7.2. Неявное морализаторство: заблуждения экономической теории благосостояния

7.2. Неявное морализаторство: заблуждения экономической теории благосостояния

Мы уже не раз подчеркивали, что экономическая теория не может быть источником этических суждений, что она может и должна развиваться вне влияния ценностных суждений, в стиле Wertfrei. Это верно не только тогда, когда мы принимаем современное разграничение между фактом и оценкой, но и когда мы, в согласии с классической философской традицией, верим в возможность «научной этики». Потому что, даже если бы такая теория была возможна, ее разработка не входит в круг задач экономической теории. Тем не менее, экономические теории, — в частности ее раздел, известный как «экономика благосостояния», — буквально напичкана скрытым морализаторством. Эти поучения, представляющие собой произвольные этические суждения, никогда не подвергавшиеся серьезному анализу, проникают в систему дедуктивных выводов, иногда случайно, но иногда намеренно. Нам уже приходилось анализировать ряд такого рода попыток, например, «старую» и «новую» экономическую теорию благосостояния[290]. Типичными примерами являются межличностные сопоставления полезности, «принцип компенсации», «функция общественного благосостояния». Мы имели возможность убедиться в абсурдности попыток найти критерии «справедливого» налогообложения, не решив предварительно вопроса о том, справедливо ли налогообложение вообще. Вот другие примеры «контрабандного» морализаторства: доктрина, согласно которой дифференциация продукции вредит потребителям, поскольку ведет к росту цен и сокращению объемов производства (базируется на ложном предположении, что потребителям не нужна эта дифференциация и что кривая издержек остается неизменной); мнимое «доказательство» того, что если общая сумма налоговых выплат фиксирована, то потребителю выгоднее подоходный налог, чем акцизные сборы[291]; фантастическое различение между «социальными издержками» и «частными издержками».

Экономист также не имеет права использовать популярный метод симуляции этической нейтральности, когда он оглашает суждения о политике, опирающиеся не на его собственные ценности, а на ценности «сообщества» или на те, которые ему приписываются, так что он, как бы стоя над схваткой, просто советует людям, как лучше достигать важных для них целей. Этическое суждение — это этическое суждение, и не важно, кто именно его выносит или сколько человек за ним стоит. Такая позиция не освобождает экономиста от обязанности признать, что произнесенное им этическое суждение на самом деле принадлежит другим людям. Экономист, призывающий к политике выравнивания состояний и оправдывающий свою позицию тем, что «люди хотят большего равенства», в строгом смысле слова уже не является экономистом. Он отступил от позиции этического нейтралитета, и здесь нет ни малейшего отличия от ситуации, когда такое отступление оправдано тем, что он и сам думает совершенно так же. Ценностные суждения остаются всего лишь ценностными суждениями, и число их сторонников никак не влияет на их природу. Некритичная поддержка господствующих в обществе ценностных суждений — это просто присоединение к стану выступающих за сохранение status quo[292]^,[293].

Я вовсе не отрицаю ценностных суждений — человек неизбежно будет их высказывать. Я всего лишь утверждаю, что примесь ценностных суждений выводит нас за пределы экономической теории, так что мы попадаем в другую область — в царство рациональной этики или личных причуд, где все зависит от личных пристрастий.

Экономист — это всего лишь эксперт, объясняющий последствия различных действий. Но он не должен давать советы о том, как наилучшим способом достичь каких-либо целей, одновременно не будучи сторонником этих целей. Экономист, нанятый бизнесменом, неявным образом принимает этическую оценку, согласно которой увеличение прибыли этого бизнесмена — дело хорошее (хотя, как мы видели, в условиях свободного рынка роль экономиста ничтожна). Экономист, дающий государству советы, как организовать быстрое воздействие на рынок денег, тем самым расписывается в том, что он одобряет манипуляции государства. Функция экономиста как эксперта и советника предполагает, что он полностью принимает цели своего клиента.

Экономист, стоящий на позициях утилитаризма, пытается скрыться от этой дилеммы за предположением, что в конечном итоге все стремятся к одному и тому же. Но если все стремятся к одному и тому же, тогда экономист, показавший, что политика А не приведет к цели G, имеет все основания сказать, что А — это «дурная» политика, поскольку для всех А — лишь способ достижения G. Так что, если идут дебаты по поводу политики регулирования цен, утилитарист склонен заключить, что доказанные последствия регулирования цен — дефицит товаров, распад экономических связей и пр. — свидетельствуют о непригодности этой политики для ее сторонников. Но сторонников регулирования цен соображения экономиста могут не отпугнуть, потому что для них привлекательны другие мотивы — любовь к власти, возможность расширения административного аппарата и своего личного влияния, желание уязвить побольнее массу народа и пр. Предположение, что все стремятся к одному и тому же, отличается чрезмерным оптимизмом, а значит, и утилитаристский метод получения политических выводов также неадекватен[294].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.