ГЛАВА 4 Банковская система России в трех измерениях экономической реформы: либерализация, приватизация, финансовая стабилизация

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 4

Банковская система России в трех измерениях экономической реформы: либерализация, приватизация, финансовая стабилизация

Принято считать, что "D-day" экономической реформы начался в России 2 января 1992 г. с президентского указа о либерализации цен. На самом деле реформа началась на два месяца раньше — 1 ноября 1991 г., когда V съезд народных депутатов РСФСР принял постановление "О правовом обеспечении экономических реформ". Данное постановление, не называя вещи своими именами, обязывало исполнительную власть немедленно приступить к замене рухнувшей вместе с КПСС реакционной "командно-административной" экономики ее антиподом — свободной, демократической, рыночной. В ситуации углубляющегося политического и социально-экономического кризиса речь шла о неделях, если не днях, отпущенных на принятие срочных мер, чтобы не допустить массовых акций протеста и коммунистического реванша. Перешедшие на сторону Б.Н.Ельцина во время попытки государственного переворота 19–21 августа 1991 г. российские парламентарии прекрасно понимали, что Верховный Совет РСФСР, связанный путами устаревшего, неполного и противоречивого советского законодательства, не сможет оперативно рассмотреть и одобрить нужные для экономической реформы законы. Поэтому ответственность за все, что требовало срочного и безотлагательного решения, парламентарии возложили на сверхпопулярного в то время Президента России Б.Н.Ельцина. Именно он должен был решительно, по-революционному, установить своими указами правовые начала новой экономики России.

28 октября 1991 г. на открытии второго этапа V съезда народных депутатов РСФСР (первый этап проходил в июле) Президент Б.Н.Ельцин изложил основные направления политики экономических реформ на ближайший период в следующей их последовательности:

1. Либерализация цен и торговли. Разовое введение свободных цен с января 1992 г. Ожидаемые последствия — установление рыночной стоимости товаров, ликвидация товарного дефицита, запуск механизма конкуренции, стимулирование деловой активности, ускорение товарооборота, формирование инфраструктуры по сбыту отечественной и импортной продукции.

2. Финансовая стабилизация. Ожидаемые результаты — снижение инфляции, установление устойчивого курса рубля.

3. Широкая приватизация государственной собственности. Ожидаемые итоги — превращение населения в собственников, формирование у людей экономических стимулов для деловой активности.

V съезд народных депутатов РСФСР дал реформам зеленый свет. Никаких серьезных препятствий для их проведения вроде бы не просматривалось. По завершении съезда политические партии России (за исключением запрещенной коммунистической) подписали "Соглашение в поддержку российских реформ". Зародилась надежда на то, что при общих дружных усилиях всех ветвей власти, поддержанных народом, эти реформы пойдут так же успешно и быстро, как, допустим, в Польше или в Чехии. При этом суть и реальные масштабы кризиса, поразившего постсоветскую экономику, самими парламентариями и исполнительной властью либо недооценивались, либо сознательно замалчивались, чтобы не нагнетать паники. "Хуже будет всем примерно полгода, затем снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами. А к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей", — ободрял народ и парламент Президент Б.Н.Ельцин. И даже выразил готовность лично "лечь на рельсы", если его предсказания не сбудутся.

В конце октября 1991 года, в преддверии отпуска цен, Верховный Совет РСФСР принял замечательный закон, о котором сегодня мало кто помнит, хотя он является действующим. Это — закон "Об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР". В нем содержатся любопытные положения. Например, обязанность государства индексировать оплату труда работников предприятий, учреждений и организаций (кроме работников предприятий, самостоятельно определяющих цены на производимые ими товары и оказываемые услуги), государственные пенсии, стипендии, социальные пособия, вклады в Сбербанке, государственные займы и ценные бумаги. Индексация должна была проводиться, если инфляция превышает 6 %. В 1992 году инфляция составила 2500 % — надо ли напоминать, что никаких индексаций сбережений, а тем более "доходов" так и не произошло?

6 ноября 1991 г. Б.Н.Ельцин возложил на себя обязанности председателя Правительства; а своим заместителем по вопросам экономической политики и министром экономики и финансов назначил 35-летнего доктора экономических наук Е.Т.Гайдара. В течение всего периода правления Ельцина и вплоть до настоящего времени Гайдара и его "команду" (А.Б.Чубайс, А.Н.Шохин, П.О.Авен, А.А.Нечаев, Б.Г.Федоров и др.) не критиковал только ленивый. Причем не только коммунисты и национал-патриоты, но и подавляющее большинство его коллег-экономистов, в том числе зарубежных. Основной аргумент критиков заключается в том, что Правительству, получившему такие широкие полномочия, надо было первоначально осуществить институциональные преобразования, приватизировать собственность, а потом уже проводить либерализацию цен и финансовую стабилизацию. Теоретически это, наверное, правильно. Однако опыт всех стран, реально двигавшихся по пути рыночного реформирования и демократической трансформации (транзита), ни в одном случае не дает практического подтверждения этой концепции.

