8.2. Вера, духовные ценности как факторы социально-экономической стабилизации

8.2. Вера, духовные ценности как факторы социально-экономической стабилизации

Рассматривая причины психоэкономического кризиса, важно прийти к выводу о системе детерминант этого процесса. Она выходит за рамки Земли, это сложный геокосмический процесс. Важнейшими компонентами этого процесса является действие так называемых кумулятивных причин, мягкой силы. Мягкие силы приводят к медленному изменению человечества по типу микромаятниковых явлений. Эти изменения настолько незаметны, медленны, что наше сознание их просто не фиксирует. Сознание фиксирует то, что поддается психофизиологическому различению. Что «зашито» в нас на биологическом, генетическом, психофизиологическом уровне. Это чаще так называемые факторные причины. Кумулятивные причины более воспринимаются нашим бессознательным, но и то, не всех людей, а теми, кто к этому предрасположен. Обычные люди при объяснении явлений руководствуются образным видением и пониманием факторных причин. В рамках этих причин мы и пытаемся объяснить окружающий мир. И немало ситуаций, когда эти факторные причины истинно предсказывают развитие явлений, когда через них понимается суть проблемы, порой и исчерпывающе. И видя это, мы приписываем данным причинам большую роль в процессе детерминации явлений, чем это есть на деле. В силу этих причин (но не только) мы приписываем и людям, социальных группам, лидерам, нашему сознанию значительно большее значение в понимании и изменении окружающего мира, истории, чем они реально играют свою роль в этом. Исторический процесс во многом связан с чувствованием, интуитивным восприятием мягкой силы, ее влияния на людей, на мировые процессы. Но точно чувствовать направление и характер действия мягкой силы могут далеко не все, а лица с опытом жизни, с развитой интуицией, с психофизиологическими предпосылками к этому. При этом наблюдается зависимость, что более развитая интуиция у людей, способность чувствовать мягкую силу может сопровождаться меньшей способностью логически анализировать окружающий мир через факторные причины. А люди, которые менее чувствуют влияние мягкой силы, могут, порой весьма убедительно, рассказывать о влиянии факторных причин на наше развитие, успешно их анализировать. И они могут говорить логически безупречным языком, достаточно понятно и убедительно. По мере роста образования людей, росла потребность в лидерах, которые могли говорить языком науки, языком образованных людей. Большая часть лидеров в настоящее время просто не будет признана за таковых, если не овладеет формальной логикой, понятным, логически правильным языком, которым пишутся книги, научные исследования. Замечено, что способность воспринимать более точно мягкие силы более характерна для лиц, которые верят в существование Всемирного Разума.

Чувствование мягкой силы есть и чувствование бессознательных переживаний, установок, противоречий между сознанием и бессознательным, которые вырастают в значительной степени в силу противоречий между влиянием мягкой силы и факторных причин. Эти чувства могут быть верными только при нахождении внутри российского народа и при сопереживании с ним.

Эти чувства наиболее точны при внутренней вере, которая ведет к Истине. Значительная часть философов, мыслителей, знающих русских изнутри, отмечают, что русские — народ богоносец. Это стало достаточно устойчивой характеристикой наших национальных особенностей. Но россияне это не только русские. Количество людей, которые проповедуют ислам растет более быстрыми темпами, чем количество православных. И это не только в силу более высокой рождаемости в странах, регионах, где господствует ислам. Есть и другие причины. Так ислам более приспособлен для бедных. Он как религия по многим параметрам ближе к более обездоленных. И в условиях роста противостояния между бедными и богатыми, между исламом и светским, западным миром не исключены элементы дисгармоничных отношений между исламом и христианством, исламом и православием. Ислам имеет здесь повышенный запрос со стороны обездоленных. Отсюда попытка богоизбранность отнести только к православным — исторически проигрышна. Опора на религию при воссоздании ценностей, которые могут ускорить наше развитие, уменьшить поклонение злату, сделать нашу веру устойчивой, служащей сохранению государственности, должно касаться всех религиозных концессий. Поэтом объективно мы нуждаемся в вере в Мировой Разум, в Бога, в вере, которая бы была близка к науке, к поиску истины. Иначе ее трудно воспринять образованным людям. И она должна быть как бы равноудалена от всех религий. Эта часть веры, которая может стать общей для всех, есть в каждой религии. Не отрицая, а принимая за данность и уважительно относясь к представителям каждой диаспоры, важно все больше и больше смещать это взаимодействие к тому, что общее для всех религий. При этом важно ничего никому в этой области не навязывать. Каждый выбирает сам.

