Глава 1. Переход в Управление

Глава 1. Переход в Управление

Однажды ты должен сделать выбор и решить, кем ты пройдешь эту жизнь — Хозяином или холопом. Это сложно, это выбор жизненного пути и полная смена Мира. Переходы в иные миры, как и творение миров — это всегда магия. Но распространяться об этом не буду. Просто отошлю к работам Мирчи Элиаде ". Он очень хорошо и много об этом говорил с точки зрения культуры. Меня же больше интересует психология перехода в мир Управления.

В мировой экономической литературе отмечалось: люди боятся переходить в Управляющие.

Джек Стэк — очень успешный американский управляющий, автор «Алхимии прибыли», писал:

«Многим просто страшно бросать производство ради работы управляющим. И одно из самых больших опасений — что люди перестанут тебя уважать.

Многие рабочие часто отказываются от руководящих должностей из боязни потерять друзей. В этом таится угроза кризиса личности. Их беспокоит, что став управляющим, они смогут общаться только с руководством».34

Стэк не был психологом, хотя и был прекрасным бизнесменом. Поэтому меня не удовлетворяют его попытки объяснить это явление: «Когда я вижу человека, который пользуется подчиненным положением людей, когда я вижу грубияна начальника, я знаю — дни его власти сочтены. (...) Думаю, именно в этом одна из причин, по которым многие люди ненавидят саму идею руководства».35

Думаю, Стэк ошибается. Причина даже не в мышлении ненависти. Но это очень хорошо, что он затронул эту тему. Понятие «ненависти» позволит нам лучше понять магию этого культурного

" Смотри, напр., Элиаде М. Священное и мирское. — М.: Изд. МГУ, 1994.

34 Стэк Д. Алхимия прибыли. — Минск: Парадокс, 1996. — С. 34—35.

35 Там же.

перехода по мирам-сообществам. Поэтому поговорим о ней еще раз.

Ненависть есть невосстановленная справедливость, как утверждали мазыки. Если несправедливость происходит, мы ощущаем ее как некий болезненный груз, который рвется из нас наружу. Мы говорим о ней, кричим, плачем, требуем вернуть наше внутреннее состояние в некое равновесие, которое дает ощущение справедливости. И если справедливость восстанавливается, мы некоторое время еще пыхтим, как успокаивающийся чайник, а потом действительно приходим в какое-то равновесное или покойное состояние.

Но что делать, если несправедливость остается в тебе? И что это такое — несправедливость? Всяческие объяснения вроде «нарушения договоров» будут всего лишь описаниями «знаний», хранящихся в мышлении, то есть культуры. А что такое несправедливость психологически, для моего сознания?

Несправедливость, безусловно, есть нарушитель внутреннего гомеостаза. Гомеостазом считается «совокупность сложных приспособительных реакций животного и человека, направленных на устранение или максимальное ограничение действий различных факторов внешней или внутренней среды, нарушающих относительное динамическое постоянство внутренней среды организма». 36

Иначе говоря, несправедливость нарушает какое-то внутреннее равновесие, и мы стремимся его восстановить. В середине века, когда была очень сильна уверенность психофизиологов в действенности нейрохимического подхода, наука пришла к выводу, что поведение человека определяется биохимией организма. Простецки говоря, впрыснул одно химическое соединение в тело — радуемся, другое — горюем.

Американский физиолог У. Кеннон в 1929 году создал даже понятие «гомеостатов» — нервных механизмов, осуществляющих выравнивание состояния человеческого организма. Изменилась биохимия — меняем поведение — в итоге имеем восстановленное равновесие, гомеостаз.

При таком подходе средой, где живет несправедливость, оказывались внутриклеточные и межклеточные жидкости. И если это

36 Современный словарь иностранных слов. — М.: Рус. яз., 1992.

так, то застоявшаяся несправедливость, которая, по мнению стариков-мазыков, превращается в яд, называемый ненавистью, действительно оказывается ядом в прямом смысле этого слова. И наши метания в поисках способа восстановить справедливость оказываются поиском возможности избавиться от причиняющего боль внутреннего яда.

