Вьетнамские порты, ведущие в никуда

Вьетнамские порты, ведущие в никуда

Вьетнам можно считать классическим примером небольшой страны, которой навязали статус величия. К середине прошлого десятилетия многие инвесторы не только наперебой прославляли Вьетнам как очередной Китай, но и, собственно говоря, вкладывали в него больше денег, чем когда-либо инвестировали в Поднебесную. К пиковому моменту, наступившему в 2007 году, чистый приток капитала во вьетнамскую экономику стоимостью всего 80 миллиардов долларов составил 17 миллиардов долларов – соотношение в четыре раза большее, чем максимум Китая. Ажиотаж вокруг Вьетнама неуклонно раздувался, и цены на офисные помещения в Ханое поднялись выше уровня Шанхая или Пекина. Многие настаивали тогда на создании специальных вьетнамских инвестиционных фондов, но я был против, потому что считал Вьетнам слишком маленькой страной, чтобы справиться с поднявшейся вокруг него шумихой. В то время общая стоимость местного фондового рынка составляла всего 25 миллиардов долларов – примерно столько стоит одна американская компания приличного размера. К концу 2007 года в экономику Вьетнама вливалось больше денег, чем могла впитать эта страна. В итоге руководство просто утратило контроль над ситуацией, и в 2008 году этот «пузырь» с треском лопнул.

Вьетнам никогда не был и не будет очередным Китаем. Эта иллюзия возникла у инвесторов и СМИ из-за того, что было ошибочно воспринято ими как общие для обеих стран основополагающие социально-политические принципы. Оставаясь до IX века частью Поднебесной империи, народ Вьетнама долго использовал для письменности китайские иероглифы и по сей день практикует смесь буддизма, даосизма и конфуцианства, заимствованную у своего огромного соседа. Именно к этой общей истории апеллировал Дэн Сяопин, сказавший во время войны во Вьетнаме, что Китай и Вьетнам «близки, как губы и зубы».

В начале 1990-х годов, когда Вьетнам принялся экспериментировать с прагматическими реформами, очень похожими на проведенные десятью годами раньше Дэн Сяопином в Китае, многим стало казаться, что сходство между двумя странами действительно имеет глубокие корни. В отсталом коммунистическом государстве даже малая толика рыночной логики может привести к весьма впечатляющим результатам, и всего через несколько лет Вьетнам добился ежегодного экономического роста в 7,5 процента, выйдя на второе место в мире после Китая. Так родилась идея Вьетнама как «очередного Китая»: еще одна дисциплинированная азиатская нация, отказавшись от потерпевшей крах коммунистической идеологии в экономике, решительно пошла на взлет под стабильным руководством авторитарной партии.

Но последующие события показали, что авторитарный капитализм тоже совсем не прост. Начнем с того, что девяностомиллионное население Вьетнама составляет лишь десятую часть огромного Китая, следовательно, страна не могла в той же мере воспользоваться выгодами, обеспечиваемыми масштабами рынка. Вьетнам извлек некоторую пользу из своих ранее неиспользованных трудовых ресурсов и низкого уровня заработной платы, однако дешевизна рабочей силы – не слишком важное преимущество для владельцев фабрик и заводов, если в государстве нет нормальных дорог и портов, чтобы доставлять произведенные ими товары на рынок. И хотя Китай, казалось, доказал всему миру, что благодаря авторитарному правлению в условиях административно-командной системы можно добиться немалого успеха, Вьетнам наглядно продемонстрировал, что этот успех очень сильно зависит от того, кто именно отдает команды и в каких целях.

Правила уличного движения: Хошимин

Между политической системой и экономическим ростом нет четкой взаимосвязи. Шансы, что та или иная конкретная система – демократическая, авторитарная или любая другая, – окажет на экономику страны позитивное влияние, всего лишь 50/50. Дело не в типе политической системы, а в мере ее стабильности, в том, насколько лидеры, ею управляющие, разбираются в базовых принципах экономических реформ. В четвертом же мире по крайней мере об одном из этих принципов – в частности, о верховенстве закона и здравом, разумном лидерстве – постоянно забывают.

