Глава 4 НЕФТЬ СТАНОВИТСЯ ОРУЖИЕМ, БЛИЖНИЙ ВОСТОК — ПОЛЕМ БИТВЫ

Глава 4

НЕФТЬ СТАНОВИТСЯ ОРУЖИЕМ,

БЛИЖНИЙ ВОСТОК — ПОЛЕМ БИТВЫ

Обанкротившаяся Британия вступает в войну

Одним из наиболее важных секретов Первой мировой войны являлось то, что накануне августа 1914 года, на момент объявления Британией войны германскому Рейху, ее Казначейство и финансы были, в сущности, банкротами. Изучение действительных финансовых взаимоотношений основных участников войны вскрыло невероятную подоплеку тайных займов, связанных с детальными планами послевоенного передела сырьевых ресурсов и материальных ценностей всего мира, особенно территорий в Османской империи, где, предположительно, были сосредоточены значительные запасы нефти.

Согласно преобладающей точке зрения, первым выстрелом Великой войны стало убийство боснийским сербом 28 июня 1914 года наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в боснийской столице Сараево. Через месяц лихорадочных переговоров, 28 июля, Австро-Венгрия объявила войну крошечному государству Сербия, возложив на него ответственность за убийство. Германия заверила Австрию в своей поддержке на тот случай, если Россия поддержит Сербию. На следующий день, 29 июля, Россия объявила мобилизацию, и война стала неизбежной.

В тот же день германский Кайзер послал телеграмму царю Николаю II, умоляя его отменить мобилизацию, что побудило царя немедленно отменить свой приказ. 30 июля высшие российские военные чины убедили колеблющегося царя возобновить мобилизацию. 31 июля немецкий посол в Санкт-Петербурге вручил царю ноту об объявлении Германией войны России, по воспоминаниям очевидцев, зарыдав и выбежав из комнаты. При этом, по недосмотру готовившего документ персонала, он вручил министру иностранных дел Сазонову сразу оба варианта ноты об объявлении войны — как на случай отмены мобилизации, так и на случай ее продолжения.

Германский генеральный штаб, готовясь к возможной войне одновременно на Восточном и Западном фронте, приводил в жизнь так называемый «план Шлиффена». Так как Франция и Россия имели взаимные оборонные обязательства, в Германии решили, что Франция должна быть разбита быстро, правильно посчитав, что Россия проведет мобилизацию медленнее. Третьего августа 1914 года Германия объявила войну Франции, и ее войска вошли в Бельгию (по пути на Францию).

Затем 4 августа, спустя всего восемь дней после объявления Австро-Венгрией войны крошечной Сербии, Британия объявила войну Германии. Поводом было названо предыдущее британское заявление о защите нейтралитета Бельгии. Действительные причины были бесконечно далеки от духа бескорыстного добрососедства.

Решение Британии вступить в войну против Германии на европейском континенте было, мягко говоря, незаурядным, в связи с тем, что господствующая тогда валютная система в мировой торговле и финансах (Британское казначейство и британский фунт стерлингов) была фактически банкротом. Недавно рассекреченный внутренний меморандум, написанный чиновником Британского казначейства бывшему в тот момент его главой Ллойду Джорджу, поднимает дополнительные вопросы. В январе 1914 года, за добрые полгода до казус белли в Сараево, высшему чиновнику Британского казначейства сэру Джорджу Пэйшу было поручено канцлером казначейства провести полное исследование состояния важнейших британских золотовалютных резервов.

В 1914 году золотой стандарт британского фунта был опорой всей мировой валютной системы. Фунт стерлингов в действительности был настолько распространен в международной торговле и финансах в течение более 75 лет, что сам по себе считался столь же ценным, как золото. В 1914 году британский фунт играл роль, сравнимую с ролью доллара США до 15 августа 1971 года.

Конфиденциальный меморандум сэра Джорджа показывает направление мысли представителей высших кругов лондонского Сити того времени: «Еще одним ветром, надувавшим паруса банковской реформы, была растущая коммерческая и банковская мощь Германии, и рост опасений, как бы золотовалютные резервы Лондона не подверглись атаке незадолго до или в начале большого конфликта между двумя странами». Этот конфиденциальный отчет был написан более чем за шесть месяцев до убийства наследника австрийского престола в Сараево.