Начавшаяся в России в начале 90-х годов прошлого века экономическая реформа базировались на экономических теориях и научно-обоснованных рекомендациях международных финансовых институтов, частично использованных в Польше и Чехии, частично — в Чили, в государствах, имеющих с нашей страной мало общего. Реальные кризисные процессы шли впереди всех тех мер, которые власти могли предпринять. В той же Польше, например, либерализация цен и торговли была начата не реформатором Лешеком Бальцеровичем, им она была завершена, а начало её последнее коммунистическое правительство. Цены там были отпущены в несколько этапов, Бальцеровичу выпал из них самый выгодный — конечный, с положительными эффектами. Вероятно, Гайдар тоже рассчитывал на "второй этап", но в результате оказался в положении японского самурая, принуждаемого к совершению харакири.

За месяц до объявленной либерализации цен опустели прилавки магазинов. Как писали в российских СМИ, "черный рынок взбесился и, кажется, взял на себя встречный план — максимально либерализовать цены, не дожидаясь никаких руководящих указаний". Региональные и местные власти выбивались из последних сил, чтобы посредством талонов и карточек, как в годы Великой Отечественной войны, организовать снабжение населения минимумом потребительских товаров: мука, сахар, растительное масло, моющие средства, ликероводочные изделия и т. д. До предела обострились проблемы выплаты материально-денежного довольствия военнослужащих. Страна стояла на пороге полной анархии, которая по своим масштабам, если принять во внимание тысячи единиц ядерного оружия и еще столько же из рук вон плохо охраняемых складов с оружием, боеприпасами и военной техникой, безо всякого преувеличения могла бы стать заключительной частью некоего креативного проекта под названием "всемирная история".

Экономисты иногда используют такой термин, как "шкала" или "тропа зависимости", под которым подразумевается предопределяющее влияние использующихся финансовых инструментов на конечный результат запланированных преобразований. Грубо говоря, нельзя от простуды лечить слабительным, но если это все-таки случилось, то в дальнейшем пациента придется лечить и от простуды, и от диареи.

В 1990-е годы Россия в связи с огромным спадом производства резко опустилась по показателю ВВП на душу населения на 50-60-е место в мире, покинув группу развитых стран, в которую в настоящее время входит примерно 30–35 стран мира с душевым доходом, превышающим 10 000 долларов США. Произошел распад единого народнохозяйственного комплекса на автономно развивающиеся сектора: финансово-банковский сектор и сферу торговли (наиболее успешно развивающиеся); экспортно-ориентированные отрасли, прежде всего добывающие сырье; и внутренне ориентированные отрасли. Отрасли производства, ориентированные на внутренний рынок, отличались наиболее запаздывающим вхождением в систему рыночных отношений. Такая дифференциация отраслей по отношению к рынку и свойственных ему механизмам саморегулирования разрушительно действовала на экономику, вносила в экономические отношения хаос и неопределенность.

В обыденном сознании россиян после 1992 г. сложился определенный стереотип, в соответствии с которым инфляция и падение производства пересекаются в точке принятого в январе 1992 г. российскими властями решения отпустить цены на волю рыночной стихии. На самом деле производство падало по своим причинам, в основе которых лежало противоречие между советским типом хозяйствования и объективными потребностями развивающихся рынков (потребительского, сырьевого, технологического и т. д.), несоответствия в самой структуре фондов предприятий (особенно, крупных и крупнейших). Сочетание двух неблагоприятных экономических тенденций: инфляция и падение производства, — называется "стагфляцией". Каких-то особенных рецептов для лечения такой тяжелой экономической болезни нет, а точнее — они взаимоисключающие. Для того чтобы остановить инфляцию, необходимо сокращать денежную массу, а для того, чтобы остановить падение производства — предоставлять предприятиям льготные кредиты и бюджетные субсидии, снижать налоги.

В январе 1992 г. российское Правительство официально уведомило МВФ о своем стремлении вступить в ряды этой организации и попросило выделить кредит в размере $6 млрд. для создания стабилизационного фонда. В этой связи в разработке экономической программы правительства Гайдара приняли участие эксперты Международного валютного фонда, Международного банка реконструкции и развития, Организации международного сотрудничества и развития, Европейского банка реконструкции и развития и независимые западные ученые-экономисты ("Хьюстонская программа"). Так возник "Меморандум об экономической политике" Российской Федерации" от 27 февраля 1992 г. за подписью Заместителя Председателя Правительства Российской Федерации Е.Гайдара и Председателя Центрального банка Российской Федерации Г.Матюхина. Документ стал базой для переговоров с МВФ и правительствами США, Германии, Великобритании, Японии, Франции, Италии и Канады о предоставлении России срочной финансовой помощи. 15 июня 1992 г. накануне своего визита в США Б.Н.Ельцин возложил на Е.Т.Гайдара обязанности главы правительства. Указ о назначении Гайдара носил символический характер. Он призван был показать решимость Ельцина следовать курсу реформ, провозглашённому в конце 1991 г. и начатому в начале 1992 г.

17 июля 1992 г. "Российская газета" опубликовала правительственную "Программу углубления реформ", рассчитанную на среднесрочную перспективу. Оба указанные документа имели целью определить пути перехода к рыночной экономике и включения ее в мировое хозяйство, в сообщество цивилизованных стран. По существу, речь шла о трансформации не только экономики, но и всей постсоветской общественной системы.

