Правило № 5 Богатство создается производительностью, все остальное – нажива

Правило № 5

Богатство создается производительностью, все остальное – нажива

Впервой половине 2010 г. в статье для Wall Street Journal я писал: «Прошло уже 10 долгих лет с тех пор, как экономика стала генерировать настоящее богатство в противоположность бумажному богатству или недвижимости, купленной в кредит». Я получил множество откликов, но одно письмо от парня по имени Джеймс заметно выделялось среди прочих:

«Можете ли вы порекомендовать какие-нибудь книги или любые другие материалы по теме “настоящего богатства”? Ни Адам Смит, ни преподаватели моей бизнес-школы (в Чикаго) не упоминали об этом понятии».

Возможно, Джеймс пытался меня поддразнить, тонко намекая на то, что я сам не знаю, о чем говорю, и что Адам Смит и Чикагская школа бизнеса знают об экономике абсолютно все. А может, он просил у меня разъяснений. Итак, вот они.

Сол Алински сочинил свои правила для захвата власти. А с властью приходит богатство или по крайней мере возможность перераспределять его. Но что же такое настоящее богатство? Как оно создается? Простой ответ – за счет производительности. Однако эта простота вовсе не означает, что ответ лежит на поверхности.

К базовым человеческим потребностям, необходимым для выживания, относятся: вода, пища, крыша над головой, одежда и спортивный канал в HD-качестве.

Если бы дело касалось только вас, вы бы жили у озера, ловили себе на обед рыбу и горя не знали. Занимались бы самообеспечением в меру своих возможностей. Но как только поблизости от вас поселились другие люди, начались проблемы. Теперь вам придется выполнять какие-то обязанности. Возможно, вы не умеете строить дома или убивать медведей, из шкуры которых можно шить теплые зимние шубы, поэтому предлагаете новым жителям ловить для них рыбу, если они в обмен будут выполнять за вас другую работу. И вот, пожалуйста, зародилась специализация.

Через некоторое время у вас появляется желание обзавестись большим домом с ковром из шкуры медведя. И как вы собираетесь расплачиваться с соседями? Парой рыбок в день? Хм… Вы замечаете гибкие ветви дерева, сплетаете из них сеть (да вы просто гений!) и теперь можете вытаскивать из озера два десятка рыб ежедневно. Ого-го! Итак, вы становитесь первым в мире производителем. Ваш объем производства только что резко подскочил. Это и есть производительность.

Люди хотят продавать вам свои продукты в обмен на вашу чудесную рыбу. Наконец, вы вообще перестаете рыбачить и все свое время посвящаете плетению рыбацких сетей. К вашему дворцу у озера отовсюду стекаются желающие обзавестись этими новомодными приспособлениями. Вы берете с них одну треть прежнего «рыбного эквивалента». Хоть бы кто-нибудь изобрел деньги, чтобы эти неандертальцы перестали волочить в ваш дом мертвую рыбу!

Вы богатеете, ваш уровень жизни повышается. Нет больше холодных зимних ночей, коврика из шкуры медведя и большого каменного очага. Но вместе с вами богатеют и те, кто приобретает ваши сети и живет у других озер. Повышается уровень жизни и тех, кто обменивает рыбу на прочие продукты, потому что теперь им не приходится целыми днями рыбачить. У них появляется возможность потратить больше времени на изготовление капканов для медведей или прочих новомодных изобретений.

Все это производительность.

Я не собираюсь читать лекцию по экономике о мяснике, булочнике, свечнике и всяких прелестях свободной торговли. Почитайте Адама Смита или еще что-нибудь. Я лишь хочу напомнить вам (и себе), что все дело в производительности.

Согласно Институту экономической политики, «производительность труда есть мера товаров и услуг, которые среднестатистический рабочий производит за час работы. Уровень производительности – наиболее важный определяющий фактор уровня жизни страны, когда высокий рост производительности влечет за собой значительное повышение качества жизни».

Повышение производительности = более качественная жизнь. Эврика!

Иногда компании употребляют такой термин, как «экономическая добавленная стоимость», – даже я сам время от времени замечаю его в своей речи. Но экономическая добавленная стоимость привязана к прибыли. Следует, однако, соблюдать осторожность: прибыль не всегда означает производительность.

С каждым поколением мы трудимся все усерднее и усерднее, хотя уровень жизни несравненно вырос, превзойдя самые смелые мечты наших предков.

