ТОТАЛИТАРИЗМ

ТОТАЛИТАРИЗМ

Массовые репрессии 30-х — 50-х гг. самая загадочная страница истории СССР. Загадочная не потому, что остаются неизвестными какие-либо факты. Демократы, используя правду о репрессиях в качестве одного из средств борьбы за власть, рассказали о них, кажется, все. Однако мы так и не узнали о массовых репрессиях самого главного — их причины.

Самое ходовое объяснение сводится к тому, что репрессии явились следствием тоталитарного характера советского общества. При этом утверждается, что тоталитаризм — неотъемлемый атрибут социализма как общественно-экономической формации. Вообще тоталитаризму придали некий оттенок мистицизма. Ссылка на тоталитарную природу советского социализма считается достаточным и исчерпывающим объяснением всех его черт, словно воля божья в религии.

По определению, тоталитаризм — “форма авторитарного государства, для которой характерен полный (тотальный) контроль государства над всеми сферами жизни общества. В политическом отношении тоталитаризм является антиподом демократии. Демократия представляет собой не идеологию, а набор определенных принципов организации политической власти: выборность лидеров, взаимную независимость всех ветвей власти, широкое самоуправление территориальных и общественных структур. Кроме того, в демократическом обществе поощряется плюрализм мнений, уважаются взгляды меньшинства и гарантируются права политической оппозиции”[134].

Недемократическая (авторитарная) политическая система характеризуется частичным или полным отступлением от этих принципов. При этом она непременно включает в себя элементы диктатуры со стороны господствующего класса, правящей социальной группы или отдельных лиц, захвативших власть. Чаще всего диктатура осуществляется меньшинством и направлена против коренных интересов большинства населения. Авторитарные режимы, используя силовые методы, стремятся добиться пассивного повиновения, социальной апатии и внешней покорности граждан, не претендуя, между тем, на полный контроль над их внутренним духовным миром.

Авторитарный режим, как правило, противостоит основной массе граждан. Однако в некоторых случаях цель, провозглашаемая им, получает поддержку большинства населения. Чтобы этого добиться, диктатура выдвигает религиозную, национальную или социальную идею, способную сплотить народ и обеспечить единство власти и народа. Наличие массовой социальной базы может радикальным образом изменить характер авторитарного политического режима и создать предпосылки для его перехода в тоталитарную стадию.

Внешне тоталитаризм — это диктатура осуществляемая всегда от имени и в интересах большинства хотя объективно может этим интересам противоречить. Собственно говоря, в любом демократическом обществе одновременно присутствуют и взаимодействуют элементы и демократии, и тоталитаризма[135]. Однако постепенное количественное накопление осуществляемых даже с благой целью отступлений от демократических процедур и принципов в итоге создает новые качественные состояния политической системы — сначала авторитаризм, а затем, возможно, и тоталитаризм.

Главный признак тоталитарного режима — полное господство государства над обществом и индивидом. Власть активно вторгается в духовный мир индивида и пытается поставить под контроль даже мысли и чувства человека. Конечно, государство всегда стремится регламентировать поведение граждан, это одна из его функций. Но при тоталитарной политической системе тенденция установления абсолютного контроля над всеми сторонами жизни общества доходит до логического предела. То же относится и к другой тенденции — монополизации власти в руках политической партии или элитной группы. Происходит сращивание политических и государственных структур.

Общество теряет плюралистический характер. Значение идеологической сферы непомерно возрастает и достигает гипертрофированных масштабов. Идеология правящей партии официально становится государственной. Она объединяет и сплачивает всех граждан независимо от классовых или социальных различий. В рамках государственной идеологии формулируется цель, в достижении которой едины и народ, и власть. В общественном сознании страна и окружающий мир противостоят друг другу как “мы” и “они”[136]. Формируется “образ врага” (мировой буржуазии, иностранцев или иноверцев).

Вместе с тем характерным признаком тоталитаризма является даже не столько безраздельное господство одной идеологии, сколько нетерпимое отношение к любой другой, к инакомыслию вообще. В обществе тоталитарного типа господствует постулат, согласно которому существует одна-единственная и исключительная истина, отраженная в официальной идеологии. Не разделяющие этого постулата преследуются как враги государства и общества.

Исходя из этих критериев, приходится признать тоталитарный характер советского общества. Действительно, исключительное положение марксистско-ленинской идеологии (точнее, того, что за нее выдавали) в государстве, “организующая и направляющая” роль КПСС в обществе, неотступный контроль государства над жизнью и даже мыслями советских граждан и, главное, нацеленность всей государственной машины на преследование инакомыслия, любого отклонения от официальных догм — верные признаки тоталитарной системы.