Главные пункты программы экономических реформ российского правительства предусматривали:

— дерегулирование экономики, снятие административного контроля над ценами и хозяйственными связями (включая внешнеэкономическую деятельность);

— развитие свободной торговли;

— стабилизацию финансов и денежной системы, укрепление рубля;

— приватизацию, развитие предпринимательства, создание институциональных предпосылок эффективного рыночного хозяйства и экономического роста;

— проведение активной социальной политики в целях приспособления трудоспособного населения к новым условиям, защиту наиболее уязвимых слоев населения;

— структурную перестройку экономики, ее демилитаризацию, приспособление к структуре реального спроса, повышение конкурентоспособности, интеграцию в мировое хозяйство;

— создание конкурентной рыночной среды для повышения эффективности и качества, увеличение производства и расширение разнообразия продукции, снижении издержек и цен.

Логика авторов правительственной программы экономических реформ исходила из комплексного подхода к реформированию сверхцентрализованной советской экономики, правда, без учета всех причин поразившего ее кризиса. Так, дерегулирование и либерализация цен, по их мысли, открывали дорогу предпринимательству, развитию торговли, формированию механизмов рыночного саморегулирования. Стабилизация финансов и денежной системы усиливала экономические стимулы, давала в руки государства эффективные рычаги воздействия на поведение субъектов хозяйствования, делала объективной необходимостью структурную перестройку, позволяла выявить и санировать предприятия-банкроты. Приватизация была необходима для того, чтобы привести в действие процесс формирования эффективного собственника, активизировать эгоистические капиталистические и рационально-трудовые мотивации, сформировать полноценных рыночных агентов и класс собственников — социальную базу подлинного гражданского общества и демократии.

Разработчики "Меморандума об экономической политике Российской Федерации" продекларировали приверженность российского Правительства трем основополагающим постулатам неолиберализма, к сожалению, непредсказуемым, с точки зрения последствий их применения, не только к переходным, но и развитым экономикам:

1 постулат — любое государственное вмешательство всегда вредит эффективному размещению ресурсов, т. е. ошибки государства всегда хуже ошибок рынка.

2 постулат — государственная собственность в принципе неэффективна, поэтому ее надо приватизировать как можно быстрее.

3 постулат — любое изменение общего уровня цен всегда происходит только вследствие сдвигов в объеме денежной массы.

В конце 1992 г. в Правительстве и в экспертном сообществе стало понятно, что экономический кризис в стране будет не только тяжелым, но и продолжительным. Как скажет некоторое время спустя премьер Правительства В.С.Черномырдин, "кто после этого выживет, будет долго смеяться". Главное, что удалось добиться российскому правительству в результате первых шагов экономических реформ — преодолеть товарный дефицит и отвести от страны угрозу надвигающегося голода зимой 1991–1992 года, а также обеспечить внутреннюю конвертируемость рубля. Это немало для страны, в которой на протяжении 60 лет господствовал товарный дефицит, а сделки с иностранной валютой были уголовно наказуемы (вплоть до расстрела). Однако это слишком мало для того, чтобы назвать такую политику "шоковой терапией".

Понадобилось еще четыре (!) года, чтобы рубль обрел хоть какую-то стабильность — в 1996 году. И еще три года на обретение страной хотя бы первичной сбалансированности бюджета — это произошло уже в 1999 году. Итого — семь лет на решение первичных задач макроэкономической стабилизации. По мнению авторитетных западных экономистов (Джозеф Стиглиц), период непосредственно либеральных реформ в России длился всего лишь 17–18 дней — с 2 января 1992 г. до 18 января 1992 г. Как известно, на последнюю дату пришлась объявленная массовая забастовка шахтеров, которую удалось остановить огромными субсидиями угольной отрасли. После этого все новые и новые компромиссы становились еще масштабнее, а отход российского правительства от первоначально провозглашенных либеральных принципов — все более шокирующим.

С точки зрения отечественной академической науки (Дмитрий Львов, Леонид Абалкин, Николай Петраков, Олег Богомолов, Сергей Глазьев и др.), проводившаяся правительством Гайдара экономическая политика, это — вообще не реформы. Если первоначально экономическая дискуссия кружилась вокруг вопроса о том, возможна ли (применима ли) в России "шоковая терапия", подобная польской, то результатом ее к весне 1992 г. стала актуальной формула — "шок без терапии".

Данная формула отражала представление об экономической политике правительства Гайдара как нетехнологичной, непоследовательной и неполной с точки зрения задач "настоящей реформы". Либерализация не воспринималась как реформа (скорее противопоставлялась ей) и подвергалась жесткой критике, а в массовом сознании и левой пропаганде обретала уже статус прямого обмана ("ограбление народа"). Между тем в основе демократической концепции "реформы", как она сформировалась в политической борьбе с партийно-государственной бюрократией в 1989–1991 гг., лежала идея управляемой трансформации экономической системы. То есть предполагалось, что все лучшее, все основные социально-экономические достижения старой системы с некой коррекцией конвертируются в системе новой, а издержки трансформации компенсируются выгодами, приносимыми рационализацией и модернизацией хозяйственного механизма. Наиболее ярким представителем такого подхода можно назвать Григория Явлинского.

Профессор Колумбийского университета Ричард Эриксон полагает, что процессы, происходившие в 1990-е годы в России, вообще некорректно описывать в категориях буржуазно-либеральной трансформации. Согласно его наблюдениям, особенности российской экономики скорее вызывают ряд поразительных параллелей со средневековой феодальной Европой. Так, значительная часть промышленных, сельскохозяйственных, коммерческих и финансовых структур легитимизирована не столько формальными нормами, сколько личными связями и привычками, восходящими к советским временам. Новую же форму легитимации институтов власти — выборы — он уподобляет благословению церкви в Средние века.