По результатам одного из исследований Массачусетского технологического института, современный рабочий должен работать всего 11 часов, чтобы выдать тот же объем продукции, который в 1950 г. производился за 40 часов в неделю. Таким образом, за 60 лет произошло почти четырехкратное увеличение богатства. С каждым годом мы сокращаем рабочую неделю на полчаса и все равно поддерживаем уровень жизни 1950 г. Просто удивительно. Те, кто вздыхает по «добрым старым временам», могут заткнуться – наши родители вкалывали как проклятые за четверть того, что мы имеем сегодня.

Но мы не стали меньше работать. Кому нужен уровень жизни прошлого или позапрошлого года? Не мне. Ни машин, ни самолетов, ни антибиотиков, ни коронарного стентирования, ни лапароскопии, ни цветного телевидения, ни жизни до 85 лет, ни мультфильмов для взрослых на канале Cartoon Network! Такой мир мне не интересен. Мы не перестали изобретать ни при повозках, запряженных шестью лошадьми, ни при персональных компьютерах в 1 мегагерц. Мы трудимся усерднее, потому что нам нравится приращение богатства. Мы трудимся усерднее из эгоистичных побуждений, разумеется, но новое богатство не оседает в карманах нескольких денежных мешков, живущих на широкую ногу. Оно для всего общества. Цыпленок в каждой кастрюле, две машины в каждом гараже, каналы ESPN, ESPN2 и ESPN News на каждом плазменном телевизоре.

Кстати сказать, многие смотрят на богатство и уровень жизни под разными углами. Обмануться нетрудно. Люди с легкостью попадают в ловушку излишней эмоциональности. Давайте посмотрим правде в глаза – мы больше не живем в каменном веке, за исключением, может, парочки моих соседей. Поэтому имеем массу иных «потребностей», особенно в Калифорнии. В 1943 г. психолог Абрахам Маслоу разработал иерархическую пирамиду потребностей: 1) физиологические потребности; 2) потребность в безопасности; 3) любовь, привязанность, общение / социальные потребности; 4) самоуважение и уважение со стороны других; 5) самореализация.

Но пусть в эту «пирамидальную» ловушку попадают другие. Производительность обусловливает качество жизни и богатство, а не реализацию – себя или кого-то другого. Не стоит говорить: «Мне нужно время для себя самого». Пока остальные старательно преодолевают дефицит привязанности, Свободный радикал находит новую волну производительности, и все эмоциональные люди, в конце концов, на него работают. И тем самым проявляют к вам уважение. Вы победили!

А как же быть с машинами? И капиталом? И деньгами, которыми нужно расплачиваться за все классные новые вещи? Все перечисленное имеет непосредственное отношение к производительности. Деньги не просто средство ведения счета.

Свободный радикал должен понимать, как работают деньги, и знать, что производительность есть единственный способ приращения богатства, в противоположность увеличению количества денег.

Давайте на секунду вернемся к базовым понятиям. Деньги есть мера стоимости – цена холодного Heineken или стоимость выполненной работы, вырытой ямы, сплетенной рыбацкой сети, написанного ПО, чего угодно. При правильном раскладе цены стремятся к равновесию, и мы получаем равновесное соотношение между холодным пивом и тяжелым трудом по его производству. Деньги при этом облегчают произведенный обмен.

Денежная масса – это количество денег, обращающихся в экономике для проведения всех сделок. Никто точно не знает, сколько денег необходимо. Согласно классической формуле, производительность экономики равняется количеству денег (которое правительство создает в виде валюты, а банки в виде ссуд), умноженному на скорость обращения денег, или количество раз, которое один и тот же доллар тратится в течение года. Вы покупаете пиво и орешки на закуску, бармен пополняет запасы орешков, фермер, выращивающий орехи, покупает новый грузовик, а сотрудник автомагазина обзаводится мобильным телефоном, для которого вы только что написали специальное приложение. И отметили это дело бутылочкой пивка. И так далее до бесконечности. Разумеется, никто не может указать точную скорость обращения денег. Если вы на мели, то по несколько месяцев не покупаете пиво, а если при деньгах, устраиваете вечеринки каждый вечер.

Мне нравится представлять экономику как корзину, наполненную деньгами (денежная масса), которые постоянно перемешиваются (скорость обращения). Хорошо, если корзина заполнена деньгами по самые края. В нормальных условиях экономика растет по мере увеличения населения: корзина должна увеличиваться в размерах, чтобы удовлетворять сделки растущего количества людей. Поэтому для заполнения корзины требуется все больше денег.

