Много шума. И ничего

Много шума. И ничего

После долгого глубокого кризиса страна уже пятый год находится в фазе экономического роста. Что весьма отрадно. Но многих это, видимо, расслабило, создало иллюзию, что основная работа уже завершена и осталось лишь творчески развить достигнутые успехи. Между тем впереди у нас — самое трудное.

Сегодня в России определилась достаточно устойчивая структура экономики, в которой сформировались три сектора. Первый — экспортный, в основном топливно-сырьевой (в нем занято около 3 млн. человек). Второй — ориентированный на внутренний рынок (примерно 40 млн. занятых). И третий — нерыночный сектор, кроме бюджетной сферы включающий естественные монополии и ЖКХ, а также явно или скрыто субсидируемые предприятия других отраслей.

Все три сектора находятся в крайне неравных условиях. Это и является главным препятствием для развития экономики в целом.

Сужается поле конкурентных отношений, что позволяет поддерживать на плаву откровенно «неспортивные» предприятия второго сектора, замедляя тем самым процессы естественного отбора и модернизации. 70 % обследованных предприятий имеют отрицательное чистое накопление, т. е. попросту проедают свой капитал. Инновационную активность (внедрение технологий, основанных на современных научных открытиях) проявляют лишь 4–11 % предприятий. Поддержание низких цен с помощью государственного регулирования в нерыночном секторе объясняется небольшими доходами населения. Но на деле — все наоборот. Именно сдерживание цен позволяет платить низкую зарплату, особенно бюджетникам. Таким образом, нерыночный сектор способствует углублению социального неравенства.

Необходимо ускорить структурные реформы, особенно в газовой промышленности, в электроэнергетике и жилищно-коммунальном хозяйстве. Я имею в виду создание в них конкурентных секторов и либерализацию цен. Расчеты показывают, что рост расходов на оплату труда в бюджетной сфере, на услуги ЖКХ для бюджетных учреждений, на жилищные субсидии и пособия на детей можно покрыть прежде всего за счет привлечения в бюджет природной ренты (из газовой промышленности — более 300 млрд. руб., из нефтедобычи — 70–100 млрд.). От других отраслей поступления, правда, уменьшатся, но одновременно сократятся расходы на дотации ЖКХ и льготы по оплате коммунальных услуг. В итоге получается положительное сальдо примерно на 100–130 млрд. руб., которые могут пойти на снижение корпоративных налогов. Но если всю эту работу по-прежнему откладывать, то, вероятнее всего, реформы пройдут в менее благоприятных условиях. А проводить их все равно придется. Сохранив сложившуюся структуру экономики (т. е. следуя инерционному сценарию), мы в конце концов получим низкие (всего 2–3 % в год) и притом падающие темпы экономического роста. Ведь они, по сути, ограничены динамикой внешнего спроса на продукцию сырьевого экспорта. Вот о чем надо думать.

Именно поэтому я поддерживаю обращение бизнес-сообщества и правозащитных организаций к президенту. События вокруг «Апатита», относящиеся к 1994 году и квалифицированные ныне как мошенничество, связаны с покупкой на инвестиционном конкурсе 20 % акций этого комбината. Но девять лет назад на аналогичных условиях проданы активы 261 предприятию. И по большинству из них инвестиционные условия так и не были выполнены. В том числе и благодаря тогдашнему законодательству, которое позволяло передавать покупателю предприятие в собственность сразу после аукциона, т. е. до выполнения инвестиционных условий. А механизмы контроля над исполнением обязательств созданы не были. Именно из-за этого Мингосимущества в конце концов отказалось от инвестиционных конкурсов. Сегодня это квалифицируется как мошенничество, да еще связывается с ЮКОСом (поскольку Платон Лебедев нынче является аукционером этой нефтяной компании). К этому эпизоду подтягиваются другие… Подобное может длиться бесконечно.

Как это остановить? Я считаю возможным некий акт, который законодательно установил бы недопустимость пересмотра итогов приватизации. Амнистия ли это? Не знаю. Амнистия все-таки предполагает признание вины. Но, на мой взгляд, сам процесс разбирательства с целью признать чью-то вину в данном случае недопустим. Он разрушителен для российской экономики, для едва появившихся ростков доверия между бизнесом и властью. Речь не идет и о заключении «договора о ненападении». Как образ, как метафора это звучит неплохо. Но, если говорить по существу, то нужен некий общественный договор, который оформился бы в пакет законов, обеспечивающих реализацию моральных демократических процедур. Как при лоббировании интересов корпораций, при подключении к этому финансовых рычагов, так и во взаимоотношениях между исполнительной, законодательной и судебной ветвями властями при использовании административных рычагов.

В последнее время много пишут о возросшем политическом влиянии Михаила Ходорковского, публикуют соответствующие рейтинги. Говорят, что он контролирует 50 регионов России. На этот счет у меня нет информации. Полагаю, однако, что версия «олигархического заговора» нарочно раздувается, если вообще не придумывается. Кем? Участниками «заговора бюрократов», среди которых есть и представители бизнеса. Но для нашей страны опасны заговоры любого толка. И дело не в том, что Ходорковский якобы может поднять на бунт 50 регионов. Да и как он это сделает? Митинги проведет, письма организует? Опасность в том, что у Ходорковского и ему подобных мы отобьем охоту работать на благо страны, вкладывать свои капиталы в России, создавать рабочие места и платить налоги. А что потом? Придется кланяться в ножки бюрократам или удачливым конкурентам поверженных бизнесменов?

Но и новые олигархи, отпраздновав победу, очень скоро поймут, что с ними могут поступить так же. И поступят. И будут поступать снова и снова, пока не появятся сдерживающие механизмы. Поэтому всем, кто с таким завидным упорством давит сегодня на окрепший российский бизнес, советую вспомнить «золотое правило», приведенное в Евангелии: «Не делай другому того, чего не желаешь себе». У нас и без того в экономике достаточно много узких мест, куда можно приложить свою неуемную энергию.