Хотя рыночные отношения играют в современной России более важную роль, чем в средневековой Европе, однако, по оценке американского профессора, институт рынка доминирует лишь в отношениях с явными аутсайдерами, т. е. иностранными фирмами, а также в сферах, которые находятся за рамками интересов главных институтов, сохранившихся с советских времен. При этом рынки регулируются местными властями и нередко монопольное положение на них имеют неформальные, юридически не узаконенные организации. Институты собственности и права, основанные на договоре, также как и при феодализме, отягощены конфликтными притязаниями многочисленных заинтересованных сторон, сохраняющимся влиянием советских традиций, а потому их защита, определенная легальными юридическими процедурами, оказывается весьма проблематичной.

Как и в средневековой Европе, значение инвестиций сводится к воспроизведению status quo, что снижает общий уровень деловой активности (к этому можно было бы добавить, что значительная часть населения России перешла на почти натуральный тип хозяйства). Отдельные крупные компании и регионы, проводящие либеральную политику, уподобляются им "средневековым городам", осуществляющим посредничество во взаимоотношениях с остальным миром. Несмотря на свою рыночную активность, эти анклавы должны приспосабливаться к экономической и политической системе государства, обрастая личными связями со "знатью" и "дворянством". С учетом всех этих обстоятельств, диагноз профессора Колумбийского университета гласит: хотя командная экономика в России разрушена, структура и способы функционирования нынешней российской экономики несовместимы с рынком.

Доктор химических наук и автор политических бестселлеров: "Манипуляция сознанием", "Советская цивилизация", "Потерянный разум", "Революции на экспорт", "Белая книга реформ", — С.Г.Кара-Мурза считает, что политика экономических реформ в России являлась результатом целенаправленных усилий США найти новые рынки сбыта и источники дешевого сырья.

"Теория заговора" — последняя отдушина для тех, кто полагает, что советская экономика была если и не идеальна, то, по крайней мере, жизнеспособна. В отличие, например, от экономики США, которая, с каждым годом, все глубже увязала в трясине долгового кризиса — внешнего и внутреннего. По оценке авторитетных международных экспертов, уже в 1988 году американское государство, его предприятия и потребители аккумулировали глобальный долг, равный $11,5 триллионам. Его невозможно даже теоретически покрыть, основываясь только на производстве конкретных товаров. Конечно, ВВП у США велик и составляет примерно пятую часть мирового. Только структура у него весьма сомнительная. Лишь около 18 % ВВП США приходится на промышленное производство и сельское хозяйство, основная же часть — это так называемые услуги. Все благополучие США основывается на непомерно раздутой военной мощи, которая позволяет контролировать рынки сбыта американской продукции и источники энергоносителей. По сути, американские банкиры схватили весь мир за горло, ласково или угрожающе, приговаривая: "Нужны вам доллары или нет?" До последнего времени не только страны-сателлиты США, но и даже самые ярые антиамериканисты решали, что доллары им нужны, потому что без резервной валюты мировая торговля невозможна.

С фактами, свидетельствующими о предпосылках глобального кризиса современной валютно-финансовой системы, трудно спорить, как и с тем, что несырьевая продукция отечественного производства до сих пор по большей части неконкурентоспособна. И суровый климат тут не причем. Если даже небольшого толчка в виде падения мировых цен на нефть во второй половине 1980-х годов, которое связывают с подрывными действиями администрации Рональда Рейгана, оказалось достаточно, чтобы привести советское руководство в состояние паники, тогда следует признать справедливость древней поговорки: "Vae victis!"

Нет недостатка и в почти апокалипсических оценках пройденного Россией в 90-е годы пути. Так, известный американский политолог Стивен Коэн (журнал "The Nation" от 10 июля 2006 г.) считает, что проблема России состоит в беспрецедентно всеобщей экономической катастрофе, наступившей в условиях мирного времени, — настолько грандиозной, что ныне мы должны говорить о не имеющем прецедента процессе — демодернизации живущей в ХХ веке страны. И это еще мягко сказано! Анализ данных Росстата о состоянии отраслей народного хозяйства, уровне доходов населения и демографической ситуации за период 1992–1998 гг. дает основание также говорить и о не имеющих прецедента процессах деиндустриализации и депопуляции страны.

Начиная с 1992 г. процесс естественной убыли населения не покрывается положительным сальдо рождаемости и миграции. За период с 1992–1997 гг. потери, связанные с систематическим уменьшением абсолютной численности населения, которое происходит вследствие суженного его воспроизводства, когда последующее поколение меньше предыдущего, составляют около 5 млн. чел. Миграционный прирост компенсировал лишь 40 % естественных потерь населения.

Первый пик смертности приходится на 1994 год. Тогда вслед за финансовым кризисом 11 октября 1994 года, который остался в народной памяти под именем "черного вторника", производство в России упало на 40 %, а цены по сравнению с 1991 г. взлетели в несколько раз! При этом каждый третий трудоспособный человек лишился работы. Второй пик смертности приходится на 1998 г., как раз в тот период, когда российское правительство объявило дефолт по внутреннему долгу и девальвации рубля, — в результате чего разразился грандиозный и некотором смысле — скандальный, финансовый кризис, который перерос в системный — экономический и социально-политический. Пересечение тенденций интенсивного роста смертности и снижением рождаемости получило у специалистов по демографии весьма характерное название — "русский крест" (рис. 2).