Это очень упрощенное описание.

А сейчас мы подошли к более трудной части. Люди изобретают всякие сложные штуки – рефрижерацию, пароходы, банкоматы – все, что повышает производительность в рабочий человеко-час. Производительность увеличивает размер и благосостояние экономики, намного опережая рост населения. Насколько? Кто ж его знает. Экономисты, как известно, ужасно не любят оперировать настоящими цифрами. Чтобы заполнить увеличившуюся в размерах корзину, нужно генерировать больше денег. Но поскольку точная скорость их обращения никому не известна, никто не знает, сколько точно денег необходимо для нормального функционирования экономики. Поэтому практически невозможно заполнить корзину до краев. Федеральная резервная система, центральный банк США, выпускающий нашу фиатную валюту (от лат. fiat – указание), позволяя действовать банкам, которые держат частичные резервы, руководствуется догадками и создает то количество денег, которое считает верным.

Как нам всем известно, избыточное количество денег при недостаточном количестве товаров приводит к инфляции – ситуации, при которой уровень цен намного превышает уровень, который складывался бы при равновесном соотношении денежной массы и реального благосостояния общества. Избыточный объем денег ведет к повышению уровня цен. Это плохо, потому что за тот же объем выполненной работы вы можете приобрести меньше товаров. С другой стороны, слишком малое количество денег при избыточности продуктов порождает дефляцию – ситуацию, при которой уровень цен падает ниже обычного. За каждый заработанный доллар вы можете купить больше товаров. Ого-го! Правда, вам могут урезать зарплату или вообще уволить, поскольку при падении уровня цен происходит сокращение экономики. Тоже нехорошо.

Но помимо корзины есть еще множество других составляющих, включающих деятельность правительства и, не в последнюю очередь, налогообложение его граждан/рабов. Я не имею в виду только подоходный налог, или налог, взимаемый штатом, или налог с продажи, или налог на бензин, или налог на недвижимость… Один из самых простых методов «налогообложения» – обесценить валюту, напечатать ее в больших количествах и потратить на колесницы, короны, замки и Министерство труда. Вот почему многие-многие годы в качестве денежной массы выступали золото и серебро. Только в них люди верили. Самое примечательное то, что золото и серебро редко встречаются, иными словами, они существуют в очень ограниченном количестве. Ежегодная добыча увеличивает объем золота примерно на 1 %. Следовательно, мы получаем стабильную денежную массу: при золотом стандарте денежная масса увеличивается на 1 %, что большинство экономистов сочли верным.

Но с этим 1 % возникает парочка неувязок. Новое богатство от дополнительного количества золота достается шахтеру, который его добыл; после это оно начинает циркулировать по экономике, в результате чего его могут использовать и другие люди. Не совсем справедливо. К тому же 1 %-ное увеличение золота и денежной массы, покрывая рост населения, совершенно игнорирует производительность и инновации, которые тормозятся в отсутствие денег на увеличение производства, даже при наличии новых инструментов и изобретений. Таким образом, золотой стандарт приводит к статичному миру. Нет уж, спасибо.

Ювелиры и спекулянты уже давно придумали брать у своих клиентов золото на хранение, возможно, даже выплачивать им за это небольшой процент, а потом пускать в оборот и давать взаймы деньги (нередко используя собственные банкноты), подкрепленные этим золотом. И считали они не по курсу один доллар к одному доллару в хранимом золоте. Нет, нет, нет. Они могли ссужать в десять раз больше денег, чем хранилось в золоте, рассчитывая на то, что не все «вкладчики» захотят одновременно забрать свои «вклады». Деньги из ничего. Этот фокус получил название банковской системы с частичным резервированием и представлял собой удобный (может, даже несколько постыдный, нет?) метод увеличения денежной массы с целью облегчить производительность и создание богатства. Но сколько именно денег? Никто не знает. Вот почему после легкодоступных кредитов наблюдается массовое изъятие вкладов, паника и депрессия – одна из опасностей этой шаткой системы. С 1812 г. 16 паник – очень по-американски, совсем как яблочный пирог!

