Глава 3 Лицом к глобализму: Аргентина на товарных и финансовых рынках

Глава 3 Лицом к глобализму: Аргентина на товарных и финансовых рынках

К концу XX в. либерализация внешней торговли стала частью «мантры» политических руководителей передовых индустриальных стран как левого, так и правого толка.

Развитие Аргентины (впрочем, как и многих других государств) последних десятилетий невозможно адекватно представить и осмыслить вне глобального контекста и в отрыве от общемировых тенденций. Плотность международных хозяйственных, финансовых, информационных и других связей стала к концу XX в. настолько высокой, что роль глобальной среды нередко оказывалась решающей в процессе принятия экономических и политических решений в тех или иных странах. При этом, как отмечалось многими исследователями, в отношении развивающихся государств глобализация носила асимметричный характер238. «Глобальная экономика является площадкой, где демонстрируются неравные возможности. Глобализация предельно обнажает разнокачественность стран, вступающих в общее взаимодействие по универсальным правилам, и подпитывает процесс их дифференциации»239, – подчеркивается в фундаментальном исследовании российских ученых.

Энергично развернувшийся процесс глобализации [33] не только изменил конфигурацию мировой экономической (и политической) системы, но и самым активным образом воздействовал на внутренние тенденции развития отдельных стран и регионов. В первую очередь это коснулось государств с нарождающимися рынками на этапе реформ, поскольку именно в «состоянии переходности» (транзита) и трансформаций общественные структуры таких стран особенно уязвимы для внешних воздействий. Сказанное в полной мере относится к Аргентине. Происходившие здесь в 1990-е гг. перемены многими нитями были связаны (а нередко и детерминировались) с трендами глобального характера и масштаба. Поэтому в указанный период резко возросло значение международной торговли, новое качество приобрели интеграционные программы, драматически обострилась проблема государственного долга, изменились координаты и приоритеты внешней политики. В условиях глобализации международные экономические, политические, информационные и гуманитарные контакты Буэнос-Айреса достигли невиданной интенсивности, наложили сильнейший отпечаток на характер и траекторию национального развития.

Исследуя проблематику адаптации аргентинской экономики к изменившимся международным (внешним) условиям развития, автор трактует глобализацию, так сказать, в узком смысле как процесс расширения мировой экономики с единой, в идеале, системой цен на товарных и факторных рынках (за исключением рынка рабочей силы), абсолютной мобильностью главных факторов производства и едиными универсальными правилами игры. Аргентина в период неолиберальных реформ в основном приняла эти правила и стремилась формировать свою экономику в качестве хозяйственной ячейки глобальной матрицы. Правящие круги, пытаясь избежать международной маргинализации, выстраивали национальное экономическое пространство таким образом, чтобы оно в максимальной степени соответствовало требованиям пространства глобального. Это достигалось через поддержание свободной конвертации аргентинской валюты, сохранение паритета песо – доллар, сближение внутренних ценовых уровней и пропорций с условными среднемировыми, снятие запретительных барьеров и препятствий при входе иностранных бизнес-агентов в национальную хозяйственную систему и их выходе из нее.

В то же время опыт неолиберальной модернизации Аргентины подтвердил, что сама глобализация носит весьма сложный, неупорядоченный, действительно асимметричный характер и нередко вызывает серьезные дисбалансы (прежде всего в торговой и финансовой сферах)240 как на международном уровне, так и в макроэкономических процессах в отдельных странах.

Неоднозначные перемены во внешней торговле

Смена модели экономического роста с агроэкспортной на импортозамещающую обусловила последовательное (развивавшееся на протяжении десятилетий) сокращение роли и удельного веса международных торговых связей в воспроизводстве национального богатства Аргентины [34] . В результате на рубеже 90-х гг. прошлого века страна характеризовалась сравнительно низким уровнем интернационализации национального производства – только 8—10 % ее ВВП реализовывалось за границей, а импортная квота составляла 6–8 %241.