Далее Пэйш высказывает свою озабоченность возросшим уровнем развития крупных германских торговых банков, последовавшим за балканским кризисом 1911–1912 годов, который заставил их значительно увеличить свои золотовалютные резервы. Сэр Джордж предупредил своего шефа Ллойда Джорджа, что в сложившихся условиях любые дальнейшие действия лондонских банков «могут серьезно воспрепятствовать нации в мобилизации капитала для ведения большой войны».[16]

22 мая 1914 года другой высший чиновник Британского казначейства Бэзил Блэкетт составил проект еще одного конфиденциального меморандума канцлеру Ллойду Джорджу. Эта докладная записка рассматривала «влияние войны на наши золотовалютные резервы». Блэкетт писал: «Конечно, невозможно точно предсказать, каков будет результат всеобщей европейской войны, в которой будут участвовать большинство континентальных держав наряду с Британией, оставив только Нью-Йорк (предполагая нейтралитет Соединенных Штатов) среди крупнейших финансовых рынков мира, с которых на театры военных действий может привлекаться золото».[17]

В свете решения Британии вступить в войну 4 августа не менее удивительным было письмо сэра Джорджа Пэйша Ллойду Джорджу, датированное двумя часами утра субботы, 1 августа 1914 года:

«Многоуважаемый канцлер,

Кредитная система, на основе которой организована коммерческая деятельность страны, полностью разрушена; представляется делом наивысшей важности безотлагательно предпринять меры для устранения этого вреда. В противном случае мы не можем надеяться финансировать большую войну; как только это произойдет, наши крупнейшие финансовые учреждения будут вынуждены заявить о банкротстве».

Центральным Банком Англии был немедленно приостановлен оборот золота и серебра в слитках, одновременно с приостановкой действия Закона о банковской лицензии 1844 года, требовавшего обязательного и безусловного золотого обеспечения. В результате этого решения в распоряжении центрального Банка Англии оказались крупные суммы в золоте, чтобы британское правительство смогло финансировать закупки продовольствия и военной техники для только что объявленной Германии войны. Британским гражданам вместо золота были предоставлены банкноты центрального Банка Англии как законное средство платежа на период военного времени. К 4 августу британский финансовый истеблишмент был готов к войне.

Но секретное оружие в виде особых взаимоотношений Казначейства Его Величества с нью-йоркским банковским синдикатом Моргана проявилось позже, как мы вскоре увидим.

Нефть в Мировой войне

Между 1914 годом, когда начались сражения, и 1918 годом, когда они закончилась, нефть определенно стала признанным ключом к успеху в кардинальном преображении военной стратегии. В эпоху воздушной войны, маневренной танковой войны и быстроходной морской войны все зависело от массовых и надежных поставок нового топлива.

Англия усилиями министра иностранных дел сэра Эдварда Грея была ввергнута в войну, ставшую самой кровавой и наиболее разрушительной в современной истории.

В соответствии с официальной статистикой, прямые или косвенные потери за время войны исчислялись от 16 до 20 млн. человек, причем большинство погибших (более 10 млн.) были гражданскими лицами. Сама Британская империя потеряла более чем 500 тыс. убитыми на полях сражений, общие же потери составили почти 2,5 млн. в длившейся четыре года «войне, которая положит конец всем войнам».

Тем не менее, крайне редко обсуждается тот факт, что задолго до 1914 года стратегические геополитические цели Англии включали в себя не только сокрушение своего величайшего промышленного конкурента Германии, но и обеспечение с помощью завоевательной войны безусловного британского контроля над ценным ресурсом, нефтью, к 1919 году доказавшим свое значение в качестве стратегического сырья для будущего экономического развития. Это было частью того, что некоторые стратеги британского истеблишмента затем назвали «Большой Игрой» — создание новой глобальной Британской империи, чья гегемония была бы неоспоримой до конца века; возглавляемый Британией Новый Мировой Порядок.