А это общее достаточно притягательно даже для ученых, в том числе и занимающихся системами управления.

Зачем мы обращаемся к вере, да еще в контексте фундаментальных знаний теории управления?

Во-первых, вера — это определенная предрасположенность нашего мышления, сознания к умозаключениям. Это определенная ценностная логика, которая более эффективна, нежели формально-логическая и даже диалектическая. Есть так называемые точки бифуркации — точки неустойчивого равновесия, из которой может быть различное направление развития сложнейших явлений. Так если в такой точке малая сила сместит равновесие воздушных масс в одну сторону — ураган пойдет в направлении пустыни. В другую — ураган пойдет в сторону города. Он в этом случае принесет немалые разрушения. И силы, прилагаемые в точке бифуркации, — минимальны по отношению к приносимым разрушениям. А эффект максимален.

Если в физическом мире точки бифуркации не частые явления, то в психической активности — они закономерны и часты. Любой шахматист знает, что в момент перебора различных вариантов шахматной комбинации вдруг наступает момент, когда принимается то или иное решение. Это решение как будто кто-то подталкивает в том или ином направлении. Такие же драйверы мышления существуют у ученых. И вера в Бога помогает направлять мышление в нужное, божественное русло. Но более — именно в точках бифуркации. Вера в бога не может создать само мышление, привнести знание из книги в верующего человека. Поэтому страстно верующие лица далеко не всегда выдающиеся ученые. Бог не заменяет необходимость самостоятельной добычи знаний. Но практически все выдающиеся ученые (Лауреаты Нобелевских премий, всемирно известные умы) верили в Бога. Другое дело, что это они не афишировали. И часто об этом окружающие узнавали перед их смертью, через чтение их дневников уже после смерти или во время жизни это узнавали немногие, с кем сложились глубокие душевные привязанности. В такую религию, в такие душевные переживания общественникам войти архисложно. Напряжение мысли таких ученых как бы чуть-чуть, но подталкивалось в сторону истины верой. Те же ученые, которые не верили в бога, имели свою собственную веру, которая помогала им в творчестве. Вне веры сложно рассчитывать на успех любому человеческому сознанию, любым системам умозаключения. Даже шахматист делает тот или иной ход в точках бифуркации в зависимости от сформировавшейся веры в преимущество той или иной позиции, когда нет очевидного хода, ведущего алгоритмически к выигрышу. Но чтобы такая вера появилась нужны годы труда, участия в шахматных турнирах.

Во-вторых, вера в Бога выносит цель жизнедеятельности за рамки существующего мира, земных моделей, схем. Это цель, которая находится за рамками материального. А это великая сила преобразования, устойчивого существования любой сверх сложных систем. Цель деятельности влияет на структуру, способы существования сверх сложных систем (к ним относится и человеческое общество). Это элементарные понятия современной системологии. Но если это так, то религиозное сознание должно порождать устойчивые социальные структуры. Это в том случае, если оно верно, ведет к истине и взято на вооружение элитой, лицами, которые управляют этой общностью, в том числе и государством. Нет ни одного успешного государственного образования, тем более империи, без поддержки со стороны религии. Чингиз Хан, завоевавший пол мира, это тонко понимал. И всегда брал к себе в подмогу религию народов, которые он покорял.

Но самый наглядный пример — Византийская империя. Христианская религия здесь стала государственной. И империя просуществовала 800 лет — больше любой другой империи мира. Но это в том случае, если религия верна. Если религия начинает отходить от истины, она уже помогает меньше.

Единая вера — мощнейшее средство организационного сплочения людей, единства их действий, выживания в непростых условиях современного мира.

История убедительно свидетельствует, что вера — это источник долговечности, прочности, эффективности социальных структур.