Придя к власти, «команда» неолиберальных реформаторов поставила своей задачей кардинальным образом расширить и углубить участие Аргентины в международном разделении труда. В действиях новой администрации ясно просматривалось стремление обеспечить долгосрочное (по существу – стратегическое) смещение общей оси экономического развития в сторону внешнеторговых обменов, что, по замыслу правительства К. Менема – Д. Кавалло, могло быть достигнуто форсированным ростом экспорта товаров и услуг и увеличением доли конкурентоспособных импортных изделий в удовлетворении потребностей страны.

Справедливости ради нужно напомнить, что реформирование внешнеторговой политики в сторону ее либерализации началось еще при правительстве Р. Альфонсина. Именно во второй половине 1980-х гг. Буэнос-Айрес постепенно начал понижать импортные пошлины [35] . Администрация К. Менема сохранила данный вектор перемен и ускорила процесс снижения таможенных барьеров. Уже в 1991 г. аргентинский рынок был в значительной степени открыт для зарубежных товаров (см. табл. 6.1).

Таблица 6.1 Аргентина: размер импортных пошлин в 1987–1995 гг. (в %)

Источник . Casabu? G. Trade and Industrial Policies in Argentina since the 1960s. ECLAC, 1997. P. 16.

Критики рыночного фундаментализма нередко упрекают «команду» К. Менема – Д. Кавалло в «чрезмерном неолиберальном рвении», из-за которого местная промышленность в одночасье оказалась под мощными ударами значительно более сильных иностранных конкурентов, а национальные экспортеры не получили должной политической и финансовой поддержки со стороны официального Буэнос-Айреса. Большая доля правды в этих упреках есть. «Открытие» аргентинских рынков произошло слишком стремительно, а макроэкономическая почва для столь крутого поворота подготовлена не была.

Нет сомнений в том, что без конкуренции внутри страны конкуренция на внешних рынках нежизнеспособна. По крайней мере, таков проверенный практикой главный тезис теории конкурентоспособности Майкла Портера242. Поскольку аргентинские власти в начале 1990-х гг. ставили задачу укрепления позиций национальных товаропроизводителей на международных рынках, то, по логике вещей, начинать должны были с себя: отладить конкурентную политику на уровне государства, содействовать совершенствованию корпоративного управления предприятий, осуществить дебюрократизацию на федеральном и местном уровнях. Словом, провести необходимые реформы и подготовить аргентинское бизнес-сообщество к жестким условиям международной конкуренции. На практике все обернулось иначе.

Чилийский экономист Рикардо Френч-Дэвис сравнил латиноамериканский вариант внешнеторговой либерализации с аналогичным опытом ряда азиатских стран. В Азии, писал ученый, снижение импортных пошлин произошло в тот момент, когда в экономике уже состоялись структурные преобразования, а промышленный экспорт азиатских государств набрал силу и демонстрировал уверенный динамизм. В Латинской Америке, в том числе в Аргентине, все было наоборот: сначала – внешнеторговая либерализация, потом – структурные реформы и наращивание индустриального экспорта243. Разумеется, такая модель реформирования внешнего сектора изначально предполагала серьезные экономические потери и жертвы со стороны значительной части предпринимательского класса латиноамериканских стран, прежде всего малого и среднего бизнеса.

В то же время не следует чрезмерно упрощать содержание внешнеторговой политики К. Менема – Д. Кавалло. Она носила многогранный характер и не являлась однозначно «капитулянтской» перед лицом зарубежных партнеров. В ряде случаев (автомобильная промышленность, текстильная и обувная отрасли) оградительные тарифы в значительной мере сохранялись. Возможно, не всегда своевременно и в должном объеме, но правительство принимало меры по защите национального производителя. Например, периодически повышался так называемый статистический сбор (см. табл. 6.1), являвшийся, по сути, дополнительной импортной пошлиной. С другой стороны, делались шаги по поощрению экспортеров: в декабре 1992 г. была введена система «reintegros », или механизм возврата части внутренних налогов, уплаченных предпринимателем-экспортером. Размер возврата доходил до 20 % стоимости вывозимого товара244. Стимулирующий эффект имело, безусловно, полученное бизнесменами право свободно распоряжаться валютой, поступавшей от реализации продукции на внешнем рынке. В ряду поощрительных мер можно назвать и кредиты специально созданного в 1992 г. государственного Банка инвестиций и внешней торговли [36] , а также деятельность так называемого Фонда Экспорт-Ар. Известную защитную функцию носила и практика возбуждения антидемпинговых расследований против «недобросовестных иностранных конкурентов», к которым аргентинское правительство прибегало весьма часто (428 случаев только в период 1996–2001 гг.). Как отмечают эксперты Роберто Боусас и Эмилиано Пагнотта, Аргентина входила в число семи стран – членов ВТО, ежегодно возбуждавших максимальное число антидемпинговых расследований245.