Отечественные либеральные демократы в силу ограниченности своего буржуазного мировоззрения заканчивают на этом анализ. На самом деле тоталитаризм советского общества был следствием более глубинных процессов и потому сам нуждается в объяснении.

Что же является причиной возникновения тоталитаризма? Очевидно, в динамично развивающемся обществе со здоровой социально-психологической атмосферой отсутствуют условия для его появления. Вместе с тем в любом государстве, экономическая или политическая система которого неадекватна реальности, возникают объективные условия для проявления тенденции к тоталитарным методам управления обществом, произволу власти. Дело в том, что противостоять, — конечно, временно — действию объективных законов развития общества можно только с помощью силы — ив материальной, и в духовной сферах. Тоталитаризм — это защитная силовая реакция системы на ее (системы) неадекватность.

Именно несоответствие тех или иных сторон существующей политической или экономической системы реалиям жизни и стихийным представлениям граждан о рациональном устройстве общества заставляют власть переходить к диктатуре, подавлять оппозицию, стремиться к обеспечению единомыслия в обществе, проводить политику репрессий по отношению к несогласным.

Причиной установления авторитарных режимов может быть религиозное мракобесие, противостоящее всему прогрессивному, или реакционная политика монархий, переживших свое время. Буржуазия, сталкиваясь с социально-экономическими проблемами, неразрешимыми обычными методами, также ищет выход в установлении режима своей диктатуры; буржуазная диктатура — очень распространенное явление в современном мире. При определенных условиях, о которых говорилось выше, авторитарный режим может эволюционировать в тоталитарный. Подобное, как известно, имело место в Германии, Италии и ряде других стран в период кризиса капитализма между двумя мировыми войнами.

Тоталитаризм, как одна из форм диктатуры, является своеобразным способом консервации назревших острых общественных проблем, его утверждение затягивает их решение. Поэтому со временем тоталитарный способ управления приходит во все большее противоречие с интересами развития общества, и в долговременной перспективе любая тоталитарная система обречена.

Очевидно, что причиной тоталитаризма в СССР стала неадекватность вульгарно-коммунистических производственных отношений уровню развития производительных сил советского общества. Истоки тоталитаризма следует искать прежде всего в сфере экономики, а не политики. Существовавшая в СССР экономическая диктатура выражалась, в частности, в запрете — не по экономическим, ало идеологическим мотивам — частной собственности. Масштаб связанных с этим запретом ограничении прав граждан стал ясен только теперь, когда мелкая частнопредпринимательская деятельность (кстати, в подавляющем большинстве случаев носящая полезный для общества характер) стала обычным делом для миллионов людей. Всем нам памятны и другие ограничения экономической свободы граждан, в частности, искусственные пределы, налагаемые государством на работу по совместительству, размер оплаты сложного и квалифицированного труда, величину единовременных выплат и гонораров и т. п. Плановая централизованная экономика и административно-командная система сковывали инициативу руководителей предприятий, вопреки здравому смыслу ограничивали их экономическую самостоятельность и деловую активность. Длительное время вся государственная политика по отношению к деревне имела ярко выраженные признаки экономической диктатуры, которые, впрочем, так никогда и не исчезли окончательно.

В качестве идеологического обоснования фактически существовавшей в СССР в сфере экономики диктатуры использовался вульгаризированный и догматизированный марксизм.

Экономическая диктатура неизбежно отражалась и в политической сфере, вела к ограничению политических прав и свобод граждан. Неадекватность способа производства не могла не осознаваться людьми, в основном, конечно, на уровне бытового сознания. Люди видели, как чрезмерная идеологизация общественной жизни приводила к господству идеологической догмы над экономической целесообразностью. Уравниловка, отсутствие экономических стимулов, побуждающих к инициативе и повышению производительности труда, вопиющая бесхозяйственность как следствие отсутствия у трудящихся реальных прав и чувства собственника — все эти пороки системы ни для кого не были секретом, хотя неодинаково воспринимались и интерпретировались разными людьми.

Политическое руководство страны не могло допустить открытого проявления критики основ существовавшей экономической системы. Внутреннюю политику КПСС определяло стремление к политической однородности общества, так как ее вожди понимали, что успешное функционирование советской экономической и политической системы невозможно без достижения единомыслия в обществе. Поэтому неизбежными следствиями вульгарно-коммунистических производственных отношений были монополия власти на информацию и ее всеобъемлющий контроль над духовной сферой жизни общества. Надо признать, подобная политика имела объективную основу, что доказал опыт перестройки: переход к плюралистической модели советского общества во времена Горбачева очень быстро вызвал крах и официальной идеологии, и самого государства.