Изучение основных театров военных действий 1914–1918 годов раскрывает степень того, насколько обеспечение безопасности нефтяных поставок уже стояло в центре военного планирования. В ходе войны нефть открыла дверь новой ужасающей мобильности в современных способах ведения боевых действий. Германская военная кампания в Румынии под руководством фельдмаршала фон Макензена имела приоритетную задачу реорганизовать в единое целое Стяуа Романа, бывшее ранее английскими, датскими, французскими и румынскими предприятиями по переработке, производству и транспортировке нефтепродуктов. Румыния в ходе войны являлась единственным надежным источником снабжения Германии нефтепродуктами для всех ее военно-воздушных сил, танковых войск и подводных лодок. Британская кампания в Дарданеллах, закончившаяся катастрофическим поражением в Галлиполи, была предпринята для того, чтобы обеспечить англо-французский тыл нефтедобычей русского Баку, так как османский султан ввел эмбарго на доставку русской нефти через Дарданеллы.

К 1918 году богатые русские нефтяные залежи Баку на Каспийском море стали объектом интенсивных военно-политических акций как со стороны Германии, так и Британии, которая превентивно оккупировала их в течение решающих нескольких недель, лишив германский генеральный штаб жизненно необходимых поставок нефти в августе 1918 года. Лишение возможности занять Баку было последним решающим ударом по Германии, запросившей мира за несколько недель до этого, спустя всего несколько месяцев после того, что казалось победой Германии над силами союзников. Нефть доказала, что она находится в центре геополитики.

К концу Первой мировой войны не осталось ни одной державы, не осведомленной о стратегической важности нового топлива — нефти — для грядущей военной и экономической безопасности. К концу войны, по меньшей мере, 40 % британского военно-морского флота работало на жидком топливе. На момент начала войны, в 1914 году, французская армия имела лишь 110 грузовиков, 60 тягачей и 132 аэроплана. Четыре года спустя, в 1918 году, Франция увеличила свой парк до 70 тыс. грузовиков и 12 тыс. аэропланов, в то время как Британия, и в последние месяцы войны Америка, имели на военной службе 105 тыс. грузовиков и свыше 4 тыс. аэропланов. Во время заключительных англо-французско-американских наступательных операций на Западном фронте в этой войне потреблялось поразительное количество нефти: 12 тыс. баррелей в день.

К декабрю 1917 года французские запасы нефти были столь малы, что генерал (на тот момент) Фош требовал от премьера Клемансо срочно обратиться к президенту Вудро Вильсону. «Срыв поставок нефти приведет к немедленному параличу наших армий и может принудить нас к миру на неблагоприятных для союзников условиях, — написал Клемансо Вильсону, — безопасность союзников состоит в равновесии. Если союзники не желают проиграть войну, тогда в момент мощного германского наступления они не должны позволить Франции испытывать недостаток нефти, которая необходима в грядущих боях как воздух».

Группа Рокфеллера «Стандарт Ойл» ответила на призыв Клемансо, дав силам маршала Фоша жизненно необходимую нефть. Испытывая недостаток в румынских нефтяных поставках, лишенные доступа к нефти Баку, хоть и подписавшие русско-германский Брестский мир германские войска оказались неспособны к последнему наступлению в 1918 году, так как не хватало цистерн с моторным топливом, требовавшихся для создания достаточных резервов.

Британский министр иностранных дел лорд Керзон вполне справедливо отметил: «Союзников принес к победе поток нефти… С момента начала войны нефть и нефтепродукты стали относиться к категории основных средств, с помощью которых они (силы союзников) должны были ее вести, и с помощью которых они могли победить. Как могли бы они обеспечивать маневры флота, перебрасывать войска или производить отдельные взрывчатые вещества без нефти?». Это событие произошло 21 ноября 1918 года на торжественном обеде, посвященном победе, десять дней спустя после прекращения огня, завершившего войну. Французский сенатор Анри Беранже, руководитель французского органа военного времени «Генерального Комитета по нефти», добавил, что нефть была «кровью победы. Германия слишком похвалялась своим превосходством в железе и угле, но не придала должного значения нашему превосходству в нефти».[18]

Учитывая это проявившееся значение в войне нефти, мы должны здесь проследить ход послевоенной версальской реорганизации, уделяя особое внимание британским целям.