Таблица 6.2

Среднегодовой рост товарного экспорта (в %)

Источник . Bouz,as R., Pagnotta E. Dilemas de la politica comercial externa argen-tina. Buenos Aires, 2003. P. 11.

В абсолютных цифрах аргентинский экспорт вырос с 12 354 млн дол. в 1990 г. до 26 434 млн дол. в 1998 г. (максимальный показатель за десятилетие), затем несколько снизился в 1999 г. и восстановился в начале нынешнего столетия (см. табл. 6.3). Таким образом, в 1990-е гг. Аргентина более чем вдвое увеличила продажу товаров на мировом рынке, переломив уже устоявшуюся тенденцию к сокращению своего участия в международной торговле, в глобальном разделении труда. Значительный рост объемов экспорта вполне можно занести в актив правительству К. Менема, интерпретировать это как известное достижение неолиберальных реформаторов. Однако вся проблема в том, что в тот же период еще более высокими темпами вырос товарный импорт: с 4 079 млн дол. в 1990 г. до 31 404 млн дол. в 1998 г. (увеличение почти в 8 раз). В данном случае в полной мере дал о себе знать так называемый эффект создания торговли — переориентация потребительского спроса от товаров, произведенных внутри страны, к более эффективным иностранным товарам, ставшая возможной в результате снижения импортных пошлин в рамках политики либерализации. Внешнеторговый баланс все чаще сводится с дефицитом, размер которого в 1994 г. достиг рекордной суммы – 5 567 млн дол. Это обстоятельство должно было стать предметом особого беспокойства в Розовом доме, и именно с такого рода тревожными фактами были связаны упомянутые выше меры по стимулированию национального экспорта и некоторому ограничению иностранной торговой конкуренции, в том числе «недобросовестной» (вспомним многочисленные антидемпинговые расследования, инициированные Буэнос-Айресом).

Таблица 6.3 Аргентина: внешняя торговля товарами в 1990–2000 гг. (млн дол.)

Подсчитано по: Ministerio de Economia у Producci?n. – www.mecon.gov.ar

Рост экспорта и импорта, перекрещивающееся движение товарных потоков объективно вели к усилению процессов интернационализации и глобализации аргентинской экономики, создавали необходимые дополнительные условия для уточнения и корректировки ее специализации на мировой хозяйственной арене. В 1990-е гг. в номенклатуре внешней торговли произошли некоторые весьма заметные подвижки, которые, однако, не меняли кардинальным образом международной товарной специализации страны. По-прежнему основу экспорта составляли сырьевые (в первую очередь сельскохозяйственные) продукты, а также промышленные товары аграрного происхождения. На их долю в совокупности в начале и конце десятилетия приходилось свыше 50 % всех экспортных поставок (см. табл. 6.4). Параллельно очень заметно возрос удельный вес топливно-энергетической продукции – с 8 до 17–18 %, что было связано, в первую очередь, с резким расширением зарубежных продаж нефти и природного газа. В абсолютных стоимостных значениях весьма ощутимо (более чем вдвое) увеличились продажи за рубеж промышленных товаров индустриального происхождения, но в связи с ростом в аналогичной пропорции совокупного объема экспортных поставок удельный вес индустриальных изделий не претерпел существенных изменений и оставался на уровне 27–31 %.

Таблица 6.4 Объем и структура товарного экспорта (1990–2001 гг.)