И тогда мы можем говорить о цивилизации ненависти, о глобальной культуре, построенной на поисках способов сбрасывания внутреннего яда. Если учесть, что единственный способ выкинуть этот яд из себя, доступный обычному человеку, — это передача в среду, которая в состоянии его впитать, то есть пролитие его на другого человека, мы должны обнаружить в общественной психологии множество способов, как оправдать подобные действия и тем самым получить право травить другого

неуязвимо для себя.

По правде говоря, если подойти к этому всерьез, то мы такие способы обнаруживаем, и обнаруживаем повсюду. По сути, эту неуязвимость для стравливания ненависти обеспечивает такой всеобщий общественно-психологический механизм, как понятие «свои - чужие». Чужой — это даже не человек. В отношении его не действуют законы и правила, относящиеся к своим. Чеченская война и работа так называемых шариатских судов показала это нам со всей очевидностью. Чужой — это материал для ослабления моего отравления!

Но это в случае открытой войны. Затравливание, которое так широко применяется в демократических обществах — есть то же самое стравливание ненависти и означает не только «преследование сворой псов», но и отравление, если приглядитесь. Травля собаками лишь оказалась, на мой взгляд, удобным воплощением внутреннего желания, даже потребности кого-то травить своей ненавистью.

Иначе говоря, пока травля относится к охотничьим зверям, — это очевидный и узнаваемый психотерапевтический прием сброса внутренних напряжений, в том числе и кипящей ненависти. Когда же мы наблюдаем травлю людей, мы распознаем этот механизм не так легко. Нам кажется, что у травящих могли быть какие-то вполне разумные цели, которые их побуждали это делать. Конечно, у тех, кто травит, почти всегда есть какой-то заказ или внешняя цель. Но ложатся они всегда на внутреннюю потребность.

Человек без ненависти и не возьмется за такую работу. Если у него есть цель, которой ты мешаешь, он просто пойдет договариваться.

Картина правдоподобная. Однако в ней есть сбои. Гуморальная среда человека вряд ли есть прямой носитель таких вещей, как несправедливость. Те же самые нейрофизиологи, исследуя теорию гомеостатов, пришли к выводу, что должно быть нечто еще. Воспользуюсь рассказом профессора Стэндфордского университета Прибрама:

«Наблюдатели и экспериментаторы, работающие с людьми, неоднократно убеждались в недостаточности нейроэндокринного подхода при рассмотрении потребностей и чувств, субъективного опыта, всего того, что мы называем переживанием.

Радость открытия, разочарование от неудачи, счастье понимания и тоска одиночества — эти чувства, по-видимому, далеки от уже описанных механизмов гомеостазиса.

Тип эксперимента, впервые проведенный С.Шехтером (1962 г.), помогает подойти к только что обозначенной проблеме. Четыре группы студентов держали экзамен. Предварительно с этими студентами проводили эксперимент, в котором две группы экзаменовались в условиях враждебности, а две другие — в условиях дружественного отношения. На экзамене одна из каждой пары групп получила инъекцию адреналина, а другая — контрольную инъекцию физиологического раствора. Студенты давали отчет о своих переживаниях. Как и ожидалось, первая группа испытывала преимущественно отрицательные эмоции, а вторая — положительные. Влияние же адреналина оказалось неожиданным. Он усиливал как положительные, так и отрицательные эмоции. Какое бы физиологическое состояние ни вызывала инъекция, его знак определялся установкой — социальным окружением студентов, а не введенным веществом». 37

И что же мы имеем? Биохимия организма, как, вероятно, и биоэнергетика его, лишь передают на тело управляющие воздействия. Впрочем, мы с вами знали это и без мудреных экспериментов. А то мы мало пьяных повидали на своем веку! Алкоголь

37 Прибрам К. Языки мозга. Экспериментальные парадоксы и принципы нейропсихологии. — М.: Прогресс, 1975. — С. 223—224.

