Заграница нам поможет

Заграница нам поможет

Магазин «Канцтовары».

— Здравствуйте, мне нужен ватман.

— Ватман в командировке.

— Вы не так меня поняли. Мне тот ватман,

который для кульмана.

— Кульман в больнице с инфарктом.

— Вы опять не поняли. Видите ли,

я дизайнер...

— Я и сам вижу, что не Иванов.

При всей нашей самобытности, мы существуем внутри мирового сообщества и активно пользуемся его достижениями, правда, очень не любим в этом признаваться. Русские — гениальные заимствователи: часто мы умеем использовать вещи лучше тех, кто их придумал: самовар пришел из Турции, матрешка из Японии, космические ракеты созданы на базе немецких разработок, атомная бомба —американских. Православие и андреевский флаг мы взяли у греков, кириллицу — у болгар. Потом все это искренне считаем своим.

Большевики довели умение заимствовать у своих и чужих до совершенства. «Ленинский план ГОЭЛРО» был разработан еще при царе тремя российскими энергетическими компаниями. Декретное время, реформа правописания и буденовка подготовлены при «проклятом царском режиме». Знаменитый холодильник ЗИЛ-65 полностью скопирован у «Дженерал электрик». Нетрудно найти прототипы автомобилей «Победа» и «Волга».

По-моему, в этом не было бы ничего плохого, если бы ни постоянные попытки скрыть очевидное. Люди, повторившие чужой опыт, выдаются за первопроходцев, скрывается реальный вклад иностранцев. Россия — родина слонов. Утверждение, что мы самые крутые, приводит к тому, что мы отрицаем наличие действительно великих дел, идей и свершений. Или принимаем их с большим опозданием.

Невозможность существовать без иностранных специалистов и опасение за сохранение привычного уклада жизни со времен Петра I приводят к постоянному напряжению. Всегда было и всегда будет много желающих сыграть на лозунге «Россия для русских». М.В. Ломоносов просил государыню в качестве награды назначить его немцем, но вклад в российскую науку великого Эйлера многократно превосходит вклад Михайлы Васильевича, который больше отличился умением писать хвалебные оды в честь высокопоставленных особ.

Лев Толстой: Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради Бога, пошлите меня куда-нибудь хоть полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу».

Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.

Нобелевский лауреат Гейм, немец по национальности, вспоминает, как вначале 1980-х был назначен ответственным секретарем приемной комиссии областного вуза в Казахстане.

В первый же день этой новой для меня работы меня вызвал ректор. Попросив меня никогда не ссылаться на этот документ (иначе меня вышвырнут с системы образования), он показал мне решение бюро обкома компартии, где нам давали установочные цифры, сколько казахов, русских, немцев, евреев принять в этом году. Нам все простят, пояснил он, но если мы нарушим решения партии по этому важному кадровому вопросу, то нам не сносить головы. Несколько раз вдалбливал мне: запомни эти цифры и пойми: это главный показатель работы по приему абитуриентов в этом году. Лучше пусть нас поймают на взятке или блате, лишь не на выполнении этих контрольных цифр. И сейчас помню, как на совещаниях отрабатывались приемы, как надо по любому предмету завалить любого абитуриента... Притом все это объяснялось и оправдывалось кадровой политикой многонационального социалистического нашего государства, необходимостью обучать (привилегированно) коренные национальности. А в подтексте лежало и то: чего мол учить жидов и немчуру, все равно она свалит к себе на родину...

Борис Львович: Петербургский композитор Вениамин Баснер, автор многих популярных песен, поздно ночью возвращался на машине из гостей домой. Стояла белая ночь. К нему подошли трое подвыпивших моряков и попросили подбросить их на Васильевский остров. Баснеру было не по пути, и он отказался.

— У, жидовская морда! — сказал один из них.

Они повернулись, обнялись и, уходя, загорланили: «Нас оставалось только трое на безымянной высоте...» — запели именно его песню.