Составлено по: Ministerio de Economia у Producci?n. – www.mecon.gov.ar

Вместе с тем в самом секторе промышленных товаров индустриального происхождения произошла своего рода «смена лидера»: на первое место уверенно вышла продукция автомобильной отрасли, объем зарубежных поставок которой с 223 млн дол. в 1990 г. возрос до 3 млрд дол. в 1998 г. (в 13,5 раза)246. Значительно улучшили свои позиции производители химических и нефтехимических продуктов, фармацевтических товаров, целлюлозно-бумажной продукции. В целом «композиция» экспорта отражала структурные изменения, происшедшие в национальной экономике в контексте рыночных реформ. Экспортные поставки стали приобретать более диверсифицированный характер, лучше приспосабливаться к потребностям мирового рынка и требованиям глобализации. Заметно и быстро менявшийся экономический и деловой климат внутри страны усилил потребность местных предпринимателей (прежде всего в индустриальном секторе) в ускорении технического обновления производства как для конкуренции на внутреннем рынке, так и для завоевания новых позиций за рубежом. Существенные перемены претерпел импорт. Причем речь шла не только о количественных параметрах и объемах, но и о макроэкономической роли импорта в экономике Аргентины. В период 1990–1998 гг. аргентинский импорт рос на 29,1 % в год (второе место в мире после Польши), что практически вдвое превышало динамику увеличения импорта в среднем по Латинской Америке (14,7 %) и в пять с лишним раз – аналогичный среднемировой показатель (5,6 %)247. При таких темпах роста особенно рельефно выглядели структурные изменения в импортных потоках (см. табл. 6.5).

Таблица 6.5

Объем и структура товарного импорта (среднегодовые значения в млн дол. и в %)

Источник. Bouzfls R., Pagnotta E. Dilemas de la politica comercial externa argen-tina. P. 30.

Следует отметить шестикратное увеличение ввоза средств производства , доля которых в общем объеме импорта поднялась почти до 24 %. В 1990–2000 гг. аргентинская экономика получила иностранного оборудования на сумму порядка 60 млрд дол ., что обеспечило техническое перевооружение ряда наиболее перспективных отраслей промышленности и услуг. В то же время, как отмечают критики рыночных реформ, огромные закупки средств производства за рубежом отрицательно сказались на местных производителях промышленного оборудования, понесших большие убытки248. Это была оборотная сторона модернизации по неолиберальным рецептам.

Неоднозначные последствия имел и колоссальный (почти в 14 раз) рост импорта потребительских товаров , который реально затронул интересы местных промышленников и который не смогли остановить упомянутые выше правительственные ограничительные меры. С одной стороны, рынок заполнился разнообразными и часто гораздо более дешевыми и качественными иностранными изделиями. С другой – под удар попали многие местные производители, частично превратившиеся из фабрикантов в импортеров и дистрибуторов чужой продукции, а частично – пополнившие ряды безработных. И это тоже была суровая реальность неолиберальных реформ, последствие рыночной глобализации аргентинской экономики.

Меркосур: горизонты интеграции

Одним из важнейших трендов развития мировой экономики в последней четверти XX в. стал динамичный рост регионализма как инструмента внешнеэкономической либерализации. При этом регионализм основывается на принципиально отличном от глобализма характере открытия рынков – либерализация производится не по отношению к отдельным отраслям, а по отношению к отдельным странам (или регионам). Для Аргентины именно регионализм стал той дополнительной платформой, которая вовлекала страну в водоворот международного разделения труда. Подлинным прорывом в развитии внешнеторговых и шире – внешнеэкономических связей Аргентины в 1990-е гг. стало ее инициативное участие в создании и деятельности новой интеграционной группировки латиноамериканских стран – Общем рынке юга (МЕРКОСУР).

Образование МЕРКОСУР в региональном масштабе явилось безусловным шагом вперед в сложном процессе формирования общего латиноамериканского торгово-экономического пространства, послужило площадкой для налаживания и углубления хозяйственного и политического взаимодействия крупнейших стран Южной Америки – Аргентины и Бразилии, заложило основы будущих межнациональных проектов в самых различных областях. Важной чертой группировки с самого начала стало то, что ее динамику (при активной роли государственных органов и лично глав стран-участниц) определяли бизнес-сообщества, частные компании, усмотревшие в МЕРКОСУР шанс расширить рынки сбыта и укрепить свои региональные и международные торговые позиции. Процесс формирования общего рынка сыграл существенную роль и в привлечении в субрегион Южного конуса иностранного предпринимательского и финансового капитала. Филиалы ТНК, открывая производственные структуры в одной из стран – членов МЕРКОСУР, получали в качестве потенциальных потребителей своих товаров свыше 200 млн человек.