Рисунок 2

Динамика показателей численности населения России в 1990–1997 гг. (по данным Госкомстата РФ). На графиках — статистически средние величины по годам (в единицах: число событий на 1 тыс. чел.).

ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ

Осенью-зимой 1991 года даже привилегированные москвичи часами простаивали в очередях, чтобы купить хлеб. 2 января 1992 г. Президент Б.Н.Ельцин подписал Указ "О мерах по либерализации цен", а 29 января — "О свободе торговли". Фактически к этому моменту либерализация цен и оптово-розничной торговли уже шла стихийно, и ее оставалось только легализовать. Прилавки магазинов начали заполняться товарами. Лев Остерман в своей дневниковой книге "Интеллигенция и власть в России" (М.: Монолит. 2000.) записывает по горячим следам: "Либерализация цен пока проявилась своеобразно. В "Елисеевском" гастрономе продается окорок, красная икра, швейцарский сыр и водка "Кубанская". Интеллигентный покупатель мог бы порадоваться давно забытым деликатесам… но цены бешеные. В "Новоарбатском" — лосось, копченый омуль, импортная ветчина в банках, копченая колбаса, шампанское. А хлеба нет! "Булочная Филиппова" на Тверской — закрыта. Хлеб привезли, но магазину не сообщили его цену". Через несколько дней, уже 10 января, Остерман записывает: "Цены поднялись раз в десять при сохранении дефицита и очередей. Сплошная кутерьма! К примеру, масло сливочное стоит 51 руб. за килограмм, а сметана — 83 рубля. Но ведь масло делают из сметаны, или я ошибаюсь. Судя по нашему магазину, почти прекратился подвоз молока. Говорят, что молокозаводы требуют за него по 12–15 рублей за литр (прежняя цена — 63 копейки)".

Ближе к весне торговля переместилась на улицу: расцвела продажа товаров "с рук", лотков, открытых прилавков и т. п. В начале лета Москва напоминала уже огромную толкучку. Возле метро и в переулках, на разбитых тротуарах, посреди неимоверной грязи и мусора, стояли ящики, с которых москвичи разного пола и возраста торговали просроченной колбасой и сливочным маслом, какими-то консервами, пакетиками, пивом, паленой водкой; все площади, за исключением Красной, и даже стадионы превратились в блошиные рынки. То же самое происходило во всех городах и весях нашей необъятной Родины. А цены розничного товарооборота продолжали стремительный рост, увеличившись в конце 1992 года не в 5–6, как прогнозировало Правительство, а в 26 раз.

Рост цен в первом полугодии 1992 г. вызвал резкое увеличение издержек производства и обращения. Со стороны предприятий, оказавшихся не в состоянии оплачивать за счет собственных средств сырье, материалы и оборудование, возрос совокупный спрос на кредитные ресурсы. Одновременно участились случаи невозврата ссуд. Сумма невозвращенных кредитов к середине марта 1992 года составила 532 млрд. руб. Указанные обстоятельства обусловили исключительно высокий уровень рискованности кредитных операций, что привело к резкому росту процентных ставок и сужению объектов кредитования. На кредитном рынке остались преимущественно торгово-посреднические структуры, которые могли обеспечить относительно высокую эффективность использования заемных средств. Из общей суммы кредитов коммерческих банков 96,6 % приходилось на краткосрочные ссуды, в том числе 68 % — на кредиты на срок до 3-х месяцев. Средняя процентная ставка по кредитам в московском регионе с января по июнь 1992 г. поднялась с 28 до 84,8 %. На аукционах Центробанка по предоставлению централизованных кредитов средняя цена лотов в апреле составляла 93,6 %, к концу полугодия — 102,9 % годовых. На рынке межбанковского кредита (МБК) процентные ставки к концу 1 квартала 1992 г. составляли от 35,5 до 57 %.

В 1992 г. граждане Российской Федерации получили возможность на законных основаниях совершать операции с наличной иностранной валютой, а предприятия и организации — напрямую заключать контракты со своими зарубежными партнерами. Важную роль в возникновении и развитии рынка иностранной валюты и создании условий для свободной торговли со странами ближнего и дальнего зарубежья сыграл Указ Президента Б.Н.Ельцина "О либерализации внешнеэкономической деятельности" N213 от 15 ноября 1991 г. Указ содержал следующие ключевые положения, которые в дальнейшем были развернуты в нормативных документах Центрального банка РСФСР:

— "Разрешить банкам, уполномоченным на ведение валютных операций на территории РСФСР, открывать валютные счета всем юридическим лицам и гражданам. Иностранная валюта, находящаяся на счетах граждан, выдается по их требованию без каких-либо ограничений и разрешений";

— "Отменить ограничения на участие граждан и юридических лиц, зарегистрированных в РСФСР, в проведении валютных операций через уполномоченные банки, включая ограничения на покупку иностранной валюты";

— "Курс рубля к иностранным валютам складывается на основе спроса и предложения на аукционах, биржах, межбанковском рынке".