Единственный путь к достижению единомыслия советского общества пролегал через подавление всяког о инакомыслия. Поэтому тоталитарные методы государственного контроля над гражданами, силовое принуждение к единомыслию стали главным оружием борьбы против проявлений стихийного осознания народом неадекватности способа производства. Простому трудящемуся, на своем собственном опыте познавшему уравниловку, “выводиловку”, “растащиловку”, “ненавязчивый” сервис и повсеместную бесхозяйственность, было невозможно аргументированно доказать безусловное экономическое превосходство общенародной собственности над частной в современных условиях. Власти могли добиться “правильного” понимания гражданами политики партии только монополизировав все каналы информации, ограничив свободу выражения мнений, пресекая в корне все попытки поставить под сомнение официальную точку зрения. Тем самым проблема из экономической плоскости была переведена в идеологическую, и все доказательство преимуществ советской экономической системы свелось к многократному повторению идеологической догмы об эксплуататорской сути частной собственности.

Итак, источником и причиной наличия тоталитарных тенденций в СССР была неадекватность существовавшего вульгарно-коммунистического способа производства реалиям жизни. В силу своей неадекватности советская модель социализма могла бьггь реализована исключительно в рамках тоталитарной политической системы. Предпринятая попытка достичь объективно неосуществимой цели — построения общества коммунистического типа при недостаточном для реализации этой цели уровне развития производительных сил — потребовала применения крайних средств принуждения. (А как еще, если не принуждением, можно было заставить, к примеру, лишившегося большинства прав собственника крестьянина работать за “палочки” — неотоваренные трудодни)? Таким образом, форма существовавшего политического режима отражала реальные экономические и социальные противоречия советского общества.

Все “черные пятна” нашей истории проистекают из этого факта. Если бы советская экономическая система смогла добиться той более высокой по сравнению с капитализмом производительности труда, о которой мечтал В. И. Ленин, создала условия для наиболее полной реализации каждым человеком своего творческого и трудового потенциала и на этой основе обеспечила более высокий уровень жизни народа — “цивилизованным” государствам Запада, а не СССР, пришлось бы защищать свою систему тоталитарными методами.

Но ограничивать право своих граждан на информацию, контакты с внешним миром и выражение собственного мнения пришлось именно Советскому Союзу. Официальная пропаганда утверждала, что в нашей стране построено самое справедливое, самое демократическое и гуманное общество. Казалось бы, при таких “козырях” не страшна никакая враждебная агитация. Однако наших идеологов отличал панический, почти мистический страх перед силой буржуазной пропаганды. Сознавая уязвимость своих позиций, советская официальная пропаганда нигде и никогда даже и не пыталась конкурировать с буржуазной пропагандой на равных, в условиях состязательности. Вместе с тем действительная причина такого положения заключалась не в силе аргументов буржуазной пропаганды, а в слабости идейных позиций и оторванности от реальной жизни догматически истолкованного вульгаризованного марксизма.

Советский Союз подвергался критике за отсутствие демократии и ограничение прав человека. Эта критика явилась питательной почвой для деятельности диссидентов “застойных” лет и демократов времен горбачевской перестройки. При этом не следует только забывать, что политические права и свободы являются производными по отношению к экономическим. Тоталитарный характер политической системы СССР был предопределен неадекватностью существовавшего способа производства экономическим и социальным реалиям. Всей своей историей Советский Союз подтвердил правильность положения исторического материализма о первичности и определяющей роли базиса (совокупности производственных отношений) по отношению к надстройке (общественным институтам и идеологии).

Тоталитаризм в нашей стране в своем развитии прошел через ряд этапов. После Октябрьской революции Советское государство стало проводить политику диктатуры пролетариата. Необходимость такой политики была вызвана тем, что несмотря на захват власти пролетариатом, экономическая и политическая мощь буржуазии оставалась огромной. Поэтому классовая борьба продолжалась и после революции, но в новых формах. В. И. Ленин особо подчеркивал направленность диктатуры пролетариата именно против буржуазии: “Диктатура пролетариата есть классовая борьба победившего и взявшего в свои руки политическую власть пролетариата против побежденной, но не уничтоженной, не исчезнувшей, не переставшей оказывать сопротивление, против усилившей свое сопротивление буржуазии”[137]. При этом многочисленные непролетарские слои трудящихся (мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики, крестьянство, интеллигенция) рассматривались Лениным в качестве союзников пролетариата в борьбе против капитала.

