Что думал об этом Маркс?

Что думал об этом Маркс?

Как и раньше в этой книге, я возьму на себя смелость несколько упростить изложение мыслей классика. Хотя бы потому, что если кому охота продираться через запутанный ход мысли оного персонажа и безлично-наукобразный стиль его произведений — искать недолго. Das Kapital доступен в переводах на все языки мира и проблемы прочитать его, кроме времени и занудности текста, нет никакой. Здесь же мы ограничимся сутью учения.

Во-первых, Маркс изложил совершенно верную идею, хорошо известную и до него. Основу капитализма составляет прибавочный продукт. Что это такое? Оборудовал капиталист фабрику, нанял рабочих, купил сырье, на все это потратил X денег. Рабочие произвели товар, капиталист продал его и получил Y денег. Вот этот вот X-Y и есть примерно прибавочная стоимость. Почему «примерно»? Потому что Маркс вдается в тонкие материи различий между «объективной потребительской стоимостью» и ценой. Скажем, если конкурент сгорел и цены подскочили, то потребитель получает тот же самый товар, что и год назад, когда конкурент был на месте, а вот цену платит совсем другую. И наоборот, если появилось много конкурентов, то цена наоборот упадет. Опять же, если продавать купцу, который повезет товар куда-то продавать, то придется и с купцом доходами поделиться, так что опять же цена будет ниже. Но вот чего точно не сделать, это не продать товар по цене, которая превышает некоторый разумный объективный порог. Скажем, никто не будет покупать пылесос, если дешевле нанять горничную для уборки. Вот такой разумный порог Маркс и называет «потребительской стоимостью», в отличие от просто «стоимости», т. е. того, что затрачено на производство и транспортировку товара. А разницу между потребительской стоимостью и стоимостью и называют «прибавочной стоимостью»

Маркс изучает разницу между «прибавочной стоимостью» и прибылью долго и в деталях, но для нас эта разница не так существенна. Да, в зависимости от рынка прибыль может может колебаться, но она напрямую связана потребительской стоимостью, поскольку это единственный систематический фактор, который позволяет всей системе в целом работать.

Возвращаясь к нашим баранам, идея состоит в том, что с развитием капитализма производство все более и более концентрируется, просто потому что это экономически выгодно. Ну, стремятся капиталисты к прибыли — чего тут удивительного? Было бы удивительно, если бы не стремились. А прибыль больше при массовом произодстве. Таким образом, все население быстро скатывается в одну из двух категорий — эксплуатируемое большинство и эксплуатирующее меньшинство. Причем в силу этой самой концентрации производства и капитала, большинство становится все больше, и меньшинство — все меньше. При этом меньшинство все более зверски эксплуатирует большинство.

Здесь следует сделать паузу и отметить, что на самом деле тут имеет место некоторый психологический трюк, поскольку технически эксплуатация — это всего лишь процент прибавочного продукта, который хозяин средств производства отбирает у работника. А важно для человека вовсе не то, что отбирают, а то что оставляют. Если гипотетически предположить, что я произвожу разных благ на 10 милилонов долларов в год, а платят мне из них «всего» полмиллиона, то несмотря на зверскую эксплуатацию в виде 95 % произведенного продукта, мне все равно очень хорошо, и никаких революций от меня никто не дождется. Наоборот, я первый пойду любому революционеру морду бить, чтобы не портил кормушку. А вот если (опять же гипотетически) все что я произвожу — это двадцать долларов (или там шестьсот рублей) в месяц, то даже если их все мне отдать, кому-то мало не покажется. Для примера, Советское государство скрытно отбирало вроде бы более 90 % произведенного продукта, а чего мы требовали в перестройку? Еды?

Так что под эксплуатацией часто подразумевалось не столько процент присвоенного прибавочного продукта, сколько то, что мастер может дать в морду, касса задержать зарплату, а владелец фабрики тебя и за человека-то не считает. И эти два значения незаметно подменяли друг друга в зависимости от того, нужно было «сделать умное лицо» или же «зажечь народные массы классовым негодованием».

У Маркса же на такую двоякую природу был свой ответ. Труд, говорил он, не совсем такой же товар как и остальное. На него, конечно, действуют законы спроса и потребления. Но когда капиталист покупает труд, он старается его купить подешевле. А поскольку и полиция, и армия, и суды в капиталистическом обществе служат капиталистам, то рабочий оказывается в не очень выгодном положении при такой торговле. То есть по сути, наемный работник всегда в капиталистическом обществе будет полуголодным. Таким образом получается «эксплуатация» во втором смысле. Ну, а в первом она неизбежна просто потому, что ни один капиталист не будет вкладывать капитал без прибыли, а прибыль невозможна без присвоения прибавочной стоимости. Так что, обирать рабочих будут неизбежно, откуда следует «эксплуатация» номер один.

В любом случае, независимо от значения термина «эксплуатация», главная идея была проста и стара как мир: если НАС так много, а ИХ так мало, то рано или поздно, МЫ возьмемся за руки и набьем ИМ морды. Собственно, история этот вывод и не отвергала. Еще в древнем Египте именно так временами происходили смены династий фараонов. Новым, с точки зрения Маркса, было то, что набив морды капиталистам вовсе необязательно выбирать новых фараонов и начинать все сначала. С его точки зрения, корнем проблемы было то, что капиталисты отбирают прибавочный продукт за счет того, что владеют средствами производства. А стало быть если в ходе мордобития средства производства отобрать и сделать общими, то и прибавочный продукт отбирать будет некому. Следовательно доставаться он будет рабочим, и тут-то и наступит всеобщее изобилие, счастье, и полные штаны мирового братства народов.

Надо признать, что изменение в производительных силах — концентрация производства — действительно имела место. Правда, с полными штанами мирового братства, как мы уже знаем, как-то не сложилось. Так что прошу обратить внимание, что так думал Маркс, а не автор данной книги. Мы же, обладая историческими знаниями, что же именно произошло, можем сделать немного другие выводы. В конце концов, как хорошо известно, интерпретировать уже произошедшие события значительно легче, чем предсказывать будущие.