Введение

Введение

В последние годы экономический анализ правовых институтов выдвинулся на передний план и обещает стать одной из наиболее плодотворных областей экономической теории. В настоящее время большая часть исследований в этой области находятся под сильным влиянием традиционных неоклассических допущений, а именно концепции строгой максимизации в условиях равновесия. Однако экономический анализ права вскрывает недостатки традиционного подхода и делает это, возможно, успешнее, чем любая другая отрасль экономической теории. Фактически правовые институты настолько глубоко внедрены в повседневную жизнь, что сложность применения к ним традиционных допущений экономического анализа общеизвестна. В другом месте я уже попытался представить опасности, которые неоклассическая теория привносит в анализ правовых институтов[4]. Разумеется, экономический анализ права необходим, но он требует менее ограничительной методологии, чем применяемая сегодня, т. е. более подходящей для этой конкретной области исследований. Более уместным подходом представляется субъективистский. Разработанный австрийской школой, он базируется на концепции творческой человеческой деятельности, иначе говоря, предпринимательской активности, и подразумевает динамический анализ общих процессов социального взаимодействия. Этот подход, несомненно, внесет большой вклад в будущее развитие экономического анализа правовых институтов.

Кроме того, до сих пор большинство исследований правовых институтов имело исключительно микроэкономический подтекст, так как теоретики попросту заимствовали традиционный аналитический инструментарий у неоклассической микроэкономической теории и применяли его к изучению права. Это касается, например, экономического анализа контрактов и гражданско-правовой ответственности, законодательства о банкротстве, семейного и даже уголовного права и правосудия. Очень немногие работы по экономическому анализу права имели преимущественно макроэкономический подтекст, и факт этот отражает вред, причиненный разделением двух этих отраслей экономической теории, продолжающимся уже несколько десятилетий. В этом не было никакой нужды. Необходимо признать экономическую теорию единым целым, в котором макроэкономические элементы прочно укоренены в их микроэкономических основаниях. Помимо этого, я попытаюсь показать, что экономический анализ некоторых правовых институтов приводит к важным выводам и заключениям, которые являются по сути макроэкономическими. Или, иными словами, даже когда основные исследования ведутся в сфере микроэкономики, из них вытекают заключения и фундаментальные выводы макроэкономического характера. Заполняя глубокий, искусственно созданный разрыв между микро– и макроэкономикой, мы приходим к единой теоретической трактовке юридических проблем в экономическом анализе права.

В этом состоит основная цель предпринятого мной экономического анализа договора денежной иррегулярной поклажи в различных его аспектах. Кроме того, мое исследование ставит целью пролить свет на один из самых туманных и сложных разделов экономической теории – теорию денег, банковского кредита и экономических циклов. Теперь, на заре XXI столетия, когда вопрос социализма разрешен (по крайней мере с точки зрения теории)[5] и его неосуществимость проиллюстрирована эмпирически, основной вызов для экономистов исходит из сферы денег, кредита и финансовых институтов. В высшей степени абстрактная природа социальных отношений, связанных с деньгами в их различных формах, невероятно осложняет понимание и делает их теоретическое изучение особенно сложным. Ко всему прочему, в кредитно-финансовой сфере Запада получил развитие ряд институтов, а именно – центральный банк, банковское законодательство, эмиссионная монополия и валютный контроль. Во всех странах эти институты полностью регулируют финансовый сектор, делая его похожим на социалистическую систему централизованного планирования в гораздо большей степени, чем это уместно для подлинно рыночной экономики. Следовательно, как я попытаюсь показать, доводы, устанавливающие невозможность социалистического экономического расчета, полностью применимы к финансовой сфере. Первоначально эти доводы были разработаны представителями австрийской экономической школы с целью показать невозможность посредством диктаторских указаний организовать общество на началах координации. Если мой тезис верен, то неосуществимость социализма будет установлена и для финансового сектора. Кроме того, неизбежное рассогласование, порождаемое любым вмешательством государства, будет ярко проявляться в циклических стадиях бумов и крахов, от которых традиционно страдают все смешанные экономики развитых стран.