Но банковская система действительно создала денежную массу, объем которой превышал объем добываемого золота. По сути, со времен Адама и Евы было добыто и промыто 160 000 тонн золота – достаточно, чтобы заполнить два бассейна олимпийского размера[10]. По $35 за унцию по старому золотому стандарту, это получается $180 млрд в стоимостном выражении – совершенно недостаточно для поддержания стоимости, созданной предпринимателями. Черт возьми, Google стоит почти столько же!

В конечном счете рост экономики опережал прирост населения, находя свое выражение в железных дорогах, федеральных автострадах и даже в выступлении Скотта «Кэррот Топ» Томпсона[11] в отеле «Луксор» в Лас-Вегасе. Это и есть богатство. Значит, расклад оказался правильным. В определенном смысле благодаря Федеральной резервной системе, появившейся в 1913 г. с целью контролировать объем денег в обращении. Она создала денежную базу, изначально подкрепленную золотом, хранившемся в Форте Нокс, под залог которого частные банки принимали вклады. Потом Соединенные Штаты и другие страны отказались от золота и установили стоимость доллара в приказном порядке. Иными словами, доллар стоит доллар, потому что мы так сказали. По большому счету, это нормально, пока удается печатать доллары в достаточном количестве, которое соответствует реальному богатству, основанному на росте населения и производительности.

Федеральная резервная система выполняет роль последней кредиторской инстанции. Эту роль ей пришлось взять на себя после краха в 1929 г. фондовой биржи и последовавших за этим массовых изъятий вкладов из банков. Тогда обанкротились 10 000 банков, т. е. примерно 40 %, а вкладчики сняли с депозитов $2 млрд. Из обращения было выведено 30 % денежной массы. То же самое произошло с ВВП, безработица достигла 25 %. Как явствует из описанного выше, потерянная денежная масса не такая уж хорошая штука.

Следующая серьезная перемена произошла почти 20 лет спустя, в 1933 г.

Тогда для страхования счетов вкладчиков была создана Федеральная корпорация страхования депозитов (ФКСД). Ее задача – предотвращать «налеты на банки» при первых признаках неприятностей. Больше никаких «налетов». Во всяком случае не в таком масштабе. (Можно поспорить с тем, действительно ли ФКСД выполняет роль страхового полиса, поскольку она назначает банкам слишком низкую цену за привилегию страховать депозиты против массового изъятия, а разницу покрываем мы с вами. Тем не менее ФКСД можно считать неплохим вариантом. Она предотвращает панику – во всяком случае банковскую панику!) Это работает до тех пор, пока банки подходят к выдаче кредитов разумно, что, как мы видели в 2008 г., не всегда соответствует действительности.

Таким образом, банковская система частичного резервирования имеет двойную подстраховку, уберегая нас от возвращения к статичной эпохе золотого стандарта. Федеральная резервная система позволяет банкам продавать свои активы в обмен на ссуды для выплаты вкладчикам. Это делает Федеральную резервную систему последней кредиторской инстанцией для банков. Плюс ФКСД – своего рода страховой полис (до $100 000, а иногда и $250 000) на случай массового изъятия вкладов, вне зависимости от разумности выдаваемых кредитов. И кто-то после этого будет утверждать, что банки являются частными компаниями?

Из этого следует, что Федеральная резервная система должна подсчитывать, сколько денег создавать, чтобы заполнять корзину по мере роста населения и производительности, – задача практически невыполнимая.

У резервной системы есть несколько рычагов. В попытках создать необходимое количество денег иногда используются процентные ставки, при этом Федеральная резервная система рассматривает цены – розничные и отпускные – в качестве заменителя уровня цен. Цены – наше все. Хотя низкие цены на компьютеры, мобильные телефоны и телевизоры с ЖК-экраном позитивно влияют на экономику и обеспечивают богатство (эффективное использование технологий всегда обеспечивает богатство), их зачастую интерпретируют как дефляционные, и по мере удешевления техноигрушек процентные ставки снижаются в целях «стимулирования» экономики.

Бывает, что избыток денег не проявляется в розничных или отпускных ценах, а перетекает на фондовую биржу или в сферу недвижимости и воспринимается как новое богатство. Иногда это так и есть, но нередко биржи просто переполняются от избыточного количества денег (вспомните начало 2000-го и конец 2007 г.). Правда, скачок цен на недвижимость имеет более плачевные последствия, поскольку недвижимость – это первое или второе производное богатства. Доходы растут от настоящего богатства, и некоторая часть этих денег уходит в недвижимость. Но это нередко служит ложным сигналом, слишком большая сумма денег, в особенности полученных в кредит, может увеличивать объем жилой недвижимости сверх того, что создает богатство. То же самое относится к коммерческой недвижимости, офисным зданиям и прочему. Это производный фактор создания настоящего богатства.

