Причины

Причины

Джон Мейнард Кейнс в начале своего главного труда — «Общей теории занятости, процента и денег» — высказал предположение, почему в научных кругах так долго преобладала вера в то, что экономика не может пострадать от неадекватного спроса. Кейнс называл это рикардианской теорией — по имени экономиста начала XIX века Давида Рикардо. Его размышления и сегодня не утратили своей остроты и силы:

…

Полнота победы рикардианской теории — явление весьма любопытное и даже загадочное. Связано это с тем, что теория Рикардо во многих отношениях весьма подошла той среде, к которой была обращена. Она приводила к заключениям, совершенно неожиданным для неподготовленного человека, что, как я полагаю, только увеличивало ее интеллектуальный престиж. Рикардианское учение, переложенное на язык практики, вело к суровым и часто неприятным выводам, что придавало ему оттенок суровой добродетели.

А способность служить фундаментом для обширной и логически последовательной надстройки придавала ему красоту. Властям импонировало, что это учение объясняло многие проявления социальной несправедливости и очевидной жестокости как неизбежные издержки прогресса, а попытки изменить такое положение выставляло как действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы. То, что оно оправдывало в определенной мере свободную деятельность индивидуальных капиталистов, обеспечивало ему поддержку господствующей социальной силы, стоящей за властями предержащими [37].

Действительно, мысль, что экономическая теория, требующая строгой экономии, одновременно объясняет необходимость усиления социального расслоения, рекомендуя такую политику властям, звучит очень убедительно.

Можно также вспомнить догадку другого экономиста ХХ века, Михала Калецки, который в 1943 году опубликовал очерк о том, как важна для руководителей бизнеса «уверенность». Поскольку к тому, чтобы снова была полная занятость, нет иных путей, кроме как восстановление уверенности бизнеса, отмечал он, бизнес-лобби, по существу, имеет право вето на действия правительства: предложите меры, которые им не нравятся, такие как повышение налогов или усиление власти наемных работников, и они могут выступить с предупреждениями, что это подорвет уверенность бизнеса и ввергнет страну в кризис. Но стоит задействовать монетаристскую и фискальную политику для борьбы с безработицей, как вдруг эта самая уверенность становится не такой уж обязательной, и необходимость рассеивать опасения тех, в чьих руках капитал, значительно уменьшается.

Позвольте предложить еще одно объяснение. Посмотрим, чего хотят «экономы»: фискальной политики, которая сосредоточена на бюджетном дефиците, а не на создании новых рабочих мест, и монетаристской, одержимо сражающейся с малейшим намеком на инфляцию и поднимающей процентные ставки даже при угрозе массовой безработицы. В сущности, все это служит интересам кредиторов, то есть тех, кто выдает кредиты, а не берет взаймы и/или сам зарабатывает себе на жизнь. Кредиторы хотят, чтобы государство считало их долги наивысшим приоритетом, и сопротивляются любым монетаристским действиям, которые либо лишают банкиров доходов на капитал, поддерживая низкие процентные ставки, либо размывают стоимость активов в условиях инфляции.

И наконец, не иссякает желание превратить экономический кризис в моральный критерий, историю, в которой депрессия является неизбежным следствием прошлых грехов, и смягчать ее не нужно. Дефицитное расходование и низкие процентные ставки многим кажутся просто ошибкой, особенно, по всей видимости, главам центральных банков и другим руководителям финансовых учреждений, чье чувство самоуважения в немалой степени поддерживается мыслью, что они взрослые люди, умеющие сказать «нет».

Беда в том, что в нынешней ситуации упорство в продлении страданий своих соотечественников не имеет ничего общего с действиями взрослого, зрелого человека. Это инфантильное поведение — оценивать политику по ощущениям, а не по результату. Оно деструктивно.

Итак, что же нам делать? Как добиться смены курса? Об этом мы поговорим в следующих двух главах. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.