Таким образом, существование государства диктатуры пролетариата Ленин обуславливал наличием остатков эксплуататорских классов и сопротивлением с их стороны. Вместе с тем сам состав союзников рабочего класса подразумевал различие политических интересов, множественность (плюрализм) мнений, что затрудняло установление тоталитарного режима. Поэтому недопустимо ставить знак тождества между диктатурой пролетариата и тоталитаризмом.

Сразу после Октябрьской революции, когда благодаря “Декрету о земле” деревня почти в полном составе встала на сторону Советской власти, создались условия для намеченной Лениным расстановки классовых сил — широкого союза рабочего класса и непролетарских слоев трудящихся против буржуазии. В этот период легально действовало несколько партий (левых меньшевиков, левых эсеров, анархистов-коммунистов, различных националистов, Бунд и др.). Существовала свобода печати: выходило до 700 газет, бюллетеней разных направлений, кроме монархических и кадетских. В правительство наряду с большевиками входили левые эсеры. В самой партии большевиков единомыслия не было и в помине, решения принимались после гласного демократического обсуждения в результате столкновения различных, часто полярных, точек зрения.

Начавшаяся гражданская война вызвала резкое усиление тоталитарных тенденций в рамках государственной политики диктатуры пролетариата. Широкие демократические права и свободы не сочетались с условиями бескомпромиссной борьбы на выживание. После окончания гражданской войны неадекватность методов военного коммунизма также способствовала сохранению тоталитарного характера власти. Многочисленные крестьянские восстания и кронштадский мятеж, в котором приняли участие даже члены большевистской партии, имели своим следствием запрет любой фракционной деятельности в РКП(б) на ее X съезде в 1921 г.

Однако в период нэпа, когда Советская власть своей разумной политикой обеспечила себе поддержку широких слоев трудящихся, вновь создались условия для развития общества по пути демократии. В это время даже часть белой эмиграции готова была пойти на сближение с Советской властью. Сам факт многоукладности экономики, узаконивание государством частной торговли и частнопредпринимательской деятельности создавали основу для существования плюрализма мнений и интересов и ограничивали тоталитарные тенденции. Но самой главной предпосылкой для отхода от тоталитарных методов управления было, безусловно, не столько наличие многоукладности в экономике, сколько адекватность новой экономической политики реальностям жизни.

После смерти В. И. Ленина произошел отход от той линии построения социализма, одним из этапов которой был нэп. Как мы видели выше, утверждение социализма советского типа означало возврат к вульгарно-коммунистическим принципам построения экономики, присущим эпохе военного коммунизма. Тем самым постепенное возвращение к силовым методам управления экономикой и обществом, столь характерным для военного коммунизма, стало неизбежным.

Результатом такого поворота стал новый раскол общества. С одной стороны, к середине 30-х гг. в Советском Союзе были полностью ликвидированы эксплуататорские классы и, следовательно, диктатура пролетариата лишилась одной из важнейших предпосылок своего существования — необходимости подавления сопротивления буржуазии. С другой стороны, вытеснение частника из торговли и сферы обслуживания не улучшило снабжения населения, однако лишило власть поддержки мелкой буржуазии, которую Ленин, напомним, призывал сделать союзником пролетариата. Лишение крестьян прав частных собственников в ходе коллективизации привело не только к снижению сельскохозяйственного производства в стране, но и вызвало массовое недовольство в деревне.

Таким образом, несмотря на достигнутую классовую однородность советского общества, стремление власти осуществлять всеобъемлющий контроль над всеми сферами жизни общества только усилилось, поскольку в результате установления неадекватного способа производства появилась основа для проявления массового инакомыслия. Неадекватность системы порождала тоталитаризм. Государство диктатуры пролетариата постепенно перерождалось в тоталитарное государство.

Изменилась внутренняя политика государства. Вместо подавления сопротивления и ограничения политического и экономического влияния остатков эксплуататорских классов ее содержанием окончательно стало предотвращение и преследование инакомыслия в широкой народной среде.

Именно эти обстоятельства явились предпосылкой для массовых политических репрессий. Не случайно первой жертвой политики массовых репрессий по причине критичности своего восприятия любой идеологической догмы стала старая (“буржуазная”) интеллигенция.

На протяжении 1928–1931 гг. было раскрыто несколько “вредительских” организаций в промышленности и высшем административном аппарате. Кульминацией этой кампании стал процесс “Промпартии” в конце 1930 г. С распространением вульгарно-коммунистического способа производства на сельское хозяйство настала очередь крестьянства, которое в силу своего природного скепсиса никак не могло поверить в эффективность новых производственных отношений, фактически лишивших их прав собственника и стимулов к труду.