Сегодня любым теоретическим исследованиям, предпринятым в попытке определить причины, этапы и способы предотвращения экономических циклов гарантирован заголовок в новостях. Фактически сейчас, когда я пишу эти строки (ноябрь 1997 г.), азиатские рынки охвачены серьезным банковским кризисом, угрожающим распространиться на Латинскую Америку и остальной западный мир. Этот кризис разворачивается после периода экономического процветания, который, в свою очередь, последовал за тяжелыми финансовыми кризисами и экономическим спадом, сотрясавшими мир в начале 1990-х и особенно в конце 1970-х годов. Кроме того, у простых людей, политиков и даже у большинства ученых-экономистов отсутствует понимание истинных причин этих явлений, а их последовательное и повторяющееся появление которых постоянно используется политиками, философами и сторонниками государственного вмешательства в качестве предлога для отторжения рыночной экономики и оправдания растущего диктаторского вмешательства государства в экономику и жизнь общества.

Поэтому с точки зрения либеральной доктрины научный анализ причин экономических циклов, и в частности, определение идеальной модели финансовой системы подлинно свободного общества представляет огромный теоретический интерес. В этой области теоретики-либертарианцы еще не достигли согласия между собой и придерживаются разных мнений относительно того, следует ли поддерживать центральный банк или систему свободной банковской деятельности, а для последней – каким конкретным правилам должны следовать экономические агенты, действующие в условиях полностью свободной финансовой системы. Институт центрального банка появился на свет в результате ряда диктаторских вмешательств государства, однако инспирированы они были главным образом различными субъектами финансового сектора (особенно самими частными банками), которые во многих случаях считали необходимым требовать государственной поддержки, чтобы гарантировать устойчивость своих деловых операций в фазе экономического кризиса. Означает ли это, что центральный банк является неизбежным итогом эволюции свободного рынка? Или это все же значит, что способ ведения дел, характерный для частных банкиров и в определенный момент ставший порочным с точки зрения права, вызвал к жизни финансовые практики, оказавшиеся нежизнеспособными без поддержки кредитора последней инстанции? Эти и другие вопросы представляют огромный теоретический интерес и должны стать объектом самого тщательного анализа. Короче говоря, моя главная цель состоит в том, чтобы разработать план исследования, которое позволило бы определить, какие финансовые и банковские системы свойственны свободному обществу.

Я планирую сделать это исследование междисциплинарным. Оно должно основываться не только на изучении правоведения и истории права, но также на экономической теории и особенно на теории денег, капитала и экономических циклов. Кроме того, мой анализ по-новому осветит некоторые исторические события в финансовой сфере и станет хорошей иллюстрацией развития определенных тенденций в истории экономической мысли, а также развития различных бухгалтерских и банковских методов. Надлежащее понимание финансов требует объединения различных дисциплин и отраслей знания, и мы будем рассматривать эту область с трех точек зрения – историко-эволюционной, теоретической и этической, которые я считаю необходимыми для правильного осмысления любого социального явления[6].

Книга состоит из девяти глав. В первой я описываю правовую сущность договора денежной иррегулярной поклажи, уделяя особое внимание основным характеристикам, отличающим его от договора займа, или mutuum. Кроме того, в главе 1 освещаются различия в юридической логике, присущие двум этим институтам, их взаимная несовместимость на фундаментальном уровне, а также то, как традиционные универсальные принципы права, выявленные и развитые во времена классического римского права, воплощаются в уникальных способах, регулирующих эти типы договора.

Вторая глава представляет собой историческое исследование экономических событий. Здесь я рассматриваю то, как с течением времени разрушался традиционный принцип права, лежащий в основе договора иррегулярной поклажи, главным образом из-за испытываемого первыми банкирами искушения использовать деньги вкладчиков к собственной выгоде. В этом процессе важную роль сыграло и вмешательство политической верхушки. Всегда жадные до новых финансовых ресурсов, политические власти обратились к банкирам, которым были доверены чужие вклады, и предприняли попытку воспользоваться этими средствами, наделив банкиров разного рода привилегиями и прежде всего разрешением использовать деньги вкладчиков к собственной выгоде (при условии, разумеется, что значительная часть этих средств будет ссужена самим политикам). В этой главе приводятся три характерных примера (Древние Греция и Рим, возрождение банковского дела в средневековых итальянских городах и его расцвет в наше время), иллюстрирующие процессы, в ходе которых происходило искажение традиционных принципов права, лежащих в основе банковского договора денежной иррегулярной поклажи, и описываются экономическое последствия этого искажения.

