1. Наука и жизнь

1. Наука и жизнь

Обычно современную науку упрекают за то, что она воздерживается от выражения ценностных суждений. Живому и действующему человеку, говорят нам, нет никакой пользы от Wertfreiheit; он нуждается в знании того, к чему ему следует стремиться. Если наука не отвечает на этот вопрос, то она бесплодна. Однако это возражение необоснованно. Наука не дает оценок, она обеспечивает действующего человека всей информацией, которая ему может понадобиться для самостоятельного определения ценности. Она хранит молчание, только когда поднимается вопрос о том, стоит ли вообще жить.

Разумеется, этот вопрос поднимался и всегда будет подниматься. В чем смысл всех человеческих усилий, если в конце концов никто не может избежать смерти и разложения? Человек живет в тени смерти. Чего бы ни достиг человек на протяжении своих земных скитаний, однажды он должен скончаться и оставить все, что он построил. Любое мгновение может стать последним. В будущем индивида определенно только одно смерть. С точки зрения этого конечного и неизбежного результата все человеческие стремления представляются тщетными и бессмысленными.

Более того, человеческую деятельность можно назвать бессмысленной, даже если судить просто по его ближайшим целям. Она никогда не может принести полного удовлетворения; она просто обеспечивает устранение беспокойства в данное мимолетное мгновение. Как только удовлетворяется одна потребность, сразу же возникают новые потребности, требующие удовлетворения. Говорят, что цивилизация делает людей беднее, поскольку умножает их потребности и не умеряет, а разжигает желания. Вся суета трудолюбивых людей, их спешка, толкотня, суматоха бессмысленны, так как они не дают ни счастья, ни покоя. Душевного покоя и безмятежности можно достичь не посредством деятельности и мирских устремлений, а только самоотречением и смирением. Бездеятельность и чисто созерцательное существование вот поведение, достойное мудреца.

Однако все эти сомнения, колебания, неуверенность подавляются неодолимой силой жизненной энергии человека. Да, действительно, человек не может избежать смерти. Но в настоящем он жив; и жизнь, а не смерть, владеет им. Что бы ни припасло для него будущее, он не в силах отказаться от удовлетворения нужд данного момента. Пока человек жив, он не может не повиноваться главному импульсу, й??lan vital*. Стремление сохранить и улучшить свою жизнь, неудовлетворенность и нацеленность на устранение беспокойства, поиски того, что можно назвать счастьем, представляют собой природу человека. В каждом человеке действует необъяснимое и неанализируемое ид. Это ид суть импульс всех импульсов, сила, движущая человеком в жизни и деятельности, изначальное и неискоренимое стремление к более полному и счастливому существованию. Оно действует до тех пор, пока человек жив, и прекращает свою работу только с затуханием жизни.

Человеческий разум служит этому жизненному импульсу. Биологическая функция разума состоит в том, чтобы сохранять и поддерживать жизнь и отложить угасание, насколько это возможно. Мышление и действие не противоречат природе; они скорее представляют собой основные свойства человеческой природы. Наиболее уместным описанием человека в отличие от других живых существ является следующее: существо, целеустремленно сражающееся с силами, враждебными его жизни.

Следовательно, все разговоры о первичности иррациональных элементов бессмысленны. Во Вселенной, существование которой наш разум не может объяснить, проанализировать или постигнуть, существует узкое поле, в пределах которого человек способен до определенной степени устранить беспокойство. Это царство разума и рациональности, науки и целеустремленной деятельности. Ни его ограниченность, ни недостаточность результатов, которых здесь способен достигнуть человек, не предполагают идею радикального смирения и бездеятельности. Никакие философские хитрости не способны удержать здорового индивида от действий, которые как он думает могут удовлетворить его нужды. Возможно, в глубине человеческой души и таится стремление к безмятежному миру и бездеятельности вегетативного существования. Но у живого человека эти желания перевешиваются побуждением к действию и улучшению условий существования. Как только силы смирения одерживают верх, человек умирает; он не превращается в растение.

Надо признать, праксиология и экономическая наука не говорят человеку, следует ли ему цепляться за жизнь или отказаться от нее. Сама жизнь и все неизвестные силы, ее порождающие и поддерживающие ее горение, представляют собой конечную данность и как таковые находятся за пределами человеческой науки. Предметом праксиологии выступает только важнейшее проявление человеческой жизни, а именно деятельность.