Я долгое время руководствовался в своей деятельности упомянутым выше правилом «50/50», но, когда писал эту книгу, решил еще раз проанализировать нации с высокими темпами экономического роста – в частности, формирующиеся рынки, растущие быстрее, чем на 5 процентов в год, – последних трех десятилетий. Взяв за основу классификацию ЦРУ, мы обозначили каждую страну как демократическую или авторитарную (включая монархии и военные диктатуры). В итоге выяснилось, что в 1980-х годах тридцать две страны росли темпами выше 5 процентов, и девятнадцать из них (то есть 59 процентов) были демократиями. В 1990-х годах из тридцати девяти стран с высокими темпами роста демократическими были 59 процентов, а в 2000-х 43 процента из пятидесяти трех. Итог трех десятилетий: 52 процента из ста двадцати четырех быстрорастущих стран были демократиями. Как я и ожидал, довольно много.

Поскольку очень многие люди убеждены, что политический строй играет огромную роль в экономическом успехе страны, к этим успешным политико-экономическим системам стоит присмотреться внимательнее. Например, американские политики всегда свято верили, что демократия и капитализм не только превосходят другие политико-экономические системы, но и обязательно идут рука об руку. Однако большинство экономистов придерживаются другой точки зрения, считая, что хорошо управляемые авторитарные системы больше способны обеспечить быстрый экономический рост, особенно на ранних этапах развития государства. Данная точка зрения базируется на том факте, что многие наиболее яркие примеры успешного экономического роста – Южная Корея, Тайвань, Сингапур, – являются именно авторитарными государствами, по крайней мере на первых стадиях этого процесса.

Но теперь давайте внимательно взглянем на список из пятидесяти трех стран, экономика которых в прошлом десятилетии росла быстрее, чем на 5 процентов в год; некоторые из них мы уже обсуждали в других главах этой книги. В него входят государства, находящиеся на любом этапе перехода от авторитарной к демократической форме правления (или, наоборот, от демократической к авторитарной) – от демократических Индии и Индонезии до автократических России и Китая. Даже некомпетентные автократии вроде Мьянмы и Казахстана росли в течение этих десяти лет с ежегодными темпами в целых 10 процентов, наглядно подтверждая своим примером, как мало требуется для заметного роста с низкой экономической базы. Известный политолог Адам Пшеворский из Чикагского и Нью-Йоркского университетов отмечает, что такой же вывод позволяют сделать и исследования более раннего периода. Например, из восьми стран, доходы которых после Второй мировой войны выросли в четыре раза, две (Тайвань и Сингапур) находились под властью диктаторов на протяжении всего этого периода; одной (Южной Кореей) диктатор управлял бо2льшую часть этого времени; две (Япония и Мальта) все это время были демократиями, а еще три (Таиланд, Португалия и Греция) постоянно колебались между демократией и автократией. В связи с этим Пшеворский приходит к выводу, что столь впечатляющий успех – большая редкость, но абсолютно ничто не указывает на то, что для его достижения нужна та или иная конкретная политическая система.

Вьетнам представляет собой яркий пример стабильной капиталистической административно-командной системы, которой управляют люди, явно не понимающие базовых принципов экономического роста. Лидеры страны оказались недостаточно подготовленными и компетентными для того, чтобы справиться с огромными иностранными капиталами, хлынувшими во Вьетнам в прошлом десятилетии. Подобно Японии, Вьетнам представляет собой общество, жестко ориентированное на консенсус. Данное обстоятельство зачастую серьезно замедляет процесс принятия решений и, следовательно, ведет к увеличению затрат. Когда в Китае решают построить новую дорогу, власти просто отбирают нужную землю у фермеров, порой без сколько-нибудь адекватной компенсации. Но, несмотря на все сильные стороны вьетнамской политической системы, государство не имеет права на принудительное отчуждение частной собственности. Вместо того чтобы просто отнять землю, которая им понадобилась, властям приходится выкупать ее, причем, как правило, по сильно завышенным ценам и нередко через коррумпированных местных чиновников. Самые яркие последние примеры этого явления – запланированное государством строительство магистрали и высокоскоростной железнодорожной ветки между Ханоем с Хошимином, каждая стоимостью в 50 миллиардов долларов. Запредельная сумма для экономики в 100 миллиардов долларов.