Создание Британией Лиги наций на Версальской мирной конференции 1919 года стало средством придания международной легитимности неприкрытому империалистическому территориальному захвату. Для финансового истеблишмента лондонского Сити потеря сотен тысяч британских жизней ради доминирования в будущем мировом экономическом развитии посредством контроля над сырьем, особенно над новым ресурсом — нефтью, было, по-видимому, сравнительно малой ценой.

Тайная восточная война

Ничто не могло продемонстрировать лучше тайные планы Британии и ее союзников в войне 1914–1918 годов против центральных держав, объединившихся вокруг Германии, Австро-Венгрии и оттоманской Турции, чем тайное соглашение, заключенное в грохоте битв в 1916 году. Его подписали Британия, Франция, позднее Италия и царская Россия. Названное в честь двух официальных лиц, англичанина и француза, готовивших проект, соглашение Сайкса-Пико в деталях раскрывает предательство Англии и ее умысел захватить командные высоты в неразработанных нефтеносных залежах Арабского (Персидского) залива после войны.

Пока частично оккупированная Германией Франция завязла в кровавой и бесплодной резне вдоль французской «линии Мажино», Британия перебросила поразительно большое число своих солдат, несколько частей общей численностью более чем 1,4 млн. человек, на восточный театр военных действий.

Английские публичные разъяснения этого экстраординарного перемещения драгоценных дефицитных людских и материальных ресурсов в восточные пределы Средиземноморья и Персидский залив заключались в том, что это должно было повысить боеспособность России против центральных держав, а также обеспечить доставку русского зерна в западную Европу, где в нем была острая необходимость.

Однако это не вполне соответствовало действительности. После 1918 года Англия продолжала держать почти миллион солдат, расквартированных по всему Ближнему Востоку. В 1919 году Персидский залив превратился в «Английское озеро». Разъяренные французы слабо протестовали, заявляя, что Британия пользуется преимуществами патовой ситуации для одержания побед над слабой Турцией, пока миллионы французских солдат истекают кровью на Западном фронте. Франция потеряла почти 1,5 млн. солдат убитыми и около 2,6 млн. тяжело ранеными.

В ноябре 1917 года вслед за захватом власти большевиками в России коммунисты Ленина обнаружили среди документов царского Министерства иностранных дел секретный документ, который они немедленно предали огласке. Это был план великих держав по полному разделу после войны всей Османской империи и распределению соответствующих частей между державами-победительницами. Детали были проработаны в феврале 1916 года и были тайно утверждены правительствами стран-участниц в мае 1916 года. Весь остальной мир ничего не знал об этой тайной дипломатии военного времени.

С британской стороны документ готовил сэр Марк Сайкс, советник по восточным делам Государственного секретаря во время войны лорда Китченера, графа Хартумского. Документ был составлен так, чтобы заручиться французским согласием на значительное перемещение британской живой силы с европейского театра военных действий на Ближний Восток. Чтобы добиться уступок со стороны французов, Сайкс был уполномочен предложить французскому участнику переговоров Жоржу Пико, бывшему генеральному консулу в Бейруте, ценные послевоенные приобретения в арабской части Османской империи.

Франция должна была получить полный контроль над тем, что было названо «Зоной А», охватывающей Великую Сирию (Сирию и Ливан), включая крупнейшие внутренние города Алеппо, Хама, Хомс и Дамаск, а также нефтеносный Мосул на северо-востоке, включая нефтяные концессии, которыми тогда владел «Дойче Банк» в «Тюркиш Петролиум Гезельшафт». Этот французский контроль лицемерно признавал номинальную арабскую «независимость» от Турции под французским «протекторатом».