В третьей главе с юридической точки зрения рассматриваются различные теоретические попытки встроить договор денежного банковского вклада в новую систему классификации договоров. Цель этих попыток заключалась в том, чтобы оправдать предоставление банками средств из вкладов до востребования третьим сторонам. Я намерен показать, что эти попытки изобилуют неразрешимыми логическими противоречиями и потому обречены на неудачу. Я также объясню, как последствия привилегированных банковских практик (см. главу 2) вскрывают глубокие противоречия и слабость формулировок новой правовой и теоретической основы договора денежной иррегулярной поклажи. Попытки установить эти основания восходят к Средним векам и продолжались практически вплоть до сегодняшнего дня. Мы детально рассмотрим различные усилия сформулировать неортодоксальный принцип права, который можно было бы положить в основу современных денежных банковских вкладов логичным и последовательным образом. Я прихожу к выводу, что эти попытки не могут завершиться успехом, потому что текущие банковские практики базируются как раз на нарушении традиционных принципов, присущих правам собственности, которые невозможно нарушить без серьезных последствий для процессов социального взаимодействия.

Главы 4, 5, 6 и 7 составляют ядро моего экономического анализа договора банковского вклада в его нынешнем виде, т. е. в нарушение традиционных принципов права использующего частичный коэффициент резервирования. Я объясню, почему правило Хайека полностью применимо и к банкам. Хайек проницательно установил, что всякий раз, когда нарушается традиционный принцип права, это нарушение, рано или поздно, оказывает негативное воздействие на общество. С теоретической точки зрения будет проанализировано воздействие, которое текущая банковская практика игнорирования традиционных принципов права в договоре денежного вклада оказывает на создание денег, интра– и интертемпоральную рыночную координацию, предпринимательство и экономические циклы. Мой вывод состоит в том, что последовательные этапы бума, краха и рецессии, периодически повторяющиеся на рынке, являются следствием нарушения традиционных принципов права, на которых должен основываться договор денежного банковского вклада. Их причина в привилегиях, которыми пользуются банкиры. Эти привилегии банкиры получили от государства в прошлом ввиду совпадения интересов. Далее будет подробно изложена теория экономических циклов и критически проанализированы альтернативные объяснения этого явления, предложенные монетаристской и кейнсианской школами.

В главе 8 исследуется институт центрального банка как кредитора последней инстанции. Создание этого института явилось неизбежным следствием определенных событий. Когда нарушаются принципы, которые должны руководить договором денежного банковского вклада, последствия этого оказываются настолько острым и неотвратимыми, что у частных банкиров вскоре возникает потребность обратиться к государству с тем, чтобы последнее учредило институт, выполняющий роль кредитора последней инстанции и обеспечивающий поддержку на стадии кризиса, каковой, как показывает опыт, становится повторяющимся явлением. Я попытаюсь показать, что центральный банк не возник стихийно как результат рыночных институтов, а был принудительно навязан государством в ответ на требования могущественных групп давления. Будет также исследована нынешняя финансовая система, основанная на центральном банке, с применением среди прочего аналитической экономической теории неосуществимости социализма. Действительно, нынешняя финансовая система покоится на монополии единственного государственного органа, принимающего важнейшие решения относительно типа и количества денег и кредита, которые следует создать и впрыснуть в экономику. Тем самым формируется система «централизованного планирования» финансового рынка, подразумевающая поэтому высокий уровень вмешательства и в огромной степени являющаяся «социалистической». Рано или поздно эта система неизбежно столкнется с феноменом невозможности социалистического экономического расчета. Соответствующая теорема устанавливает невозможность с помощью диктаторских указаний координировать какую бы то ни было сферу общества, а в особенности финансы, в условиях, когда государственный орган (в данном случае центральный банк) неспособен получить требующуюся для этого существенную информацию. Эта глава завершается обзором современных дискуссий вокруг центральных банков и свободной банковской деятельности. Мы увидим, что большинство нынешних теоретиков свободной банковской деятельности не понимают, что их план теряет значительную часть потенциала и теоретического веса, если не сопровождается призывом вернуться к традиционным принципам права, т. е. к банковскому делу со 100 %-ным резервированием. Свобода должна идти рука об руку с ответственностью и строгим соблюдением традиционных принципов права.