И здесь хотелось бы присоединиться к уже высказанным мыслям.

Все религии сходятся в одном — они сходятся в одной вершине — демиурге. Демиург создал все, он создал нас, мироустройство. Познавая мир, в том числе и научными методами, мы познаем его и тем самым приближаемся к Богу. Отсюда основой основ религии должны являться знания о мироустройстве.

Краеугольный камень истинной религии — знание верное, а не толкование людьми событий минувших.

Если взять любую религию — в каждой есть различные толкования мира и прошедшей истории. Но ведь истина одна. Пока не будет очевидных доказательств, что одно из толкований истинно, мы имеем все основания искать истину сами. И наука — одно из направлений движения к истине. И если мы хотим познать как устроен созданный мир, то мы хотим познать Истину. А это и есть Бог.

Это достаточно понятное начало, которое есть в каждой религии и через которое развивается светская наука, светское образование.

И общей точкой для религиозных убеждений, переживаний и светской науки является вера, интуиция, понимание того когда у нас верная интуиция срабатывает и приводит к истине. Здесь есть путь единый для религий и научных изысканий. На этом пути важны духовные, душевные искания, которые дают возможность правильно почувствовать истину. Это нечто близкое к самовнушению, аутотренингу, молитве, к обращению к всевышнему с просьбами и т. д. И что важно. Можно найти рассказы, откровения множество людей, которые пережили такую духовную подмогу во время своих душевных, научных исканий. А сколько людей считает, что пишет то, на что их наводит провидение! Это признают если не все, то большинство великих ученых. Или просто молчат об этом, считая что их не смогут правильно понять. Но то, что признает большинство, уже достаточно для строительства социально-духовной культуры, которая бы могла объединить и все концессии. Хотя, возможно, представители не всех концессий захотят таких общих размышлений. Ничего страшного. Есть отдельные люди. Это движение к Мировому Разуму может каждый делать сам, без помощи работников культа. Но сам факт признания Бога объединяет людей. Так почему это не может быть взято теми, кто считает себя народом — богоносцем за ядро своей, пусть глубоко личной, не раскрываемой никому, но все же ВЕРЕ.

Без правильной веры нам просто нельзя. Это вера в страну, в семью, в своих предков, в будущее и др. Без веры в истину все развалится со временем основательно.

«Знание в основание светлого храма новой веры — и пусть сей храм не даст вам разрушиться, как разрушились души тех, кто отринул Истину, а заблуждению поклонился».

Понимание окружающего мира, его устройства, сути человеческих отношений дает человеку радость, уменьшает психические нагрузки, которые возникают и из непонимания. Есть информационная теория эмоций К. Симонова, которая связывает степень психического напряжения личности со степенью понимания ею возникающих ситуаций и путей выхода из них. Истина снимает излишнее психическое напряжение. Истина — синоним демиурга. Истина — дает психическое, душевное спокойствие. Истина — это и цель развития науки, человечества.

И что важно… Лица, которые искренне, от всего сердца ищут истину получают поддержку в виде самых различных подсказок. Впрочем об этом лучше всего говорят эти люди.

Приведем выдержки из книг А. Пуанкаре «Ценность науки» и «Математическое творчество». «Чистая логика всегда привела бы нас только к тавтологии; она не могла бы создать ничего нового; сама по себе она не может дать начало никакой науке. Для того, чтобы создать арифметику, как для того, чтобы создать геометрию… нужно нечто другое, чем чистая логика. Для обозначения этого другого у нас нет иного слова, кроме слова интуиция» [5, стр. 17].

«Таким образом, логика и интуиция имеют каждая свою необходимую роль. Обе они неизбежны. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения» [5, стр. 21–22].

«Математическое доказательство не есть простое сцепление силлогизмов: это силлогизмы, расположенные в известном порядке; и порядок, в котором расположены эти элементы, имеет гораздо больше значения, чем сами элементы. Если у меня есть чувство, интуиция, так сказать, этого порядка, вследствие чего я сразу могу обнять всю совокупность рассуждений, мне уже нечего бояться забыть какой-то элемент; каждый из них сам собою займет свое место, для него предназначенное, без всякого усилия со стороны моей памяти» [6, стр. 7]. «Творить — это значит различать, это значит выбирать» [6, стр. 9].