Поскольку имеющаяся во Вьетнаме инфраструктура была в свое время крайне плохо продумана, эксплуатационные затраты тут значительно выше, чем в Китае. Например, из Вьетнама очень трудно добраться до международных морских путей сообщения, ведь большинство из пятидесяти четырех портов страны предназначены исключительно для речного транспорта. Воды тут слишком мелкие, причалы слишком короткие, складские помещения для грузов крупных судов в большом дефиците. На севере и юге страны дороги к побережью, как правило, в ужасном состоянии; при этом многие порты построены далеко в верховьях, и от дорог до портов еще час-два ходу. А запланированная властями новая магистраль от столичного Ханоя до побережья так пока и остается в планах.

Устаревание речных портов страны означает, что средний док во Вьетнаме способен принять не больше 169 контейнеров – капля в море по нынешним масштабам. Стандартный международный грузовой морской транспорт сегодня комплектуется крупногабаритной базой – от контейнеровозов-доставщиков, способных перевозить одновременно до тысячи контейнеров, до ультракрупных контейнерных судов, которые перевозят до 15 тысяч контейнеров за раз. Эти гиганты слишком велики даже для прохождения через Панамский и Суэцкий каналы. Во Вьетнаме же даже самые новые порты не могут справиться с этими мегасуднами, и, что еще хуже, половина портов расположена в центральном прибрежном районе, на который приходится всего 20 процентов экономической деятельности государства. Отчасти столь плачевная ситуация объясняется тем, что большинство портов принадлежат государственной компании, следовательно, на все решения, связанные с развитием отрасли, огромное влияние оказывают местные политики.

В Китае же, где чрезвычайное влияние политиков не приводит к регулярным иррациональным экономическим решениям, такое просто невозможно. Все помнят, как еще на ранней стадии реформ Дэн Сяопин решил открыть южные прибрежные районы, чтобы как можно быстрее ввести Китай в мир глобальной торговли, несмотря на то что в краткосрочной перспективе это грозило усилением регионального неравенства в доходах и, как следствие, увеличением политических рисков. Контраст между ситуацией с портами во Вьетнаме и их гипербыстрым развитием в Китае поистине разительный, особенно если учесть, что еще десять лет назад в Китае не было ни одного порта, входившего в мировую топ-десятку по объему грузооборота. Теперь же их целых четыре.

Вьетнам пошел по наиболее типичному пути развития авторитарной экономики: он распределяет инвестиционные доллары, руководствуясь политическими резонами. Постоянное вмешательство политиков стало основной причиной, по которой строительство нового нефтеперегонного завода в экономической зоне Дунг Куат, задуманного еще в 1988 году, началось только семнадцать лет спустя. От участия в этом проекте в отчаянии отказались уже три крупных международных партнера. Начнем с того, что завод расположен в центральной провинции Куангнгай, более чем в тысяче километров от нефтяных месторождений, сосредоточенных на юге страны. При этом пока не построено ни трубопровода, ни новой дороги, соединяющих НПЗ с местом добычи. Больше того, по своим техническим характеристикам предприятие предназначено для выпуска высокооктанового бензина, хотя на вьетнамских месторождениях добывается только низкосортная, тяжелая нефть. Уже в первые годы эксплуатации в проекте обнаружилось огромное число недочетов и ошибок, и сегодня завод стремительно обесценивается, что, без сомнения, означает, что цены на его продукцию будут неуклонно расти.

С 2008 года поток иностранных капиталов во Вьетнам поиссяк, и в настоящее время страна остро нуждается в деньгах, чтобы достроить уже начатые дороги и другие основные объекты отечественной инфраструктуры. А если иностранные инвесторы и вкладывают деньги, то в основном в проекты, которые самому Вьетнаму явно не нужны, например в объекты недвижимости вроде нового казино стоимостью в 4 миллиарда долларов в трех часах езды от Хошимина. Местных жителей туда пускать не собираются, а если говорить об иностранных туристах, то составить достойную конкуренцию доступным и популярным казино Макао и Сингапура это заведение вряд ли когда-нибудь сможет.