не вызывает ни радости, ни горя. Он лишь вытаскивает наружу то, что у трезвого на уме.

Материальным носителем причин является более тонкая среда, которая и хранит в себе такие явления, как несправедливость и ненависть. И эта среда прямо связана с общественным окружением, а точнее, прямо доступна воздействию общественного окружения, я думаю, через общественное мнение.

Все это чрезвычайно важно для того, чтобы понять, что такое магия.

Человечество придумало не так уж много способов борьбы с ненавистью. Поэтому она является прекрасным материалом для исследования. С ней все очевидно. Современность знает некоторые психотерапевтические приемы, связанные с погружением в переживания из прошлого. Традиционные общества — войну своих, с чужими, как войну между обществами. Христианство и буддизм — уход в иночество, как отрешение от этого мира и уход в мир иной, прижизненную смерть.

Сейчас мне важно обратить внимание на сходство всех этих приемов, особенно того, что происходит с ушедшим из этого мира в монахи и тем, что описывается Стэком как состояние ухода в управляющие.

Совершенно определенно, уход в Управление — это не просто потеря уважения прежних друзей. Уважать-то они, может быть, будут и больше. Это потеря самих друзей. Они теперь сами начинают тебя сторониться, они боятся при тебе открыто обсуждать то, о чем раньше говорили с тобой, боятся проболтаться. Хуже того, ты постепенно замечаешь, что у тебя все меньше и меньше времени и возможностей для прежних разговоров с прежними людьми. Работа требует отдачи и затягивает тебя все сильнее. На самом деле это твой новый мир втягивает тебя в себя.

Это сложнейший психологический механизм, который надо описывать отдельно в той части психологической науки, которая посвящена понятию «Образа мира».

Сейчас для нас важно одно: переход на должность Управляющего — сильнейшее средство для очищения от старых привязанностей. Оно непроизвольно заставит тебя пересмотреть всю твою жизнь, все твои ценности, цели и установки. Все жизненные связи тоже придется перепроверить на нужность и прочность.

В этот мир, как в любой иной мир, невозможно протащить ничего, что к нему не относится. Легче продеть верблюжью веревку в иголочное ушко... Попытка это сделать заставляет тебя застрять промеж миров и прервать движение. Старики-мазыки называли подобные переходы по мирам-сообществам — Волочильнями.

Волочильня — это железная доска с отверстиями разного размера, через которые протаскивали в старину раскаленную проволоку, чтобы она стала длиннее, тоньше и гибче. Вот и человека, как они говорили, чтобы он обрел силу и свободу, чтобы стал гибче и утонченнее, надо пропустить через несколько таких волочилен, которыми являются новые миры. Все, что с него сваливается при этом — окалина, старьё. Все же, что он отказывается отпустить из этого старья, что пытается протащить в новые миры — сволочь, то, что надо сволочь с него.

Как это ни странно, но проявляется это удерживаемое старьё в быту так, что для него действительно существует только одно слово: сволочь Так люди называют проявления человеческой личности, которые вредоносны и подлы. Но когда вы приглядитесь к человеку, пытающемуся в наш мир протащить своё старьё, ваш язык непроизвольно избирает именно это бранное выражение. Может быть, в целом оно и шире по значению, но и для носителей старья, то есть разрушителей мира вашей мечты, который их принял и пригрел, оно подходит полностью: Мы мечтали, мы строили, душу свою вкладывали, а ты!..

Понимание того, что переход в Управление — это действительный уход в иной мир, осознаваемый так всеми окружающими, ставит любого из нас перед выбором: что делать и как делать? Принимать или не принимать свой новый мир. Принимать или не принимать то, что уходя в иной мир, ты становишься чужим для людей из прежнего мира, и уж одним тем заслуживаешь их ненависть. Принимать или не принимать необходимость очищения, которое во всех традиционных культурах считается необходимейшим условием перехода.

И если да, то как это делать и с чего начать?