«Бесплодные комбинации даже не приходят на ум изобретателю. В пределах его сознания появляются комбинации только действительно полезные и наряду с этим несколько других, которые он отбросит впоследствии, но которые носят до некоторой степени характер полезных комбинаций» [6, стр. 10].

«Не теорема интересна для психолога, а обстоятельства, при которых она добыта» [6, стр. 11].

«В продолжение двух недель я старался доказать, что не существует никаких других функций, аналогичных тем, которые я назвал впоследствии фуксовыми функциями; я был тогда очень невежественен; каждый день я садился к рабочему столу и проводил за ним час или два; я перебирал огромное количество комбинаций и не приходил ни к какому результату. Однажды вечером я выпил черного кофе, вопреки обыкновению, и не мог заснуть; идеи толпой возникали в мозгу; я ощущал как бы из столкновение до тех пор, пока две из них не сцепились… между собой, чтобы образовать стойкую комбинацию.

Утром я установил существование одного класса фуксовых функций, происходящих из гипергеометрического ряда; мне оставалось только редактировать выводы, что отняло у меня несколько часов». [6, стр. 12–13].

Исследование шло дальше. Возникали новые научные идеи.

«После этого я оставил Канны, где жил тогда, чтобы принять участие в экскурсии. Дорожные перипетии заставили меня забыть о математических работах. По приезде в Кутанс мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в тот момент, когда я поставил ногу на подножку, у меня возникла идея, к которой, казалось, я не был подготовлен ни одной из предшествующих мыслей, именно: что преобразования, которыми я пользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями не-евклидовой геометрии»

«Я не сделал проверки, у меня не хватило бы на это времени, так как в омнибусе я возобновил начатый разговор; но у меня уже тогда явилась полная уверенность в правильности идеи. По возвращению в Канн я со свежей головой проверил вывод только для очистки совести».

«Затем я уехал в Мон-Валериан, где должен был отбывать воинскую повинность. У меня было тогда много различных забот. Как-то раз, когда я проходил через бульвар, предо мною вдруг предстало разрешение затруднения, которое раньше оставило меня. Я не старался немедленно разобраться в этом и только после службы снова взялся за этот вопрос. У меня были все элементы, мне оставалось только собрать и привести их в порядок. Таким образом, я окончательно редактировал свой мемуар без всякого труда».

«То, что поражает тут прежде всего — это проблески внезапного озарения, которые являются признаками предшествующей долгой бессознательной работы. Участие этой бессознательной работы в математическом творчестве кажется мне неоспоримым, а в других случаях, где это участие менее очевидно, все-таки можно было бы найти следы его. …Но с большей уверенностью можно предположить, что этот отдых был наполнен бессознательной работой» [6, стр. 12–14].

«…озарение сознания, вместо того, чтобы возникнуть во время прогулки или какого — либо путешествия, возникает иногда во время периода сознательной работы, но независимо от этой последней, играющей, самое большее, роль возбудителя; она как бы побуждает облечься в сознательную форму те скрытые от нашего сознания результаты, которые мы уже приобрели во время отдыха» [6, стр. 14–15].

«В подсознательном… царит то, что я назвал бы свободой, если можно так назвать простое отсутствие дисциплины и беспорядок, порождаемый случаем. Этот именно беспорядок и обусловливает собою неожиданные соединения» [6, стр. 23].

Есть самонаблюдения, которые говорят о то, что результат предшествует его пониманию. Вот мнение К. Гаусса: «Мои результаты я имею уже давно, я только не знаю, как к ним приду». Если это так, то результат просто считывается с определенного информационного поля.

Л. Де Бройль отметил важность интуиции в научном творчестве, рассматривая ее и как иррациональное явление. «Воображение, позволяющее нам представить себе сразу часть физического мира в виде наглядной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожиданно раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесным силлогизмом, глубины реальности, являются возможными, органически присущими человеческому уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки. …Конечно, постулат о рациональности вселенной, если его принять без ограничений, привел бы к утверждению о том, что следствием применения строгой системы рассуждений к наблюдаемым фактам должно быть точное и полное описание физического мира. Но это верно лишь в идеальном случае; систему рассуждений, о которых только что шла речь; нельзя фактически построить, потому что физический мир характеризуется крайней сложностью, бросающей вызов нашему пониманию… Очень часто нам приходится переходить от одного рассуждения к другому посредством акта воображения или интуиции, который сам по себе не является полностью рациональным актом.