После краха банковской системы осенью 2008 г. очень остро встала проблема чрезмерного накопления. Во всем мире стали активно скупать ценные бумаги казначейства США. Краткосрочные процентные ставки стремились к нулю. В условиях паники доллар стал надежным средством, укрепившись по отношению к евро и иене. Никто не хотел вкладывать деньги в дома, машины и даже – вот дела! – в телевизоры с огромным экраном. Скорость обращения денег заметно снизилась. До какого предела? Никто точно не знает.

С целью компенсировать сниженную скорость обращения денег и удержать экономику от падения председатель Федеральной резервной системы США Бен Бернанке начал наращивать денежную базу для увеличения количества денег. Но это непростая задача. Даже при наличии фондов срочной помощи банки не горели желанием ссужать. Поэтому увеличения денег Федеральной резервной системы в объеме 10:1 не произошло, не говоря уже о создании денег в стиле Bear Stearns[12] в объеме 50:1. Тогда Бернанке принялся скупать ценные бумаги казначейства США за наличные, чтобы увеличить денежную массу. Что само по себе странно, поскольку при этом он также продавал ценные бумаги казначейства, чтобы финансировать стимулы, бюджетные дефициты и…

Эй, обождите минутку, разве он не мог просто напечатать $10 трлн и ликвидировать все долги казначейства? Ну да, конечно. Почему бы тогда не $100 трлн, чтобы мы все разбогатели до неприличия? Но печатание денег, не подкрепленных производительностью, не приносит нового богатства. Настоящее богатство – это то, что создается в результате производительности. Все остальное не более чем бумага. Цены скакнут вверх в попытке соответствовать появившимся лишним деньгам, переходящим из рук в руки, $2 за кофе в Starbucks превратятся в $20, но никто, увы, не станет при этом богаче.

Итак, печатание денег не создает богатства, но все ли решает одна только производительность? Как насчет эффективности? Разве она не создает богатство? Не так давно меня попросили оценить компанию, которая использовала оригинальный метод повышения КПД двигателя внутреннего сгорания. «Он может экономить миллиард баррелей нефти каждый год», – убеждали меня. Ну-ну, может быть. Но лично я избегаю эффективных изобретений.

Многие считают, что слова «производительность» и «эффективность» взаимозаменяемы. Не попадитесь в эту ловушку. Они связаны друг с другом, но между ними имеется существенное различие. Лучше всего прямо сейчас дать определение производительности.

Посмотреть на нее можно под таким углом: эффективность сопряжена с вложениями, а производительность с результатами. Или, скорее, так: вложения/эффективность – это количество затраченных усилий, а выработка/производительность – это объем производимого продукта и частота его производства.

Но даже такое объяснение слишком упрощенно. Для полного понимания стоит добавить еще один термин – результативность. Она показывает, каким образом полученное соответствует запланированному или желаемому, и означает, что делается то, что надо. Эффективность есть соотношение реальной выработки и реальных вложений, она означает, что делается как надо.

Производительность означает делать что надо и как надо. Другими словами, она является совокупностью результативности и эффективности.

Это определение несколько более размыто, чем представление о производительности как выработке за рабочий человеко-час, зато оно гарантирует, что, обеспечивая выработку, вы будете попутно еще и создавать богатство.

Подумайте об этом. Эффективные строители пирамид все делали как надо, но при этом были совершенно нерезультативны, потому что занимались не тем – кому вообще нужны пирамиды? То есть не происходило приращения богатства. Компания, эффективно производящая автомобильные антенны или вакуумные шланги, не создает богатства. Результативность стремится к нулю.

В XV в. Леонардо да Винчи, как известно, проектировал и, возможно, даже пытался сконструировать вертолет. Эффективно, но не очень результативно.

Мой самый искренний совет: услышите слова «эффективный» и «эффективность» – бегите как можно дальше и как можно быстрее.

Разумеется, вы можете выжать 10 %-ную эффективность из газового двигателя и сэкономить немного денег. И что с того? Особого богатства это не принесет. И определенно это не принесет богатства через десятилетия.