По соглашению Сайкса-Пико, Британия получала контроль над «Зоной В»: регион к юго-востоку от французской зоны, от теперешней Иордании на восток до большей части Ирака и Кувейта, включая Басру и Багдад. Затем Британия прежде всего получила порты Хайфа и Акко и право построить железную дорогу от Хайфы через французскую зону до Багдада с правом использовать ее для переброски войск.

Италии были обещаны значительные участки гористого побережья Турецкой Анатолии и Додеканезы, в то время как царская Россия должна была получить районы турецкой Армении и Курдистана к юго-западу от Еревана.[19]

Исходя из этих тайных параграфов Сайкса-Пико, британцы начертили произвольные границы, которые в основном существуют до настоящего времени, включая создание Сирии и Ливана как французских «протекторатов» и Трансиорданию, Палестину (Израиль) и Ирак с Кувейтом как английские территориально-государственные образования. Персия, как мы видели, находилась под полным британским контролем с 1905 года, а Саудовская Аравия была сочтена на тот момент неважной для британских стратегических интересов. Как британцы с досадой поняли позднее, это стало одним из нескольких грубых промахов.

Из-за относительной слабости вследствие катастрофической неудачи своей Галлиполийской экспедиции 1915 года Британия была вынуждена пообещать Франции нефтяные концессии Мосула в дополнение к признанию ранее высказанных французских притязаний на Левант. Но, как мы увидим, потеря Британией нефтяных залежей Мосула была только временным тактическим отступлением в ходе ее долгосрочного проекта доминирования в мировой нефтедобыче.

Продавая одну и ту же лошадь дважды

Когда детали тайного соглашения Сайкса-Пико были преданы огласке, самым постыдным поступком Британии оказались одновременные и прямо противоположные заверения, раздаваемые Англией арабским лидерам с целью, обеспечить арабское восстание против турецкого правления в ходе войны.

Британия получила бесценную военную помощь от арабских сил под руководством Шарифа Хусейна ибн Али, хашимитского эмира Мекки и хранителя священных исламских городов Мекки и Медины. Британия заверила арабские войска, служившие под командованием полковника Т. И. Лоуренса (Лоуренса Аравийского), что наградой за их помощь в разгроме Турции станет послевоенное обеспечение Британией полного суверенитета и независимости арабов. Гарантии содержались в переписке между верховным комиссаром Англии в Египте сэром Генри Макмагоном и Шарифом Хусейном, эмиром Мекки, тогдашним самопровозглашенным лидером арабов.

Лоуренс был полностью осведомлен о британском мошенничестве в отношении арабов в тот момент. «Я отважился на обман, — признал он в своих мемуарах, несколько лет спустя, — из-за моей убежденности, что помощь арабов будет необходимой для нашей быстрой и бескровной победа на Востоке, и лучше мы выиграем и нарушим данное слово, чем проиграем… Арабское воодушевление было нашим главным средством выиграть войну на Востоке. Таким образом, я заверил их, что Англия сдержит свое слово по форме и по существу. Ободренные таким образом, они сделали все, на что были способны; но конечно, вместо того, чтобы гордиться тем, что мы делали вместе, я испытывал непрерывные угрызения совести».[20]

Потеря ста тысяч арабских жизней была частью этой «быстрой и бескровной победы». Но Британия быстро забыла свои обещания ради обеспечения собственных выгод в виде огромных нефтяных и военно-политических ресурсов арабского Среднего Востока.

Хуже того, как только обнародование соглашения Сайкса-Пико раскрыло противоречащие обязательства по отношению к Франции на Ближнем Востоке, за четыре дня до завершения войны с Германией в Европе 7 ноября 1918 года Британия и Франция огласили новую англо-французскую Декларацию. Новая декларация утверждала, что Британия и Франция боролись за «полное и окончательное освобождение народов, так долго угнетаемых турками, установление национальных правительств и администраций, получающих свою власть через инициативу и свободный выбор коренного населения».[21] Этот благородный результат не был достигнут. Как только были подписаны формальные обязательства в Версале, Британия, имея в регионе военную силу приблизительно в миллион человек, установила свое военное господство, в том числе и во французской зоне на Ближнем Востоке.