9 января 1992 года начала работу Московская межбанковская валютная биржа (ММВБ) — первая валютная биржа России. В операциях биржи могли принимать участие банки — члены ММВБ по поручению своих клиентов — юридических лиц и от собственного имени. С самого начала активное участие в операциях биржи принимал Центральный банк РСФСР. Доминирующие позиции в операциях (99 %) на российском валютном рынке занимал доллар США. Порядок торгов на ММВБ был следующим. Начало операций осуществлялось на базе фиксинга предыдущего дня и заявок банков на покупку и продажу валюты. Центральный банк на основе этой информации представлял свои заявки на покупку и продажу валюты. При сопоставлении всех заявок выявлялось превышение заявок на покупку долларов (основной котируемой валюты) за рубли или наоборот. В зависимости от этого курс доллара к рублю повышался или понижался. При новом объявленном курсе банки (включая Центральный банк) могли предложить дополнительные суммы долларов к продаже или покупке или аннулировать прежние предложения. Процесс мог повторяться — до достижения при определенном курсе равенства заявок на покупку и продажу. Тогда курс фиксировался, и сделки считались совершенными. В 1992 г. объем торгов на ММВБ составил $2,8 млрд.

В июне 1992 г. рыночные механизмы формирования обменного курса дали первый сбой. Правительство и Центральный банк попытались сбить курс до 80 руб./$1 за счет усиления валютных интервенций. Снизить курс меньше, чем 112 руб./$1 тогда не удалось, но реальное предложение валюты сократилось почти до нуля. Биржевые торги превратились в скупку валюты, выставляемой Центробанком. Валютные резервы быстро истощились. Спрос на торгах оказался намного выше предложения и курс доллара резко возрос, то есть колебательный механизм заработал на полную мощность.

16 июля 1992 года Верховный Совет РСФСР принял решение об освобождении Г.Г.Матюхина с должности председателя Центробанка. Отставка Матюхина прошла без дискуссий. Вынося вопрос о руководителе ЦБ на обсуждение сессии, спикер российского парламента Р.И.Хасбулатов, в частности, констатировал: "Человек работал много и упорно. Я думаю, его надо освободить". Зампред Центробанка В.В.Рассказов, узнав от назначенного на должность исполняющего обязанности председателя Центробанка В.В.Геращенко о предстоящем увольнении, передаче дел "сменщику" воспротивился. Дескать, уволить его нельзя, поскольку он депутат Верховного Совета. В результате Геращенко согласился платить Рассказову зарплату ни за что "до той поры, пока в нем не заговорит депутатская совесть". Стремясь привести политику Центробанка в соответствие с проводимым правительством Гайдара курсом, Президент Б.Н.Ельцин осенью 1992 года ввел В.Геращенко в состав кабинета министров. Верховный Совет РСФСР, в чье ведение входило назначение председателя Банка России, предложил ему отказаться от этого назначения. Геращенко согласился.

После смены руководства Центробанка политика на валютной бирже полностью изменилась. Произошло не столько снижение обменного курса, сколько снижение амплитуды его краткосрочных колебаний. Центробанку сначала удалось снизить размах краткосрочных колебаний курса вокруг тренда с + 16–18 % в середине года до 6–8% в сентябре-октябре, а в декабре стабилизировать его в достаточно узком валютном коридоре

Создание легального рынка иностранной валюты отвечало объективным потребностям нарождающейся рыночной экономики. Впервые граждане России получили право выбирать, в какой форме им лучше держать свои сбережения — в наличных рублях, во вкладах в банках, в наличной иностранной валюте или в валютных банковских вкладах. Благодаря легализации операций с наличной иностранной валютой стало возможным широкое развитие малого бизнеса, особенно в сфере мелкооптовой и розничной торговли. Покупка иностранной валюты на вырученные от продажи товаров обесценивающиеся рубли позволяла минимизировать ценовые риски, учитывать затраты и фиксировать прибыль в денежной форме мировой резервной валюты — американского доллара.

После принятия и вступления в силу закона РСФСР от 9 октября 1992 г. N 3615-1 "О валютном регулировании и валютном контроле" государство отказалось от монополии на банковские валютные операции. Коммерческие банки после получения от Центрального банка лицензии на совершение операций в иностранной валюте стали открывать своим клиентам валютные счета и вести паспорта сделок клиентов с их иностранными контрагентами. На банки, получившие валютную лицензию, были возложены функции агентов государственного контроля по исполнению клиентами правил обязательной продажи 30 % экспортной валютной выручки в валютный резерв Центрального банка (по курсу Центрального банка). Еще 20 % валютной выручки подлежали обязательной продаже по рыночному курсу на торгах ММВБ.

Переход к конвертируемости рубля в полном объеме оказался в то время невозможным из-за отсутствия объективных экономических предпосылок. Конвертируемость распространялась только на резидентов, т. е. юридические и физические лица России. Валютные операции нерезидентов подвергались ограничениям. Кроме того, обмен рублей на иностранную валюту должен был производиться только на российском рынке. Обращение рублевых средств за рубежом, а также котировки рубля иностранными банками считались незаконными.

Важнейшей составной частью валютного рынка был рынок наличных валютных сделок. До выхода Инструкции Центрального банка N 27 от 27.02.1995 г. "О порядке организации работы обменных пунктов на территории Российской Федерации" купля-продажа наличной валюты в стране осуществлялась практически бесконтрольно, зачастую в неприспособленных помещениях, на условиях франчайзинга и даже нелегально. По оценкам участников рынка, только в Москве действовало около двух тысяч легальных и около девяти тысяч нелегальных обменников. Основными игроками на рынке розничной торговли наличной валютой являлась группа московских банков, у каждого из которых было порядка ста обменных пунктов.

