Когда усилия по изменению заканчиваются неудачей

Когда усилия по изменению заканчиваются неудачей

Внешнему наблюдателю могло бы показаться, что у Джоан произошло изменение индивидуальности. Точнее сказать, она стала в большей степени тем человеком, которым уже могла быть. Сигнал в том месте на ее шкале настройки, которое соответствовало любящему, заботливому врачу, был усилен, позволив ей получать доступ к сигналу, даже когда она не выступала в своей профессиональной роли. Не обладай она способностью заботиться о других изначально, очень маловероятно, что лечение смогло бы ей помочь.

Действительно, многие из моих крупнейших неудач в психологическом консультировании произошли, когда я не смог найти здоровую, зрелую личность, к которой можно было бы привязать будущие изменения. Такая частица эмоционального здоровья, независимо от того, какой маленькой она кажется, все равно что трещина на крутом склоне горы. Если она достаточно глубока и широка, то сможет дать точку опоры для подъема.

Иногда бывает так, что никакой трещины в скале просто нет или, по крайней мере, я не могу ее найти. Это происходит нечасто, но, когда случается, всегда производит шок. Психиатры, специализирующиеся на пагубных пристрастиях, пожалуй, лучше всех знакомы с таким сценарием: некоей женщине после многократных запоев семья или правоохранители рекомендуют обратиться за профессиональной помощью. Женщина, однако, не хочет признавать очевидного. Она не считает, что нуждается в помощи. И ей нет нужды пробовать различные упражнения или изучать различные модели поведения, потому что никакой реальной проблемы нет!

Однажды ко мне на сеанс пришел клиент в футболке с такой надписью: «У меня нет проблем с выпивкой. Я пью, я напиваюсь, я падаю. И никаких проблем!» Надпись была забавна, потому что схватывала суть мышления алкоголика. В нем отсутствует некоторый важный элемент наблюдения. Без него даже самые совершенные и изысканные методы вмешательства оказываются бесполезными. Очень трудное и неблагодарное дело – пытаться заставить человека увидеть то, что совершенно понятно всем остальным.

Возможно именно поэтому «Анонимные алкоголики» (AA) подходят к реабилитации весьма отлично от традиционной психотерапии. AA учат, что люди должны «упасть на дно», прежде чем смогут обрести свои проблемы. Они должны испытать достаточную боль и последствия, прежде чем смогут, наконец, решить: «Довольно!» Постоянные участники AA знают, что худшее, что вы можете сделать для человека, не желающего видеть очевидное, – это оградить его от последствий. Людям, страдающим от пагубных пристрастий, необходимо пройти кризис и упасть на дно, чтобы достигнуть поворотного момента. Действительно, поседевшие ветераны реабилитации предпочитают использовать строгую дисциплину и непримиримость, чтобы ускорить кризис. Тем самым они признают, что нельзя просто уговорить людей пойти на откровение. «Приведите тело, а ум последует за ним», – гласит популярный лозунг AA. Изменение происходит чаще через усвоение опыта, чем через психотерапевтические идеи. Но даже для восстановления одного лишь тела должна найтись в скале достаточная трещина, чтобы человек мог признать: «Возможно, у меня действительно есть проблема».

Когда у людей отсутствует эта двойственность – способность одновременно быть как наблюдателем своих проблем, так и вовлеченным в них участником, психотерапия становится во всех отношениях такой же опасной, как восхождение на гладкую скалу.

Один такой случай произошел с алкоголиком, направленным ко мне по решению суда г. Кортленд (штат Нью-Йорк). В то время я был штатным психологом психиатрического центра графства, и, как это принято в сельских общинах, предполагалось, что буду заниматься практически любой проблемой, которая могла войти ко мне в дверь. Ничто, однако, не могло подготовить меня к встрече с этим человеком.

Суд предписал ему психологическое консультирование, потому что он изнасиловал своего пятилетнего сына.

Я прочитал сопроводительные материалы, поступившие из суда. У этого человека была целая история правонарушений, связанных с алкогольным опьянением, включая вождение автомобиля в нетрезвом виде и несколько арестов за мелкое воровство. В сопроводиловке были графически описаны физические повреждения, нанесенные ребенку, а об эмоциональном ущербе оставалось судить читателю. В отчете указывалось, что человек этот сначала отрицал свои действия. Позже заявил, что был пьян и не ведал, что творил. Он все время пытался преуменьшить причиненный им вред.

Одним из кардинальных правил психологического консультирования является необходимость установления хороших взаимоотношений с клиентами. Как я уже демонстрировал, психотерапевтический альянс представляет собой связь, которая формируется между психотерапевтом и наблюдающей частью клиента. Исследования неизменно доказывают, что глубина и качество этой связи являются лучшим залогом конечного успеха консультирования. Резкая критика, очевидно, не способствует формированию такого альянса. В конце концов, если люди, обращающиеся за помощью, находят в лице психотерапевта обвинителя и карателя, они вряд ли вновь обратятся за такой помощью. Психотерапевтов учат, что очень важно проявлять элементарное уважение к клиентам – даже когда они действуют, чувствуют и верят совершенно отлично от вас. Даже когда насилуют своих детей…

Я не смог этого сделать.

Человек вошел в мой маленький кабинет с совершенно беспечным видом. Он был одет в клетчатую фланелевую рубашку, пару поношенных джинсов и рабочие ботинки. Сел и повернулся ко мне, готовый начать интервью. Я осмотрел его лицо и тело в поисках признаков дискомфорта и не смог найти ни одного. Почти невольно брякнул: «Я прочитал материалы суда. Как могли вы изнасиловать своего маленького сына?!»

И тут же пожалел о своих словах. Однако вопрос, казалось, нисколько не задел его. По лицу клиента промелькнула тень улыбки, и, слегка пожав плечами, он ответил: «Дочки не было дома». Никакой боли, никакого раскаяния: я изнасиловал бы девочку, как будто говорил он, но что делать, пришлось взять то, что было под рукой.

В этом, я был уверен, проявилась суть зла – не холодное, расчетливое злое намерение, но полное отсутствие какой-либо человечности.

Наше собеседование продлилось меньше 15 минут. Человек хотел посещать сеансы консультирования, чтобы выполнить предписание судьи, но он не мог указать, какие изменения он желал или должен был бы совершить. Каждая частица моего существа требовала одного: выставить его за дверь! Я вернул дело судье, испытывая смесь гнева и бессилия.

Не имея точки опоры, я соскользнул со скалы. Нет смысла крутить ручку настройки, если нет сигналов, которые можно было бы усилить.