30 сентября 1919 года Франция согласилась создать на британских условиях «зоны временной военной оккупации». По этому соглашению, которое было названо «Администрацией оккупированных вражеских территорий», Британия завладевала турецкой Палестиной наравне с другими частями британской сферы влияния.

Зная неспособность французов в результате истощения в ходе европейский войны к развертыванию значительных сил в отошедших Франции районах, Британия сделала щедрое предложение — стать всеобщим высшим военным и административным гарантом. При этом генерал сэр Эдмунд Алленби, главнокомандующий Египетского экспедиционного корпуса, стал после 1918 года де-факто военным диктатором всего арабского Среднего Востока, включая и французскую сферу влияния. В декабре 1918 года в частной беседе в Лондоне британский премьер Ллойд Джордж сказал французскому премьеру Клемансо, что Британия желает согласия Франции на присоединение «к зоне британского контроля иракского Мосула и Палестины от Дана до Беер-Шебы». Взамен Франции были высказаны заверения в поддержке оставшихся притязаний на Великую Сирию вместе с обещанием половины нефтедобычи Мосула и гарантии британской поддержки в послевоенный период в Европе на тот случай, если Франция когда-либо должна будет «ответить» на германские действия на Рейне.[22]

Эта частная договоренность предопределила трагический ход дальнейших событий, как мы далее увидим.

Судьбоносное письмо Артура Бальфура лорду Ротшильду

Но послевоенные британские замыслы по перекройке политической и экономической карты Османской империи включали новый и необычный завершающий элемент. Еще более необычным было то, что большинство наиболее влиятельных сторонников создания еврейской родины в Палестине составляли главным образом «нееврейские сионисты», включая Ллойда Джорджа.[23]

2 ноября 1917 года, в самые трудные дни Мировой войны, когда способность России сражаться на благо англо-французского альянса рухнула под тяжестью экономического хаоса и вследствие захвата большевиками власти, а мощь Америки не была еще полностью задействована в Европе на стороне Британии, британский министр иностранных дел Артур Баль-фур отправил следующее письмо представителю английской федерации сионистов лорду Уолтеру Ротшильду:

«Многоуважаемый лорд Ротшильд,

С большим удовольствием выражаю Вам от имени правительства Его Величества следующую декларацию симпатии к устремлениям еврейских сионистов, которая была принята к рассмотрению и одобрена Кабинетом [министров]: "Правительство Его Величества благосклонно смотрит на основание в Палестине национального дома для еврейского народа и приложит все усилия для достижения этой цели, ясно понимая, что не будет нанесено никакого ущерба гражданским и политическим правам существующих нееврейских общин в Палестине или правам и политическому статусу, которыми евреи пользуются в любой другой стране". Я был бы признателен, если бы Вы довели эту декларацию до сведения Федерации сионистов.

Искренне Ваш,

Артур Джеймс Бальфур».[24]

Это письмо создало основу для установления после 1919 года мандата Британской Лиги наций над Палестиной, и на карте были сделаны территориальные изменения, направляемые этой рукой и повлекшие за собой глобальные последствия. Почти небрежная ссылка на «существующие нееврейские общины в Палестине» Бальфура и Кабинета, была ссылкой на более чем 85 % тогдашнего населения Палестины, которое составляли палестинские арабы. В 1917 году менее одного процента жителей Палестины имели еврейское происхождение.

Примечательно, что письмо было репликой в диалоге между двумя близкими друзьями. И Бальфур и лорд Ротшильд были членами недавно возникшей империалистической группировки в Британии, которая пыталась создать долговечную глобальную Империю, империю, основанную на более совершенных методах общественного контроля.

Также примечателен тот факт, что лорд Ротшильд говорил не как глава какой-либо международной еврейской организации, но скорее как член английской Федерации сионистов, президентом которой в то время был Хаим Вейцман. На деньги Ротшильда в основном и была создана эта организация, субсидировавшая эмиграцию в Палестину сотен евреев, покидавших с 1900 года Польшу и Россию с помощью Ассоциации еврейской колонизации, пожизненным президентом которой являлся английский лорд Ротшильд. Англия была щедра, предлагая земли вдалеке от своих берегов, но в то же самое время она была далека от того, чтобы принимать преследуемых еврейских беженцев с распростертыми объятиями на собственных берегах.