Как ни странно, но очищение начинается с людей. Просто потому, что вся наша жизнь воплощается своими частями в образы тех или иных людей. Мир, в котором мы живем, всегда связан с обществом и людьми, и все места в нем заняты людьми. Это настолько всеобщее правило, что мы и сами места в мире воспринимаем и помним, как людей, им соответствовавших.

Первое же, что необходимо сделать, это задаться вопросом:

а зачем тебе прежние люди? И задаться не как вопросом для зрителей, на который можно прощебетать красиво: «Как вы смеете вообще задавать такие вопросы?! Служение людям! ... И т.д., и т.п.». Зрителей нет, сейчас ты один на один с собой у ворот в новый мир, не бойся и не ханжествуй из страха. Ответь себе.

И если только ты действительно всерьез вглядишься в это понятие «люди», то увидишь, что оно делится на две части:

1) несколько человек, которые тебе действительно нужны, и

2) огромная масса, стихия, биоокеан, в котором ты живешь и который научился использовать в своих интересах.

Сделать свое предприятие, стать его Управляющим — означает колоссально увеличить число тех, кто нужен тебе и кому нужен ты. Но это почти целиком будут новые люди. И это такая ответственность, что все остальные люди просто теряют значение и отваливаются. Ты начинаешь их воспринимать не как человеков, а как природную стихию, которую, конечно, надо учитывать как любую стихию, но которая больше не содержит для тебя личностей. А если и содержит, то только тех, кто полезен для твоего дела или понимает его и тебя.

Когда ты становишься Управляющим, ни одно твое действие, ни одно твое слово не останется без объяснения. Любой человек теперь вправе задать тебе вопрос: зачем? Вправе просто потому, что ты ему ответишь с полнейшей определенностью, и он пойдет делать то, о чем ты говорил.

В мире Управления правит Разум, а он всегда знает, зачем нужно сделать то или другое. Конечно, Разум и здесь, как и в остальных мирах, переводит ответы на этот вопрос сначала в образы действий, а потом в образцы, чтобы высвободиться из повседневного и думать о новом или опасном. Но предприятия есть настолько молодые миры по сравнению с обществом, что расстояние между разумом и образцом всегда очень коротко.

И ты всегда можешь увидеть задачу, которая скрывается за образцом, дающим ей решение.

Задать вопрос «зачем?» в том мире, из которого ты ушел, значит усомниться в искренности или честности говорящего. Почему? А потому что как человек одной культуры с тем, кого спрашиваешь, ты и сам должен бы все понимать. Попросту говоря, в культуре все давным-давно определено, и вовсе ни к чему лезть со своими вопросами. Не трави душу, делай, как полагается! Умные люди за нас с тобой давно подумали! Условно говоря, первопредки, творцы и демиурги нашего общества-мира дали правила и образцы, которым мы должны следовать бездумно и с песнями...

В мире, который ты покидаешь и который перестает теперь считать тебя своим, нет смысла. Вопрос, который считается безответным для людей христианской культуры: Что есть истина? — показатель именно этого. Все так абсурдно, так бессмысленно в состарившихся культурах, что можно только верить и слепо следовать образцам.

Отсутствие смысла, то есть отсутствие ответов на вопросы:

Зачем? — показатель старения культур. Поэтому в состарившихся мирах нет тех точек опоры, относительно которых можно проверить истинность. Люди живут в них, купаясь в стихии человеческого мышления, ведя постоянные бои, проверяющие отточенность их мышленческого оружия. А это значит, отточенность владения образцами культуры. Но можно сказать и так, что это мышление ведет бои человеческой материей.

Уход в Управление — это уход из мышления в Разум, это уход из драк в Битву за силу. И первый твой шаг — стать Охотником за смыслами. Простой вопрос: Какой в этом смысл? — вот ладья, которая помчит тебя сквозь мир Управления, скользя по стихии человеческого мышления.

Это разные миры и разные стихии, так что переход произойдет действительно. И его надо принять, как принимает индейский мальчишка во время инициации. Не стоит оставаться немножко утопленником. Или внизу или вверху, или плавать или летать.

Твой выбор.