Политика направляет деньги не туда, куда нужно, потому что власти Вьетнама по-прежнему руководствуются в своих решениях пагубным инстинктом уравниловки, который мешает им позволить рынку диктовать цены. Это особенно заметно в ситуациях, когда прибыль получают иностранцы. Приведем лишь один пример: государство искусственно занижает тарифы на коммунальные услуги, в результате чего цена на электроэнергию во Вьетнаме самая низкая в регионе. Средний ожидаемый доход по инвестициям во все новые энергетические проекты составляет всего 4 процента – сравните со средним показателем 12 процентов по всей Юго-Восточной Азии, притом что местные процентные ставки во Вьетнаме равны около 24 процентам. Стоит ли удивляться, что желающих инвестировать в такие проекты находится немного?

Вьетнамские лидеры настолько зациклились на том, чтобы догнать Китай по темпам роста, что продолжают вкладывать деньги в экономику, которая с этими вливаниями уже не справляется. Вьетнаму не стать очередным Китаем до тех пор, пока он не построит дороги, порты и эффективные компании, которые смогут освоить такие огромные инвестиции. Это было основной проблемой экономики страны в 2008 году и остается ею по сей день. В настоящее время иностранные кредиторы избегают Вьетнама, но власти страны упрямо поддерживали самые быстрые темпы банковского кредитования в развивающемся мире не только до кризиса 2008 года, но и, что уж совсем невероятно, после него. А без солидных компаний, способных найти этим кредитам правильное применение, данная версия бездумного печатания денег может привести только к одному результату – к сильнейшей инфляции.

Правила уличного движения: Ханой

Если кредитный бум в той или иной стране продолжается долго, а объемы банковского кредитования в течение пяти лет растут больше чем на 20 процентов в год, это, как правило, означает, что стоит ждать проблем. Слишком значительная доля кредитов расходуется на ненужные и недостойные цели, в результате чего накапливаются плохие кредиты. В преддверии кризиса 1997–1998 годов это правило нарушали страны всей Восточной Азии, а Вьетнам делает это на протяжении вот уже более десяти лет.

На момент написания этих строк инфляция во Вьетнаме вышла из-под контроля и достигла почти 20-процентного уровня, и особой уверенности, что центральный банк сможет исправить эту ситуацию, нет, поскольку, как большинство учреждений в стране, он не независим. Государственный банк Вьетнама много раз пытался порвать связи с политическими структурами, но пока безрезультатно. Как бы там ни было, традиции основанного на консенсусе вьетнамского общества по-прежнему мешают стране выполнить основные требования, предъявляемые к современной финансовой системе – например, отказаться от политического вмешательства в такие жизненно важные решения, как, скажем, установление процентных ставок.

Более того, судя по всему, правительство страны движется в противоположном направлении, то есть к спасению государственных компаний. Очень сомнительно, что власти позволят им обанкротиться, ведь они потянут за собой в яму многие государственные банки. Почти 50 процентов кредитов государственные банки выдают крупным государственным компаниям. Центральный банк постоянно старается облегчить условия кредитования для этих клиентов, но пока это привело лишь к тому, что многие вьетнамцы сняли свои деньги с депозитов и перевели их в золото либо в ценные бумаги местного фондового рынка, оказав тем самым на вьетнамский донг такое огромное давление, что по состоянию на конец 2011 года центральный банк страны, чтобы не допустить краха национальной валюты, затрачивал каждые полтора месяца 1 миллиард долларов.