Но куда более важной, чем явное лицемерие в диалоге Бальфура-Ротшильда, была британская «Большая Игра», стоявшая за запиской Бальфура. Не следует недооценивать то, что географическое положение спонсируемого Британией нового еврейского отечества находилось в одной из самых стратегических областей вдоль главной магистрали расширившейся после 1914 года Британской империи, в чувствительном месте по пути на Индию, а также по соседству с захваченными у османской Турции арабскими нефтеносными землями. Колония меньшинства под британским протекторатом в Палестине, убеждали Бальфур и другие в Лондоне, дала бы Лондону стратегические возможности огромного значения. Это было, мягко говоря, циничной уловкой со стороны Бальфура и его круга.

Бальфур поддерживает новую концепцию Империи

Где-то примерно с начала 1890-х группа представителей английской политической элиты, главным образом из привилегированных колледжей Оксфорда и Кембриджа, составила то, что стало наиболее влиятельной политической сетевой структурой в Британии на следующие полвека и более. Группа отрицала свое существование как оформленной организации, но ее следы могут быть обнаружены вокруг учреждения нового журнала Империи «Круглый стол», основанного в 1910 году.

Группа утверждала, что для распространения успешного доминирования англосаксонской культуры в следующем столетии требуется более тонкая и более рациональная система глобальной империи.

В момент своего образования эта группа «Круглого стола», как ее иногда называют, была явно антигерманской и проимперской. В августе 1911 года за три года до объявления Англией войны Германии в своей статье в «Круглом столе» влиятельный Филипп Карр (лорд Лотиан) заявил: «В настоящее время существуют два международных этических кодекса — британский, или англосаксонский, и континентальный, или германский. Оба не могут господствовать одновременно. Если Британская империя недостаточно сильна для того, чтобы иметь действительное влияние на честное ведение дел между нациями, реакционные стандарты германской бюрократии восторжествуют, и станет лишь вопросом времени, когда сама Британская империя окажется жертвой международного вооруженного разбоя в духе Агадирского инцидента. Как только британцы не будут достаточно сильны, чтобы лишить своих трусливых соперников возможности атаковать себя с какими-нибудь шансами на успех, они будут вынуждены принять политические стандарты агрессивных милитаристских держав».[25]

Вместо дорогостоящей военной оккупации колоний Британской империи они отстаивали подход в духе «репрессивной толерантности» через создание британского Содружества наций, которое дало бы колониям иллюзию независимости и позволило бы Англии также уменьшить стоимость содержания дорогостоящих оккупационных армий, широко раскинувшихся от Индии до Египта, а теперь от Африки до Среднего Востока. Для описания этой смены курса иногда использовался термин «неформальная империя».

Эта вновь возникшая клика группировалась вокруг влиятельной лондонской «Таймс» и включала такие имена, как министр иностранных дел лорд Альберт Грей, историк и сотрудник британской тайной разведки Арнольд Тойнби, а также Герберт Дж. Уэллс, лорд Альфред Милнер из южноафриканского проекта и создатель новой научной концепции, названной геополитикой, Халфорд Дж. Макиндер из лондонской Школы экономики. Их главным мозговым центром стал Королевский институт международных отношений (Чэтем Хаус), родившийся в коридорах Версаля в 1919 году.

Идея Палестины под властью евреев, зависящей от Англии в вопросе своего выживания, Палестины, окруженной балканизированной группой раздираемых противоречиями арабских государств, была важной частью концепции новой Британской империи этой клики. Макиндер в своей речи во время версальской мирной конференции описал видение этой влиятельной группой той роли, которую британский протекторат над Палестиной мог бы сыграть в «Большой Игре», отражающей британское стремление к послевоенной глобальной империи. Империи, сформированной вокруг Лиги наций, которую Британия создавала и в которой доминировала бы.