Эффективность есть побочный продукт. Общество постоянно ею озабочено, но она не является целью Свободного радикала. Поисковые возможности Google делают сбор информации исключительно эффективным, поскольку избавляют вас от необходимости идти в библиотеку, но они вторичны по сравнению с процессом взаимодействия рекламодателей и пользователей, который является еще и результативным.

Еще одно из часто используемых слов – «устойчивость». Устойчивый рост, устойчиво развивающиеся города, устойчивая архитектура. Но непонятно, что под этим подразумевается. Погрузившись в размышления об устойчивости, я решил, что пришло время пообщаться с Джорджем Гилдером, которому и отправил электронное письмо:

ДГ,

Ты где? Есть минута?

ЭК

Энди!

Рад тебя слышать. Скучаю по редкому бордо. Я в Китае, на переговорах по «эксабайтному наводнению». Можем пообщаться по электронной почте?

Джордж

ДГ,

Хорошо, электронка подойдет. Вот какое дело.

Сегодня и шагу нельзя ступить без того, чтобы не наткнуться на слово «устойчивый». Нельзя злоупотреблять скудными ресурсами планеты, и все в таком духе. Что ты думаешь об этом слове? Разве оно не означает, что мы пока не нашли новый избыток? Означает ли «устойчивость» отсутствие роста? Что мы признаем поражение прогресса?

ЭК

Энди,

Такое происходит сплошь и рядом. Призывы к устойчивости всегда появляются в конце последнего цикла избыточности.

Не попадайся в эту ловушку. Это вампирский цикл, когда из умирающих рынков высасываются последние капли крови. Наличные за развалюхи и лимиты выработки энергии.

Это типичная фаза, когда влиянию промышленности на окружающую среду придается больше значения, чем благосостоянию людей и прогрессу. Люди расцениваются как источники CO2, а не прибыльных идей и начинаний. Это фаза падающих прибылей и административного/жесткого социализма, пришедших на смену фазе растущих прибылей и капитализма.

Это фаза новых дефицитов, пытающихся подавить обязательные избытки эпохи. Но избыток следующей эпохи всегда появляется из темного отчаяния, порожденного этими дефицитами, словно спаситель. Богатство тяготеет к тому, кто его находит или, что еще лучше, его создает.

Джордж

ДГ,

Ясно, понял. А что ты делаешь, когда слышишь эту болтовню об устойчивости? Какие мнения по поводу следующих этапов?

ЭК

Энди,

Болтовня об устойчивости определяет цены, с помощью которых предприниматели должны одержать верх в новой системе, хотя цена определяется скорее популярностью марки, нежели экономическими факторами. Зачем кому-то проявлять интерес к бизнесу с растущими ценами? Эта традиция давно устарела. Думай о ней как о гигантском зонтике, под которым новая волна предпринимателей может формировать цены, а затем постоянно снижать их, переходя к процессу приумножения. Это подарок.

Джордж

ДГ,

Подарок?

ЭК

Энди,

Только подумай. Все разговоры о нехватке ресурсов, которые-вскоре-устареют, это сигнал об открывающихся выгодных возможностях для поставщиков товаров, не попадающих в «корзину» бедного потребителя. Это означает огромные возможности для замены повторных циклов устойчивости новыми циклами изобилия. И не зацикливайся на одной корзине!

Джордж

Он прав. Устойчивость, или хотя бы эффективность, предполагает правильный подход к работе с использованием меньших вложений. Меньше вложений? О расточительности вроде речь не идет. Другими словами, то, что вы делаете эффективным, не является больше избыточным, а превращается в дефицит. Ерунда получается.

Эффективность означает, что вы находитесь в конце, а не в начале цикла. Новый продукт, обладающий потенциалом приумножения, по определению не может быть эффективным. Вы расходуете его. К черту эффективность.

Рокфеллер сколотил немалое состояние, снижая цены на электроэнергию и во многом изменив окружающий мир: сколько часов в день мы можем читать, как далеко уезжать от дома и т. д. Но когда нефть, которую в истории человечества всегда расходовали, становится дефицитом, а мы задумываемся об эффективности ее использования и расходе бензина, она перестает быть избытком, определяющим эпоху, ведь так?

Карнеги и Фрик снизили цены на сталь, и мы строили более дешевые здания и железные дороги – пока, разумеется, сталь не перестала дешеветь. Вандербильт снизил затраты на морские и железнодорожные перевозки, обойдя политических предпринимателей. Но в определенный момент мы подошли к концу и этого цикла. Кто-то еще может сделать на этом деньги – но разве что парочка греческих корабельных магнатов.