В 1993 г. на базе сети валютно-обменных пунктов в Москве и Московской области был образован банк "Московский деловой мир" (МДМ), который до 1998 года входил в пятерку ведущих операторов и импортеров наличной валюты. Когда уровень инфляции упал, и доходы от курсовой разницы снизились, "МДМ-банк" занялся созданием собственной финансово-промышленной группы.

Либерализация внешней торговли практически мгновенно устранила монополизм ограниченного числа производителей на экспортно-импортные операции, а либерализация цен создала стимулы для такой адаптации производителей, которая в значительной степени разрушила основы монополизма советского типа. Расширение круга покупателей и географии сбыта позволяло производителям получать дополнительную прибыль, но при этом объективно расширяло границы рынков сбыта и усиливало конкуренцию между их участниками. В 1992–1993 гг. Правительством были введены экспортные пошлины на ряд сырьевых товаров, что позволило изымать в доходную часть бюджета значительную часть природной ренты, которая образовывалась из-за огромной разницы цен на сырье в России и за рубежом. Затем был введен импортный тариф и валютный контроль. Внешнеторговый оборот России в 1993 г. составил $103,9 млрд.

В 1994 г. превышение экспорта над импортом в России составляло $24,6 млрд., и по этому показателю Россия вышла на 4-е место в мире, уступая лишь Японии, Германии и Италии. В 1996 г. положительное сальдо торгового баланса России достигло рекордного уровня — $39,1 млрд. Основной роста положительного сальдо во внешней торговле России было резкое увеличение экспорта сырьевых товаров, черных и цветных металлов, химических товаров, а также значительное сокращение централизованного импорта, в том числе уменьшение массовых закупок зерна и некоторых других продовольственных товаров. Доля продукции машиностроения в объеме экспорта была совсем не велика, составила 6–7% и представляла, главным образом, готовую военную продукцию и комплектующие ее изделия.

Несмотря на принимаемые правительством меры, валютный и таможенный контроль в отношении внешнеэкономической деятельности предприятий был очень слабый. Задержки с поступлением на счета предприятий в установленные сроки экспортной выручки, непогашение импортных авансов, неэквивалентный бартер и контрабандный экспорт приняли массовый характер. Большинство экспертов в России и за рубежом полагают, что это делалось правительством реформаторов сознательно, с целью ускорения первоначального капиталистического накопления и появления слоя крупных частных собственников. Имена многих из них сейчас на слуху, но еще больше тех, кто после одной-двух удачных сделок поселился где-то в тихом курортном местечке на Лазурном берегу или во Флориде, либо сгинул навеки, попав в поле зрения международной мафии.

Оценка общего вывоза капитала из России в 1990-е годы затруднена из-за неполноты статистических данных (особенно до 1996 года), отсутствием реального учета разрешенного вывоза капитала и другими факторами. Более или менее точные агрегированные оценки масштабов бегства капиталов из России во второй половине 1990-х годов, составленные на основе данных платежного баланса, устойчиво дает величину порядка 30 % экспорта или $20–25 млрд. в год.

Следует заметить, что бегство капитала имеет сложную целевую композицию, и отнюдь не сводится к трансформации средств из собственности предприятий в личную собственность их владельцев и менеджеров. Часть вывоза капитала представляла собой вывод ликвидных активов из страны для уклонения от налогообложения и создания возможности расчетов за рубежом. Неплатежи между предприятиями внутри страны, которые в 1990-е годы были обыденным явлением, частично компенсировались их взаиморасчетами с использованием зарубежным активов. В этом отношении бегство капиталов являлось выносом за пределы банковской системы России части активов. При этом вывезенный капитал оставался в банковской системе мира и использовался по назначению, но вне национального контроля.

Капитал, разумеется, вывозился из страны не чемоданами, набитыми свободно конвертируемой валютой, хотя, как рассказывают таможенники, в их жизни встречались и такие курьезы, а посредством безналичных расчетов, которые проводили российские банки, имевшие генеральную лицензию. Эти операции были возможны только при наличии у банка отношений партнерства с зарубежными банками. В некотором смысле это был совместный бизнес, при котором каждый участник трансграничных переводов имел свою выгоду. Как только в российский банк на счет какого-нибудь из его клиентов поступал солидный платеж в иностранной валюте, эти средства по поручению клиента при помощи серии электронных проводок зачислялись на корреспондентские счета зарубежных банков, а те, содрав за это комиссионные, направляли их в учрежденные с участием выгодоприобретателя оффшорные компании. Как правило, при транзите использовалось несколько комбинаций, главной целью которых было запутать следы, чтобы не было понятно, откуда происходит изначальная сумма. Эти операции позволяли клиентам российских банков занижать выплаты налогов, а также легализовать на Западе значительные капиталы.