Стоит отметить, что своими поистине впечатляющими достижениями последних лет Китай во многом обязан лидерам, которые значительно лучше образованы и более опытны, чем их вьетнамские коллеги. Китайская элита начала отправлять детей в колледжи и аспирантуры Европы и США еще в 1970-х годах, и многие из сегодняшних лидеров страны имеют отличное западное образование или по меньшей мере знакомы с западной философией через своих сверстников. Вьетнамская же элита вплоть до 1991 года отправляла детей учиться в университеты СССР и Восточной Европы, где они, разумеется, впитывали в себя главным образом лучшие идеи ныне усопшей коммунистической системы. В высших эшелонах власти Вьетнама практически нет инженеров; в основном тут работают люди с юридическим образованием, а в шестерку главных лидеров входит один экономист и один философ. В любом обществе, ориентированном на консенсус, делается большой акцент на навыки и знания людей, но во Вьетнаме в настоящий момент данная отличительная характеристика нации привела лишь к тому, что от управления государством зачастую отлучают самых лучших и ярких.

Сегодня китайский коммунизм намного больше способствует достижению человеком высокого положения в обществе благодаря его способностям, нежели его вьетнамский собрат. По мнению Бена Уилкинсона, заместителя директора Вьетнамской программы Гарвардского университета, это отчасти объясняется тем, что решающие для Китая политические события произошли в намного более далеком прошлом, чем во Вьетнаме. Первые лидеры коммунистического Китая приобрели свою репутацию еще в гражданскую войну 1930-х годов, и их времена давно миновали. Хотя связи с тем поколением и сейчас помогают китайским политикам, теперь это уже не так важно. А вот для Вьетнама решающим событием стала победа над США в 1970-х годах, и многие нынешние вьетнамские лидеры либо сами ветераны этой войны, либо их дети.

Если ваш отец воевал на стороне проигравших, то есть Южного Вьетнама, у вас мало шансов занять высокий пост в правительстве страны. Наивысшая должность, до которой когда-либо дорастал государственный чиновник из Хошимина (раньше Сайгон, столица Южного Вьетнама во время войны) в политбюро правящей коммунистической партии, идет только под шестым номером. Сегодня ее занимает экономист Ле Тхань Хай, и его карьерный успех явно свидетельствует о том, что предубеждение в отношении Юга в стране слабнет, но для его окончательного исчезновения потребуется еще некоторое время.

В сущности, в последние годы Вьетнам инвестировал в образование больше Китая, но львиная доля денег шла на начальную и среднюю школу. Если в Китае сегодня начали появляться университеты мирового уровня, то высшее образование Вьетнама остается на уровне средневековья. Иностранные компании все больше разочаровывает недостаток квалифицированной рабочей силы, и они все чаще обращают свой взор на другие страны, в частности на Таиланд и Индонезию. В 2010 году Intel открыла в Хошимине завод, который обошелся ей в 1 миллиард долларов, но произошло это с задержкой на целый год, прежде всего из-за отвратительного качества работы местных строителей-подрядчиков, приведшего к обрушению части крыши здания. Далее, по проекту на заводе должно было работать 4 тысячи человек, но тесты на знание базового английского языка и наличие технических навыков дали такие слабые результаты, что из первых 1 200 кандидатов на работу взяли всего четырех. Компании пришлось самой организовать обучение новых сотрудников на месте, но штат предприятия и сегодня не укомплектован, и, вполне вероятно, в полную силу завод начнет работать не раньше 2016 года.

Честно говоря, вряд ли в мире найдется хоть одна страна с уровнем дохода на душу населения 1100 долларов, способная предложить рабочую силу, которая будет готова производить компьютерные чипы, хотя прежде не выпускала ничего сложнее обуви и одежды. К несчастью, Вьетнам пытается прыгнуть слишком быстро и слишком высоко, и, к сожалению, многие сторонние «доброжелатели» изо всех сил поощряют его к этому. В настоящий момент экономика этой страны, нацелившейся на темпы роста хотя бы на одну процентную точку выше, чем в Китае, растет на три-четыре процента медленнее, примерно на 5 процентов в год. Приток иностранного капитала в страну резко уменьшился и, скорее всего, не вернется на прежний высокий уровень до тех пор, пока авторитарные лидеры Вьетнама не научатся как следует управлять административно-командной экономической системой страны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.