Подумайте о длинной нисходящей кривой стоимости. В какой-то момент цены перестают падать. Эффективность призвана стимулировать очередное падение цен, на 10–15 %, но не 90–99 %, на которые цены уже упали, обусловив приумножение и культивирование богатства. Когда в дело вступает эффективность, вы находитесь в самом конце этого цикла. И длится период эффективности весьма недолго, отнюдь не десятилетиями.

Устойчивость и эффективность не для Свободных радикалов. Бегите от устойчивости и эффективности как можно дальше. Если на продукт повышаются цены, ему уже не светит приумножение. Он более не является эластичным, т. е. привлекательным. Пусть другие ломают голову над эффективностью. Все равно это конец цикла.

Приумножение, несомненно, помогает выявлять продуктивные товары. И следить за тем, чтобы эти товары со временем приумножались и оставались продуктивными. Станут ли они дешевле через три года, пять, десять лет? Сможете ли вы стать тем, кто сделает их со временем дешевле?

Понимаю, что ухожу от темы, но не могу не отметить, что те же экономические факторы, которые поднимают горизонтальные компании на вершину успеха, например производительность, придали горизонтальное положение и мировой экономике. Не только программное обеспечение имеет горизонтальные решения или обусловливается производительностью!

Китай до сих пор пытается вытащить из бедности как минимум 100 млн человек. Это не высокообразованные или квалифицированные рабочие. По крайней мере пока. Они были вынуждены начать выполнять низкоквалифицированную работу за низкую оплату. Когда их нанимают собирать мониторы для компьютеров или монтажные схемы, они могут создавать капитал для повышения уровня жизни и учить последующие поколения подниматься на одну ступень выше. Но сейчас они не являются помехой для других стран на пути технологического прогресса.

Не забывайте, что британцы и другие нации имели вертикальную структуру и колонизировали огромные территории с целью захвата природных ресурсов для своих заводов и фабрик.

Советский Союз и IBM, две гигантские командно-административные системы, управляемые «сверху вниз», рухнули приблизительно в одно и то же время.

Никто не будет спорить с тем, что в 1989 г. Соединенные Штаты Америки стали самой мощной державой в мире. Наш военный бюджет превосходит совокупный военный бюджет десяти следующих по списку стран. И что из этого? Что мы будем с этим делать? В отличие от прежних империй, Римской и Британской, и от Советского Союза, у США нет никакого желания захватывать весь мир. От империализма одна головная боль. Разве что режиссер «Титаника» и «Аватара» Джеймс Кэмерон желает быть владыкой мира. Но мы действительно управляем своего рода империей, созданной мощью Кремниевой долины и Уолл-стрит. Черт, какая-то мрачная картинка вышла, больше похоже на плохой сценарий фильма про Джеймса Бонда (из тех, что с Тимоти Далтоном)! Однако в действительности все гораздо оптимистичнее.

Противостояние Соединенных Штатов и Советского Союза служит классическим примером противостояния производительной горизонтальной структуры и вертикального гиганта, захватывающего ресурсы. Экономики должны повышать уровень жизни своих участников. Если экономическая система не является производительной, вы совершаете набеги на соседние экономики. При Гитлере в Германии существовала мощная промышленность, но он считал, что немцам не пристало вкалывать на заводах. Поэтому и решил повысить уровень их жизни за счет блицкрига: взять все, что нужно, силой. Захватить территорию. Наложить лапу на ресурсы. Заставить других работать. Разбогатеть.

Советский Союз пошел по тому же пути. Экспансия, завоевание, захватничество вместо разработок, инноваций и конкуренции. И он проиграл стране, которая пошла горизонтальным путем. Соединенные Штаты приобретали промышленные товары у партнеров по всему миру, в особенности у Японии и Германии. Мы могли бы производить их сами, полностью ими владеть, но отказались от такого варианта. Гораздо лучше предоставить другим странам возможность развиваться своими темпами и владеть тем или иным горизонтальным слоем (радио, одежда, машины).

Вертикальную советскую систему погубило именно отсутствие производительности. Если вы захватываете ресурсы, то лишаете других стимула генерировать продуктивные решения, использовать избыток для компенсирования дефицита. В конце концов, капитализм задавил социализм своим богатством. Мы довели их до банкротства. Они не смогли за нами угнаться. Я считаю, что горизонтальная структура нашей внешней политики и мировой торговли стимулировала капиталистическое создание богатства.