…Таким образом (поразительное противоречие!), человеческая наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называют воображением, интуицией, остроумием. Лучше сказать, ученый проводит рациональный анализ и перебирает звено за звеном цепь своих дедукций; эта цепь его сковывает до определенного момента; затем он от нее мгновенно освобождается, и свобода его воображения, вновь обретенная, позволяет ему увидеть новые горизонты. …Но всякий порыв воображения и интуиции, именно потому, что он является единственным истинным творцом, чреват опасностями; освобожденный от оков строгой дедукции, он никогда не знает точно, куда ведет, он может нас ввести в заблуждение или даже завести в тупик. И поэтому научное исследование, хотя оно почти всегда направляется разумом, тем не менее, представляет собой увлекательное приключение» [2, стр. 293–294, 295].

А вот самонаблюдение одного из ученых. Оно позволяет связать идею психической активности в инсайте с работой иммунной системы. «Когда я осознал, что мой ум активно работает над чем-нибудь, у меня возникло смутное чувство, которое очень трудно описать, оно было подобно неясному впечатлению об умственной активности. Но когда ассоциация выплыла на поверхность, оно развилось в чувство радости» [3, стр. 260].

Это мнение интересно тем, что инсайт сопровождается повышением настроения, то есть срабатыванием гормонального механизма психической саморегуляции. В таком радостном состоянии находятся монахи, когда они чувствуют помощь с выше, в таком радостном состоянии находятся ученые, завершив свой труд или чувствуя такую подмогу из вне во процессе его создания…

Обратимся к исследованиям академика Бехтеревой Н. П. Она говорит об открытии механизма в мозгу человека, который при определенных условиях (истинная вера — важнейшее) может помочь считывать помощь Божью при поиске истины. Этот механизм срабатывает раньше собственно логических рассуждений. «До нас было известно, что в мозгу есть разного рода детекторы, структуры (зоны, нейронные популяции), избирательно реагирующие на какое-то явление, процесс и т. п. Мы увидели избирательную или преимущественную реакцию сначала некоторых подкорковых зон, а затем и коры на ошибку в достаточно тривиальном действии. И назвали эти зоны детекторами ошибок…

Сам феномен оказался очень привлекательным, в частности, для объяснения многих событий и действий человека в повседневной жизни. Оказалось далее, что после реакции детекторов может развиться активация мозга, что, вероятнее всего, в данном случае может рассматриваться как предпосылка для последующей оптимизации осуществляемых действий…».

И ее дальнейшие рассуждения о том, что есть «кирпичиковая» наука, в которой каждый последующий вывод вытекает из предыдущего, а есть научные решения из «ниоткуда».

Она психофизиологический механизм считает аналогичным гипнотическим механизмам. «Разумного объяснения гипноза нет, но факт есть и используется. Если принять аналогию — то важно только то, что проникновение в чьи-то помыслы и освоение их возможно. Может быть, отсюда и идеи черпания идей из „высшего разума“, идеи о мозге как детекторе?..

Решения „ниоткуда“ кроме „склада ума“ требуют определенного настроя, определенного психического состояния. Это как бы состояние „приема“! Интересно, что этот настрой, это психическое состояние не является чем-то экзотическим, не слишком отличается от нормы. Близкое состояние (а кто знает, может быть именно оно) описано у Стейнбека в его знаменитой и трагической „Жемчужине“. Для того, чтобы найти жемчужину, нужно хотеть найти ее; но не слишком сильно хотеть — можно спугнуть удачу.

