Джорджия О’Кифф (1887–1986)

Джорджия О’Кифф (1887–1986)

[123]

«Я люблю просыпаться на рассвете, – рассказывала Джорджия О’Кифф в 1966 г. журналисту. – Собаки заговаривают со мной, я развожу огонь, обычно грею немного чаю, сажусь в постели и смотрю, как восходит солнце. Раннее утро – лучшее время дня, вокруг нет людей. Такая вот я добрая, предпочитаю мир без людей».

С 1949 г. и до конца жизни художница жила в пустыне в штате Нью-Мексико, где нетрудно было найти столь желанное уединение. По утрам она отправлялась на получасовую прогулку, высматривая на своем участке гремучих змей, которых она убивала тростью и хранила кольца с их хвостов в ящике, чтобы показывать гостям. К семи утра кухарка готовила завтрак, типичную местную пищу: острый чили с чесночным маслом, яйца всмятку или глазунью, хлеб с повидлом, нарезанные ломтиками фрукты и кофе или чай. Когда Джорджия была в настроении рисовать, она запиралась в студии до конца дня, прерываясь лишь в полдень на обед, если же ей не хотелось работать, она занималась домом и садом, отвечала на письма и принимала гостей. Сама она предпочитала дни, когда ей работалось.

«В другие дни, – говорила она, – торопишься выполнить все то, что, как тебе кажется, нужно для поддержания жизни. Сажаешь что-то в саду, следишь, как ремонтируют крышу, отвозишь собаку к ветеринару, проводишь день с друзьями… Эти занятия могут даже доставлять удовольствие… Но всякий раз торопишься с некоторым раздражением закончить их, чтобы вновь вернуться к живописи, потому что это – главное, и все остальное делаешь только ради этого… Творчество – будто нить, на которую нанизан смысл всего остального, из чего состоит жизнь».

Ужинала она в 16.30 и больше уже не ела. Она специально ела так рано, чтобы оставалось время для вечерней поездки по столь любимым ею местам. «Когда я думаю о смерти, – сказала она как-то раз, – то жалею только о том, что больше не увижу эту прекрасную страну».