Страница истории

Аргентина и Бразилия на пути к МЕРКОСУР

В середине 1990-х гг. МЕРКОСУР в основном сложился и как зона свободной торговли, и как таможенный союз. Внутри блока между четырьмя странами-членами были ликвидированы таможенные пошлины и другие ограничения на 90 % товаров, а по внешнему периметру на 85 % импортируемой продукции распространились общие таможенные тарифы, ставки которых (в зависимости от степени «чувствительности» для национальных экономик ввозимых изделий) варьировались от 2 до 20 %. В отношении остальных 15 % товарной номенклатуры был определен особый порядок формирования величины тарифов, чей максимальный уровень составлял 30 %250. Образование МЕРКОСУР обусловило серьезные подвижки в географии внешней торговли Аргентины в пользу ее соседей по Южному конусу. Их доля в аргентинском внешнеторговом обороте, в частности экспорте, в последнее десятилетие прошлого века стремительно выросла (см. табл. 6.6). Тем самым речь шла об эффекте отклонения торговли — переориентации потребительского спроса стран Южного конуса от товаров, произведенных вне пределов интеграционной группировки, к продукции внутриинтеграционного происхождения, в данном случае – аргентинской. Удельный вес государств – членов МЕРКОСУР (прежде всего, разумеется, Бразилии) в товарном экспорте Буэнос-Айреса только в 1990–1997 гг. поднялся с 14,8 до 36,3 %. Если к этой цифре прибавить долю еще одной соседней страны – Чили (7,2 %), то получится, что около 45 % аргентинских экспортных поставок в 1997 г. направлялись в государства Южного конуса. Такая небывалая концентрация продаж в сравнительно ограниченной географической зоне дала повод Р. Боусасу и Э. Пагнотте выдвинуть тезис о превращении Аргентины в «регионального продавца», не уделявшего достаточного внимания завоеванию новых рынков за пределами Южной Америки251.

Таблица б. б Географическое распределение товарного экспорта Аргентины (в %)

Подсчитано по: INDEC – http://www.mecon.gov.ar

Это замечание затрагивает одну из уязвимых сторон внешнеторговой стратегии Буэнос-Айреса. Дело в том, что в условиях глобализации и формирования современного мирового хозяйства существует несколько общепризнанных методов проведения внешнеэкономической либерализации: 1) на многосторонней основе в рамках ВТО, 2) на двусторонней основе, 3) в рамках региональных соглашений. Наиболее эффективная стратегия повышения качества внешнеэкономической либерализации состоит в максимальной оптимизации сочетания этих трех возможных методов роста открытости национальной экономики. «Данная стратегия, – подчеркивал Я.Д. Лисоволик, – была сформулирована в период взрывного роста региональных интеграционных группировок в 90-х годах прошлого века и получила название конкурентной либерализации»252.

В Латинской Америке стратегия «конкурентной либерализации» была взята на вооружение и с максимальным успехом реализовалась Чили. Что касается Аргентины, то здесь ситуация складывалась иначе. Ее опыт 1990-х гг. подтвердил значение «конкурентной либерализации» как бы от обратного: страна не проводила этой политики и в результате не использовала все возможности (и преимущества) внешнеторговой либерализации. Можно сказать и по-другому. Действия Буэнос-Айреса в ходе неолиберальных реформ показали, что в современных условиях успех экономического развития определяется не столько масштабами и глубиной внешнеторговой «открытости», сколько целенаправленной оптимизацией качественных составляющих этого (в целом позитивного и необходимого) явления, умелым сочетанием многосторонней, региональной и двусторонней либерализации в плане извлечения максимальных торговых дивидендов для национальных товаропроизводителей. В противоположность указанным постулатам «конкурентной либерализации» в Аргентине проводилась сравнительно ограниченная (по набору инструментов) внешнеторговая политика, которая свелась, по существу, к регионализму – участию в МЕРКОСУР. Это само по себе было крайне важно, но недостаточно для завоевания новых стратегических позиций на мировых рынках и обеспечения устойчивого положительного сальдо во внешней торговле. Страна не выстроила системы двусторонних торговых соглашений и тем самым лишила себя необходимой гибкости и свободы маневра. В результате к концу десятилетия 1990-х отчетливо проявилась излишне высокая зависимость модернизации аргентинской экономики от весьма ограниченного набора инструментов внешнеэкономической политики, что сыграло не последнюю роль в усилении кризисных явлений.