Девятая и последняя глава представляет идеальную, последовательную модель финансовой системы, которая уважает традиционные принципы права и основывается на принятии условия 100 %-ного резервирования для банков. Также рассматриваются различные аргументы, выдвигавшиеся против моего предложения. Критикуя их, я объясняю, как с минимальным напряжением можно перейти от нынешней системы к предложенной мною идеальной системе. Книгу завершает резюме основных выводов наряду с некоторыми дополнительными соображениями относительно ее преимуществ. Исследованные здесь принципы также применимы к некоторым насущным практическим вопросам, таким как создание новой европейской денежной системы и современной финансовой системы в бывших социалистических экономиках.

Конспективная версия важнейших тезисов этой книги впервые была представлена в сентябре 1993 г. на заседании Общества Мон-Пелерен в Рио-де-Жанейро и получила поддержку Джеймса Бюькенена, которому я крайне благодарен. Печатная испанская версия частично публиковалась в «Критическом введении» («Introducci?n Cr?tica») к испанскому изданию книги Веры Смит «Происхождение центральных банков»[7]. Позднее она была опубликована на французском языке в виде статьи, озаглавленной «Banque centrale ou banque libre: le d?bat th?orique sur les r?serves fractionnaires»[8].

Я выражаю благодарность профессору Мерседес Лопес Амор, моей коллеге по школе права в Мадридском университете Комплутенсе, за ее помощь в поиске источников и библиографии трактовок иррегулярной поклажи денег в римском праве. Мой бывший преподаватель профессор Пабло Мартин Асенья из мадридского Университета Алькала де Энарес задал направление моим исследованиям развития банковского дела в Средние века. Луис Рейг, Рафаэль Мансанарес, Хосе Антонио де Агирре, Хосе Луис Фейто, Рышард Адамяк из Чикаго, покойный профессор Мюррей Ротбард и профессора Ганс-Германн Хоппе из Университета Лас-Вегаса (штат Невада), Мануэль Гурдиель из Мадридского университета Комплутенсе, Пабло Васкес из Кантабрийского университета (Испания), Энрике Менендес Уэнья из Университета Комильяс (Мадрид), Джеймс Садовски из Университета Фордхэм, Педро Тенорио из U.N.E.D (Испания), Рафаэль Термес из I.E.S.E. (Мадрид), Раймондо Кубедду из Пизанского университета, Рафаэль Рубио де Уркуйя из Автономного университета (Мадрид), Хосе Антонио Гарсиа Дюран из барселонского университета Сентраль (Испания), и Хосе Антонио Линахе Конде из мадридского Университета Сан-Пабло-C.E.U. оказали огромную помощь своими предложениями и предоставлением книг, статей и редких библиографических ссылок по вопросам банковского дела и финансов. Мои докторанты школы права Мадридского университета Комплутенсе, в особенности Елена Сузмацян, Ксавьер Сампедро, Луис Альфонсо Лопес Гарсиа. Рубен Мансо, Анхель Луис Родригес, Сезар Мартинес Месехуэр, Хуан Игнасио Фунес, Альберто Рекарте и Эстебан Гандара, а также доценты Оскар Вара, Хавьер Арансади и Анхель Родригес обеспечили бессчетное множество советов и упорно трудились, чтобы исправить опечатки в нескольких предыдущих версиях рукописи. Я выражаю мою благодарность им всем, и, что логично, освобождаю их от ответственности за окончательное содержание этой книги.

В заключение я хотел бы поблагодарить Сандру Мойано, Энн Льюис и Йоланду Мойано за их огромную помощь и терпение, с которыми они набирали и выверяли различные версии этой работы. Кроме того, я, как всегда, благодарен моей жене Сонсолес за ее помощь, понимание, постоянные ободрение и за поддержку на протяжении всего времени, которое заняла эта работа. Эту книгу я посвящаю ей.

Хесус Уэрта де Сото мыс Форментор 15 августа 1997 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.