Какое место Америка занимает в мире? Мы империалисты? Нет. Филантропы? Едва ли. Жадные свиньи, заставляющие страны третьего мира горбатиться за копейки ради нашего обогащения? Не совсем. Гордецы, которых вскоре раздавит вес собственного эго? Ни в коем случае. Примитивные неучи, распространяющие посредством телевидения развращенную культуру по всему миру? Ладно, возможно, культурная теория имеет право на существование, но это не наша вина. Мы не заставляем бразильцев смотреть «Спасателей Малибу», а французов – боготворить Джерри Льюиса[13].

Глобализация объединила свободный мир в интеллектуальный альянс. Ни одна страна не производит на экспорт компьютеры, сотовые телефоны и оптоволоконные кабели целиком. Все эти вещи собраны из деталей, произведенных в более чем 30 тесно связанных между собой странах, включая Китай и Вьетнам.

В мировой экономике произошел переход от преимущественно независимых индустриальных стран с весьма слабыми связями 1970-х гг. к тесно переплетенной цифровой экосистеме современности. Пока это еще не так очевидно, но я уверен, что империализм и территориальность утратили актуальность именно из-за цифровых технологий. Зачем завоевывать страну и морочить себе голову решением социальных проблем или необходимостью совершенствовать водопроводную систему в Узбекистане, когда можно приобретать их продукцию по невысокой цене и даже заказывать их товары через Интернет? Несмотря на все протесты, глобализация несет мир. Сегодня на торговлю приходится 26 % мирового ВВП по сравнению с 18 % в 1990 г.

Сегодня Соединенные Штаты могут использовать свою мощь уникальными способами. Вместо того чтобы быть империалистами, мы располагаемся во главе образованной естественным путем горизонтальной империи. Горизонтальные правила!

Получается, что свободные рынки и капитализм находятся в стадии безудержного роста и творят удивительные вещи. Можно ли считать это своего рода капиталистическим дарвинизмом или, что еще хуже, жизнью по принципу человек человеку волк (и еда по совместительству)?

Да, но это действенный принцип. Без предварительных размышлений, планирования, без диктатора, с добрыми или нет намерениями, но мир самоорганизовался в систему, генерирующую богатство и поддерживающую сотрудничество, – продуктивную систему, которая повышает качество жизни всех участников, а не только тех, кто находится в США. Америка занимает первые места, вне всяких сомнений, но богатство увеличилось для всех стран, компаний и отдельных людей, внесших свой вклад. И они разбогатели не за счет грабежа, а за счет пользы, которую принесли пищевой цепи.

Все отрасли промышленности когда-то были продуктивными, в противном случае их бы попросту не существовало. С помощью пресса Гутенберга печатать книги было намного проще, чем заставлять монахов переписывать их от руки. Но рост производительности, повышение качества жизни общества длилось лишь некоторое время, может, столетие или два. В конце концов, книги начали печатать многие, и книгопечатание перестало служить источником роста производительности. Электричество заменило свечи, что позволило больше читать, и дрова, что упростило процесс приготовления пищи.

Автомобили отличались гораздо большей продуктивностью, чем пешая ходьба, они быстро довозили до работы или магазина. Но в определенный момент машины стали безопасным, надежным и широко распространенным средством передвижения. Они перестали совершенствоваться, во всяком случае в Америке (делать их еще быстрее просто невозможно), поэтому они больше не обеспечивают производительности и приращения богатства.

Пылесосы, посудомоечные машины и тостеры избавляют нас от необходимости заниматься домашней работой, но это они делают уже много-много лет.

Кинофильмы были более производительны, чем бродвейские шоу, которые кочевали из города в город и показывали глупые мюзиклы. Но с тех пор прошло очень много времени.

Автоответчики и голосовая почта повысили производительность на работе (и, конечно же, позволили избавиться от стопок розовых листочков с записочками). Сегодня существует около миллиарда ящиков голосовой почты, и ежегодно в них оставляется около 40 млрд сообщений. Даже не учитывая тот факт, что большинство их совершенно бесполезны, рост производительности за счет голосовой почты остался в далеком прошлом.

Рассматривайте производительность как одноразовое явление, если только ее источник не совершенствуется непрерывно. Свободные радикалы создают новое богатство только при постоянном росте производительности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.