Таблица 6. 7 Аргентина: сальдо внешнеторгового оборота (млн дол.)

Подсчитано по: INDEC. – http://www.mecon.gov.ar

Значительный перекос в системе мирохозяйственных связей Буэнос-Айреса говорил о многом. Мероприятия неолибералов в 1990-е гг. по ослаблению роли и прямого участия государства в воспроизводственных процессах, смещение акцентов в сторону рыночных методов регулирования означали (в конкретных макроэкономических условиях) попытку решения назревших национальных проблем с помощью стратегии, ориентированной, прежде всего, на транснациональные корпорации, которые обладают достаточной мощью, чтобы выдержать перепады мировой конъюнктуры и противостоять возможным негативным для Аргентины последствиям процесса асимметричной глобализации. Как показали внешнеторговые итоги десятилетия 1990-х, эта ставка правительства К. Менема на ТНК оправдала себя далеко не во всем. Аргентина не стала еще одним «торговым тигром», а ее международный товарообмен (прежде всего с США и Западной Европой) приобрел устойчиво дефицитный характер. Относительное ослабление своих позиций на рынках индустриально развитых стран Буэнос-Айрес пытался компенсировать за счет расширения внешнеторговой экспансии в соседние государства, прежде всего в рамках МЕРКОСУР. Естественно, приоритетное значение приобрели аргентино-бразильские торговые отношения. Данные табл. 6.8 показывают в целом положительную для Аргентины динамику ее товарообмена с Бразилией. Если в первой половине 1990-х гг. баланс во внешней торговле с соседним государством складывался для нее, как правило, с отрицательным сальдо, то начиная с 1995 г. сложилась диаметрально противоположная ситуация: аргентинский экспорт в Бразилию стабильно превышал импорт из этой страны.

Таблица 6.8 Внешнеторговый оборот Аргентины с Бразилией в 1990–2001 гг. (млн дол.)

Подсчитано по: Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 606, 607, 631, 632.

В 1990-е гг. аргентино-бразильское внешнеторговое и внешнеэкономическое сотрудничество выросло не только количественно, но и качественно, превратившись в фундамент интеграционного процесса в рамках МЕРКОСУР. В отношениях между двумя соседними государствами определились следующие главные области хозяйственного взаимодействия: энергетическая отрасль; автомобильная промышленность; поставки в Бразилию продукции аргентинского АПК; закупки Аргентиной разнообразных бразильских промышленных товаров. Особый интерес для энергодефицитной Бразилии представлял рост в Аргентине производства углеводородных энергоносителей. В плане реализации принятой двумя странами в 1993 г. программы «Основные направления энергетической политики» аргентинские компании начали экспорт в Бразилию нефти и природного газа, а затем и электроэнергии (в 2000 г. была введена в действие первая линия электропередачи между соседними государствами). С учетом некоторого количества нефти, поставляемой Аргентиной в Уругвай и Парагвай, доля углеводородов в аргентинском экспорте в страны МЕРКОСУР в 1999–2001 гг. в среднем за год составляла 18,6 %253. Углублению взаимодействия в энергетической области способствовало участие бразильской корпорации «Петробраз» в разработках нефтяных и газовых месторождений на территории Аргентины, а также создание сети газопроводов, соединивших районы добычи с центрами потребления: Гаучо, Крусдель-Сур и другие. В результате во второй половине 1990-х гг. Аргентина заняла позицию крупнейшего поставщика нефти и второго по значению (после Боливии) продавца природного газа в Бразилию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.