цель, которая предполагает стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу, либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц. Наряду с указанными обязательными признаками, специфика субъективной стороны мошенничества состоит в применении виновным интеллектуальных усилий на предмет введения в заблуждение потерпевшего либо заведомое использование его доверия для получения чужого имущества и завладения им.

О наличии умысла, направленного на хищение, могут свидетельствовать, в частности, заведомое отсутствие у лица реальной финансовой возможности исполнить обязательство или необходимой лицензии на осуществление деятельности, направленной на исполнение его обязательств по договору, использование лицом фиктивных уставных документов или фальшивых гарантийных писем, сокрытие информации о наличии задолженностей и залогов имущества и т. п. Судам следует учитывать, что указанные обстоятельства сами по себе не могут предрешать выводы суда о виновности лица в совершении мошенничества. В каждом конкретном случае необходимо с учетом всех обстоятельств дела установить, что лицо заведомо не намеревалось исполнять свои обязательства[103].

Как показывает изучение судебной практики, доказательством того, что действия виновного носят мошеннический характер, является целый ряд обстоятельств: а) поведение виновного после получения имущества (немедленная реализация имущества, полученного якобы во временное пользование, расходование денег, предназначавшихся для покупки имущества потерпевшему и т. д.); б) обоснование необходимости «займа» причинами, которые не соответствуют действительности; в) принятие на себя заведомо невыполнимого обязательства; г) систематичность аналогичных действий либо одновременное совершение их в отношении однородных предметов. Указанные факты В. Юрин называет прямыми и косвенными доказательствами[104]. Достаточная совокупность прямых и косвенных доказательств, имеет определяющее значение для установления субъективной стороны мошенничества.

От мошенничества следует отличать причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (статья 165 УК). В последнем случае отсутствуют в своей совокупности или отдельно такие обязательные признаки мошенничества, как противоправное, совершенное с корыстной целью безвозмездное окончательное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или пользу других лиц.

При решении вопроса о том, имеется ли в действиях лица состав преступления, ответственность за которое предусмотрена статьей 165 УК, суду необходимо установить, причинен ли собственнику или иному владельцу имущества реальный материальный ущерб либо ущерб в виде упущенной выгоды, то есть неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено путем обмана или злоупотребления доверием[105].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.