А что произойдет, если хотеть чего-либо — в том числе и проникновения в явления природы — очень страстно? Вплоть до изменения психического состояния, изменения состояния сознания? Чаще всего эмоции заслонят разум, мозг не окажется оптимальным детектором истины, в том числе и логически оправданной. А изредка… Изредка человек может оказаться как бы в другом измерении…: он видит, слышит, обоняет то, что окружающим обычно не дано. Если хватает сдерживающих сил — молчит о своих находках, боясь оценки психиатров. Но именно в конце этого столетия все чаще появляются надежные свидетельства реальности таинственного „Зазеркалья“… А в обобщениях (см.: иеромонах Серафим (Роуз)) оказывается даже, что все было известно очень, очень давно…». [6, стр. 268–272].

Такое озарение испытывают почти все, кто достигает в творчестве великих высот. И редко кто из них сомневается, что это помощь с выше. Подобный способ поиска истины просто невозможен без веры. Поиск истины, ведомый верой, — одно из прекраснейших состояний человечества.

Когда человек верит, то в точках бифуркации его сознание направляется в сторону служения веры. И если вера истина, то открывается истина. Эти зависимости открыты учеными — изобретателями, лучшими творцами человечества. Вера им помогала. Можно спорить, что каждый верил во что-то свое. Но истина одна. В той степени в какой вера истина, она и помогает. А помогает она всем, независимо от принадлежности к той или иной концессии. И в разных верах есть истина. И каждый истинно верующий будет искать истину, тем самым идя навстречу друг другу, идя на встречу к Богу. И пусть у каждого этот путь будет свой, индивидуален, пусть это будет путь самостоятельных терзаний. Но только так можно создать общество, которое будет думать о сути более, чем о форме, об истине более, чем о деньгах… Такой народ будет легко выходить из психоэкономических кризисов.

Исходя из работ ведущих физиологов, человек однотипно реагирует на содержание, на смысл слов, даже если они звучат различно. Мы на бессознательном уровне резонируем со смыслами. И этот резонанс помогает в поиске истины. Бехтерева Н. П. выявила блок в мозгу человека, который ранее нашего разума отвечает на запрос — ошибка это или нет — это детектор ошибок. Наличие этого блока, наличие методик прислушивания к нему, введения его в нашу повседневную жизнь — притягательная сила для любого человека, который хочет развить у себя интуицию. А это желание любого разумного человека.

Эти явления более характерны для искренних людей, пользующихся в полной мере свободной воли в своем мышлении и поведении. Это чаще люди, которые говорят не о своих заслугах, а молча, упорно делают свое дело. Чаще эти люди являются «солью земли». Они чаще откликаются на доброю. Их творчество чаще мучительное, изматывающее, захватывающее человека всецело. Достижение гармонии в творчестве всегда мучительно и изматывающе. В таком творчестве человек творит не только мир, но и свою душу. Душа развивается через испытания. Муки творчества, стремление к истине и есть одно из таких испытаний. Обращаясь за помощью к более высокой инстанции человек усиливает себя, по крайней мере правильным течением ситуации в точках бифуркации. А в творчестве эти точки возникают непрерывно. Отсюда вера — важнейший компонент творчества. Такое творчество — это жизнь возвышенная, духовная, это жизнь за рамками плотского существования. Такое творчество рождает и любовь, в том числе к тем ради кого оно происходит. Истинно творческий человек не может творить только для себя. Творчество таких людей ситуативно, ограничено. Такое творчество оказывается эффективной прививкой против словесных обещаний быстрого рая на Земле, быстрого и бесконечного счастья.

Такие люди могут поставить для себя и себе подобных особые цели — достижение гармонии в жизни, стремление к красоте, стремление к Истине. Если это стремление принято душой — это и есть Вера, которая способна преобразовать общество. И цели, которые ставят перед собой и перед обществом такие люди не будут ограничены плотскими желаниями, они будут рождать великие цели, великие сообщества людей. И они найдут куда потратить имеющиеся средства. Для дела, для других людей, для поиска истины. Если деньги будут в распоряжении таких лиц — кризисов не будет. И развитие средств производства, вложения в инвестиции с их стороны будут опережать рост потребительского спроса. И работников будет не хватать (ведь сколько много дел на Земле!). И все будут получать нормальную заработную плату. А сами они будут трудиться больше всех. Так как труд для них это радость, счастье.