В 1999 г. в США разразился громкий скандал. Правоохранительные органы обвинили крупнейший в стране банк — Bank of New-York в пособничестве в отмывании "грязных" денег из России. Среди клиентов BoNY, использовавших различные схемы вывода денег из России, были названы не только малоизвестные, но и вполне респектабельные кредитные организации, входившие в первую двадцатку крупнейших российских банков. Дело BoNY началось с того, что в августе 1998 г. МВД РФ направило ФБР США просьбу помочь отследить $300 тыс., выплаченных в качестве выкупа за похищенного российского гражданина Эдуарда Олевинского. ФБР выяснило, что эти деньги были переведены в BoNY на счет компании BECS International LLC, которой управлял российский эмигрант Питер Берлин, а оттуда транзитом через счет офшорного банка — в один из российских комбанков. Потом сотрудник службы наблюдения Republic National Bank of New York сообщил в бюро о необычных телеграфных переводах средств на счет и со счета компании Benex Int., которой также руководил г-н Берлин. ФБР начало официальное расследование и выяснило, в частности, что г-н Берлин женат на вице-президенте BoNY по Восточной Европе Люси Эдвардс. Для BoNY дело закончилось штрафом в $14 млн.

Хотя разделить объемы вывоза капитала по целям: криминальным или экономически целесообразным, — не представляется возможным, остаются вопросы политического и морально-этического характера. Дело в том, что за каждым долларом в фиктивной российской фирме (на сленге называется "мартышка") и оффшорном предприятии-ширме стоял не только новоиспеченный русский миллионер, но и чья-то невыплаченная зарплата и пенсия. Кто-то в России умер, потому что не на что было купить лекарство, кто-то не захотел жить от отчаяния, кто-то принял предложение торговцев людьми и поехал на заработки за границу.

Существует Венская конвенция, которая допускает, что если кто-то получает деньги от торговли наркотиками и кладет эти средства на счет в какой-то банк, то счет этот следует немедленно заморозить и конфисковать, поскольку это — доходы от международного признанного нелегального бизнеса. А если пытаться выяснить нарушения закона в нефтяной или алюминиевой промышленности, то надо шаг за шагом выявлять, где нарушен закон. Надо документально подтвердить, что владелец предприятия и его менеджеры забрали деньги у предприятия, не перечислили средства в пенсионный фонд и на индексацию зарплаты, что, может быть, рабочим даже угрожали, чтобы отобрать у них акции предприятия. Так что это целиком и полностью другое уголовное дело, которое надо расследовать не один год. Поскольку это очень сложно, постольку международное сообщество не признает незаконный вывоз капитала в качестве уголовно наказуемого деяния.

В 1992 г. российские коммерческие банки получили уникальную возможность для расширения клиентской базы. В этот год в России было создано порядка 190 тыс. малых предприятий — в 1,4 раза больше, чем за 1991 год. Этот факт имел отнюдь не феноменальный характер, так как для многих социальных категорий населения предпринимательская деятельность становилась единственным способом выживания. В начале 1990-х годов вся страна превратилась в один огромный учебный класс по обучению азам предпринимательской деятельности. Естественно, что процесс обретения новых профессиональных знаний и навыков (экономиста, бухгалтера, юриста, менеджера и т. д.) протекал не столько в стенах учебных заведений, сколько по ходу трудовой деятельности и шире — по ходу жизнедеятельности каждого человека. По имеющимся оценкам, в 1990-е годы 40 % занятого населения сменили профессию. Социолог Клара Сабирьянова, исследовавшая этот процесс, назвала его "великой реаллокацией человеческого капитала".

Обязательным условием государственной налоговой регистрации малого предприятия было наличие у него расчетного счета, открыть который было не так-то просто. Сложилась парадоксальная ситуация, когда банки выбирали клиентов, а не наоборот. Крупные банки с раскрученным брендом, зачастую, отказывались от обслуживания "невыгодной" клиентуры. Под этим термином подразумевались убыточные и малорентабельные предприятия, малые бюджетные организации, мелкие частные и коллективные предприятия. Повышенный спрос на банковские услуги позволял даже самым мелким банкам с мизерным уставным фондом получать стабильно-высокие доходы за счет расчетно-кассового обслуживания, конверсионных (валютно-обменных) операций, инкассации, операций по учету векселей, купле-продаже ценных бумаг, аренде сейфовых и депозитных ячеек, денежных переводов, а также злоупотребления "обналичкой".

По состоянию на 1 января 1993 г. в России было зарегистрировано 950 тыс. новых хозяйственных формирований, в том числе 400 тыс. товариществ, 200 тыс. частных и индивидуальных предприятий, 150 тыс. кооперативов, 100 тыс. акционерных обществ, 12 тыс. ассоциаций, концернов, консорциумов. На предприятиях "нового бизнеса" нашли себе работу 16 млн. человек, или 22 % от общей численности занятых в экономике России. Две трети коммерческих структур действовали в сфере малого бизнеса, в основном, мелкооптовой и розничной торговли.

Остановку производства и падение потребительского платежеспособного спроса торговое малое предпринимательство активно компенсировало импортом товаров, хотя и не очень качественных (продукции китайского и турецкого производства), но пользовавшихся ажиотажным спросом у российского потребителя. Быстрая оборачиваемость мелких торговых капиталов превращала их в капиталы средних размеров. Более того, мелкая торговля быстро реагировала на нарастающую социально-экономическую дифференциацию российского общества, группируясь в нишах обслуживания массовых потребителей и потребителей с высоким уровнем доходов. Достаточно быстро рядом с мелкими торговыми палатками стали возникать элитные магазины.