То, что следующей под каток политических репрессий попала правящая коммунистическая партия — самое яркое подтверждение того факта, что репрессии 30-х годов были направлены не против классовых врагов, а против инакомыслия в широких народных массах, составлявших базу правящего режима. Ведь именно партия объединяла самую политически активную и динамичную часть общества, действительно его “передовой отряд”, следовательно — потенциальных инакомыслящих. В конце концов, как известно, под подозрением оказались все, весь народ без исключения. Такое положение стало закономерным итогом тоталитарной политики государства, направленной на подавление в корне любой критики и любых сомнений в правильности избранного пути.

Репресии, с точки зрения их идеологов и исполнителей, имели безусловное политическое обоснование, поскольку были направлены против врагов народа и социализма, способных выступить в качестве “пятой колонны” в грядущей войне с мировым империализмом. На самом деле жертвами кровавого Молоха репрессий в подавляющем большинстве были не идейные противники режима, а представители всех социальных слоев, проявлявшие несогласие с политикой властей. Объективную основу для возникновения инакомыслия в народных массах создавал утопический характер той модели социализма, которую отстаивали Сталин и его единомышленники. Поэтому инакомыслие (в различных формах, но в большинстве случаев весьма далеких от идейного антикоммунизма) было достаточно распространенным явлением, что предопределило массовость репрессий.

Таким образом, выявление взаимосвязи и взаимовлияния базиса советского общества, прежде всего его способа производства, и надстройки — политической системы позволяет сбросить покров мистической загадочности с событий 30-х — начала 50-х гг. Логика массовых политических репрессий очевидна: правящий режим устранял прежде всего тех, кто обладал способностью независимого суждения, критического восприятия действительности. Именно такие люди представляли опасность разоблачения для “голого короля” — вульгарного коммунизма. Большинство из них были абсолютно невиновны по сути предъявлявшихся им обвинений, но в силу своих личных качеств и занимаемого положения они представляли собой потенциальный источник инакомыслия, и режим принимал против них превентивные меры. Причем машину репрессий, однажды пущенную в ход, уже трудно было остановить. Процесс оказался самовоспроизводяпщмся, поскольку действия власти, направленные против действительных и мнимых врагов системы, не устраняли объективную причину инакомыслия — неадекватность существовавшего способа производства.

Тоталитаризм является обязательной, но не единственной предпосылкой возникновения массовых политических репрессий. Они стали возможны только в определенных конкретных исторических условиях. Их возникновению способствовали объективные трудности строительства нового общества и новой экономики в относительно отсталой, аграрной стране, разоренной империалистической и гражданской войнами и окруженной со всех сторон враждебными капиталистическими государствами. Ощущение постоянной внешней угрозы оказывало сильное влияние на психологический климат, жизнь страны протекала в ожидании неизбежной новой большой войны. Сложная внутренняя и международная обстановка требовала идейного и духовного сплочения народа, железной дисциплины. Только при наличии единой воли можно было решить стоявшие перед страной задачи.

Политические и экономические трудности усугублялись невозможностью быстро изменить мировоззрение широких слоев населения. Сыграла свою роль и непримиримая борьба за власть в партии и государстве группировок, имевших принципиально отличные взгляды на пути построения социализма. Со временем борьба за идейную чистоту марксистско-ленинского учения превратилась в один из источников, питавших тоталитаризм системы. Наконец, нельзя недооценивать в этой связи и известные личные качества И. В. Сталина.

Совокупность этих исторических обстоятельств в сочетании с тоталитарным характером советской политической системы и привела к возникновению массовых политических репрессий. С течением времени по мере укрепления советского государства ряд указанных факторов потерял свое значение, и угроза возобновления широких репрессий окончательно исчезла, несмотря на то, что тоталитарный характер системы сохранился. Неуклюжая попытка Горбачева перейти к демократическим формам управления государством и обществом, не затрагивая основ способа производства, закончилась известными событиями.

Изложенное в этой главе подтверждает еще раз, что глубинные причины большинства процессов, происходивших в советском обществе, следует искать в противоречиях существовавшего способа производства. Если бы он был адекватен реальным условиям, не могли бы возникнуть в принципе ни тоталитаризм, ни, тем более, массовые политические репрессии. Именно анализ советского способа производства позволяет объяснить очередной из многочисленных парадоксов нашей истории: почему, ликвидировав капиталистическую эксплуатацию и построив общество социального равенства, мы лишились свободы?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.