Лица, которые лишены веры, нередко зовут и идут к иллюзорному счастью. В состоянии Веры в Истину лень, жажда наживы преодолеваются людьми. Но состояние творческого поиска, стремления к истине не есть полное блаженство. Жажда нового постоянно толкает человека вперед, лишая его блаженного покоя. Но это и есть настоящая жизнь, настоящая вера. Вот о какой Вере идет речь, вот какая новая религия возможна и необходима для сегодняшнего дня. И многие исследователи подошли к этому. В своих научных, нравственных исканиях они уже находятся на этой ступени развития. Но совместные переживания усиливаются многократно. Подобное притягивает подобное. Совместно переживаемые высшие состояния, состояния творчества, любви дают подмогу тем, кто еще не достиг такого состояния, это подмога тем, кто в пути.

Вера, стремление к прекрасному рождается и из понимания возвышенной музыки, из любования природой, растениями, животными… Ум, душа требуют непрерывной пищи. Понимание совершенства созданного на Земле так же возвышает человека, дает пищу уму и душе. Это школа для нашего совершенствования.

Формулы еще не есть истина, хотя они могут быть крохотным приближением к ней. Одними математическими формулами, научными выводами истину не обнять всецело. Она глубже, богаче и включает в себя такие духовные переживания.

И когда пусть вначале небольшая часть людей станет таковыми — будет притяжение и для других. Подойдут другие — будет когорта для влияния на страну, мир в нужном направлении. И разговоры пойдут о другом, и газеты будут писать о другом, и мир станет постепенно другим… Но это напряжение, сильное напряжение, особенно для первых.

Но такое напряжение это и взаимная помощь. «Когда человек по-доброму начинает относиться к другому человеку, он его созидает, ибо и в том рождается импульс высокочастотный в ответ. Говоря проще, оба человека устремлены друг к другу желанием дать, а не забрать энергию. И эта энергия, воспринимаемая взаимно, созидает и того и другого». И данное состояние людей уже сфотографировано нашими учеными. Это видно и визуально через высокочастотные поля Кирлиана. И слова людей в такие мгновения имеют много общего с молитвой, с ее действием на человека, если она произнесена от души, истинно.

Высказанные мысли не принадлежат автору, но он счел необходимым их изложить в данной работе, так как именно вера такого типа способна объединить людей и дать новый импульс для развития.

И сказанное не отрицает необходимости борьбы за существование, за право иметь время и возможность заниматься творчеством. А в наше время это не так просто. Необходимо прочно стоять на той реальной почве, на которой находится каждый россиянин. Как ни странно, но наличие несправедливости, неправильности дает возможность формироваться настоящей вере, более точно и более быстро идти к истине. И идти без уныния. В этом отношении наличие предметников и общественников закаляет тех, кто стремится к истине. Но это и ускорение развития общества в целом, так как без общественников вообще развитие не будет столь быстрым. Все дело в мере. Но если раньше эту меру регулировали за нас, то в настоящее время этим процессом могут управлять люди. Нам как бы передают все необходимое для этого, более того нас принуждают это сделать — иначе будут страдания продолжаться.

«Низкочастотные» предметники и общественники менее склонны жить ценностями, верой. Они не воспримут ее близко к сердцу. «Высокочастотные» с большей вероятностью воспримут убеждения, технологии, которые могут помочь в повседневной жизни искать истину. Но это и хорошо. Это один из путей объединения лиц, которые склонны жить верой. На таких лиц можно положиться. И если они будут чувствовать, что их переживания созвучны переживаниям тех, кто находится с ними рядом — эффект объединения, эффект формирования однородной по своим жизненным ценностям группы людей будет выше. Но если этот процесс начнут регулировать (кто бы это не был), его со временем возьмут под свой контроль общественники. Поэтому никаких служителей культа, никаких ответственных, никаких старших. Этот процесс должен быть максимально индивидуализирован, в некоторой степени стихийным. Просто люди должны понимать, что есть Всемирный Разум, что он ждет к себе любви, особых чувств, что он готов помогать тем, кто сопереживает, кто готов отдавать больше, чем получать, кто живет духовно. И такие люди начнут объединяться между собой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.