Макиндер описывал, как именно наиболее дальновидные люди из британского истеблишмента видели свой палестинский проект в 1919 году: «Если Мировой остров (Евразия) неминуемо будет главным местонахождением человечества на земном шаре, и если Аравия как транзитный коридор из Европы в Индию и из северной в южную часть "Сердца мира" будет центром Мирового острова, тогда Иерусалимская крепость на холме займет стратегическую позицию, по существу, не отличающуюся от ее идеальной позиции в Средние века или от ее стратегической позиции между Вавилоном и Египтом».

Он отмечал, что «Суэцкий канал обеспечивает интенсивные перевозки между Индиями и Европой, находясь в радиусе удара армии, базирующейся в Палестине, и уже строится железнодорожная магистраль, которая соединит Южную и Северную части "Сердца мира" через прибрежные равнины Яффы».

Комментируя особое значение идей, стоявших за сделанным в 1917 году предложением его друга Бальфура лорду Ротшильду, Макиндер отметил: «Еврейское государственное образование в Палестине станет одним из самых важных итогов войны. Это тема, по которой мы в настоящее время можем говорить правду… Национальный дом в физическом и историческом центре мира должен побудить евреев к самоорганизации. Есть люди, которые пытаются провести различие между иудейской расой и еврейской религией, но, несомненно, общепринятая точка зрения на их полную идентичность недалека от истины».[26]

Этот грандиозный проект связывал огромные английские колониальные приобретения от золотых и алмазных копей Сесила Роудса и Объединенных золотых приисков Ротшильда в Южной Африке на север к Египту, далее на жизненно важный морской путь через Суэцкий канал и через Месопотамию, Кувейт и Персию в Индию, на восток.

Британское завоевание германской колонии в Танганьике (германская Восточная Африка) в Центральной Африке в 1916 году не было решающей битвой для принуждения Германии к мирным переговорам, но, скорее, замыканием последнего звена в жизненно важной для британского имперского контроля цепи от мыса Доброй Надежды до Каира.

Великая держава, способная управлять этим огромным богатством, могла бы управлять ценным стратегическим сырьем от золота, основы международного золотого стандарта мировой торговли, до нефти, ставшей источником энергии современной промышленной эпохи в 1919 году.

Это во всех отношениях осталось геополитической реальностью и в наши дни так же, как и было в 1919. С такими средствами управления любая нация на земле могла подпасть под власть Британской империи. До самой своей смерти в 1902 году Сесил Роудс был основным спонсором этой новой элитной группы «неформальной империи».

Англо-Бурская война (1899–1902) стала проектом этой группы, финансировавшимся и лично спровоцированным Роудсом, чтобы обеспечить надежный английский контроль над огромными природными ресурсами Трансвааля, находившимися в то время в распоряжении голландского меньшинства его населения буров. Война, в которой Уинстон Черчилль впервые громко заявил о себе, была развязана Роудсом, Альфредом Милнером и их окружением, с целью привести считавшийся богатейшим в мире золотодобывающий регион под надежный британский контроль.

В Трансваале было сделано открытие крупнейших в мире, с момента калифорнийской Золотой лихорадки 1848 года, залежей золота, и его захват был определяющим для возможности Лондона оставаться столицей мировой финансовой системы и ее золотого стандарта. Все они: лорд Милнер, Ян Смэтс и Роудс — принадлежали к новой имперской клике, подавившей независимость буров и создавшей Южноафриканский союз в рамках своей «Большой Игры».[27]

К 1920 году Британия преуспела в установлении надежного контроля над всей Южной Африкой, включая бывшую немецкую Юго-Западную Африку, а также над вновь открытыми огромными нефтяными богатствами бывшей Османской империи, посредством своего военного присутствия, взаимоисключающих обещаний и введением британского протектората над Палестиной как новым еврейским Отечеством. Но в 1920 году ее финансовое состояние было далеко от идеала. Британская империя завершила войну таким же банкротом, как и вступила в нее, если не сказать более.