Глава 7 Притворяйтесь!
Глава 7
Притворяйтесь!
Все ложно, все возможно, все полно сомнения.
Ги де Мопассан
Картина австралийского режиссера База Лурмана «Великий Гэтсби», вышедшая в 2013 году, стала лидером по кассовым сборам. Однако в то же время ее сочли великим мошенничеством{160}. Кинокритики ополчились на Лурмана за навязывание своего авторского видения. Вместо того чтобы воссоздать настоящий мир «реалистичной» повести Фицджеральда, Лурман придумал вымышленный мир, карнавальную пляску с мишурой и гротеском{161}. Мне, в отличие от многих рецензентов, фильм понравился, было ощущение, что я смотрю на мир Гэтсби через светящийся дискотечный шар, в котором все блестит и сверкает. Этот мир реальнее, чем сама реальность, – настоящий праздник подделки.
Лурман и раньше не был чужд этой эстетики. Мы наблюдали ту же кинематографическую магию и в Париже XIX века в его «Мулен Руж», и в шекспировской Вероне в «Ромео + Джульетта». Любому, кто ищет достоверного воспроизведения мира Фицджеральда, лучше остаться дома и прочитать книгу. Но почему нам интересен другой способ ее изображения? Любое произведение искусства стремится воспроизвести (подделать) переживание художником реальности. Как это сформулировал Пикассо: «Я часто рисую подделки».
Говоря о Бэнкси, знаменитом своими граффити, провокационная Guardian назвала его «мастером банальности»{162}. Используя трафареты и шаблоны для разрисовывания фасадов зданий и других объектов, Бэнкси предлагает нам свой взгляд на мир со здоровой долей гражданского протеста. Еще более он знаменит созданием ложных изображений и надписей в попытках раскрыть истину. Однажды он оставил в Диснейленде надувную куклу в форме узника Гуантанамо; в другой раз он нанял реального чистильщика обуви для натирания ботинок статуе шагающего Рональда Макдональда в Нью-Йорке.
Схожий вариант провокационной имитации был использован в ходе просветительской кампании, проведенной в Финляндии детским фондом ЮНИСЕФ. В ходе акции «Побудь минутку мамой» они поставили синие коляски в 14 городах и положили в них магнитофон с записью голоса плачущего младенца. Когда люди заглядывали в коляску, то видели там записку: «Спасибо, что обратили внимание, надеемся, что большинство людей похожи на вас. ЮНИСЕФ: Побудь минутку мамой». Реакция публики была оглушительной. Акцию осветили все крупные телеканалы, радиостанции и сетевые ресурсы, за два дня о ней узнали 80 % жителей Финляндии{163}.
Работы Бэнкси и кампании ЮНИСЕФ попали в резонанс с нами, романтиками, потому что мы также предпочитаем интригу информации, а эмоцию – доказательствам. В получившей Пулитцеровскую премию повести «Щегол» Донны Тартт блестяще подчеркнута мистическая связь между истиной и иллюзией: “Между «реальностью”, с одной стороны, и той точкой, где с реальностью сталкивается разум, существует промежуточная зона…»{164}
Наша чувствительность к подобной магии позволяет бизнес-романтикам радостно встречать подделку и разоблачать всеобще признанные истины. Мы расцветаем в этом постоянно смещающемся пространстве, используя его как игровое поле для провокаций и подрывных комментариев.
Нигде это не заметно в такой степени, как в социальных сетях, где грань между реальностью и вымыслом исчезает очень быстро, оставляя ничейную полосу на откуп обманщикам и провокаторам.
Главным примером служит твиттер. Как может подтвердить Карен Уикр, одна из наших бизнес-романтиков, публичная природа твиттера позволяет нам играть, устраивать представления, принимать различные позы и демонстрировать собственные взгляды на мир. Эта среда полна поддельными знаменитостями и пранкерами[13]: такие аккаунты, как @WillMcAvoyACN и @PaulRyanGosling, пародируют мейнстримную культуру, показывая моментальную петлю обратной связи на бессодержательность общества. Такие твиттер-рассылки, как @MayorEmanuel, идут еще дальше, создавая целые аккаунты, освещающие муки и неудачи мэра Чикаго Рама Эмануэля. Эти и многие другие персонажи в твиттере остаются анонимными в течение нескольких лет, привлекая при этом орды читателей.
Возьмем пример Эрика Ярозински: в реальном мире он известен как специалист по германской литературе и философии, но его фанаты по всему миру знают его под маской твиттер-аккаунта @NeinQuarterly. Несколько раз в день верные читатели Ярозински могут насладиться романтической стороной его натуры, выражающейся в афоризмах, игре слов и реальных посланиях из повседневной городской жизни («Капитал заходит в бар. Уходит с двумя»). Сочетая мрачный сарказм с обезоруживающей прямотой, Ярозински использует философию и литературу для подчеркивания извращений и причуд нашей жизни.
«Меня никогда не тянуло к чему-то искусственному, – признавался он в разговоре, – но это выглядит каким-то естественным способом связи. Сегодня твиттер является тем местом, где я могу найти свободу для всех интересных мне идей: непочтительность, игра, провокация»{165}.
Фейковые кампании, проводимые группами активистов, приглашают нас погрузиться в двойственность мира брендов. Серия сетевых рекламных роликов «@Shell: Арктика готова» жестко высмеивает стремление нефтяного гиганта начать бурение у побережья на севере США. На одной из реклам показан тонущий «Титаник» и рекламный слоган: «Больше никогда: Поехали!»{166} Взломанный твиттер-аккаунт Burger King объявил о том, что компания продана McDonald’s, а все ее сотрудники являются наркоманами{167}.
Слияние подделки и реальности прекрасно иллюстрируется рекламной кампанией сети закусочных Chipotle, которая называлась «Пугало». Это был короткий анимационный ролик под веселый кавер[14] Фионы Эппл на песню Pure Imagination{168}. В соответствии с девизом бренда «Выращивать лучший мир» в рекламе обличается промышленное производство с помощью мрачной картинки бедных цыплят, содержащихся в многоярусных клетках. Потребовалось совсем немного времени, чтобы комедийные актеры выпустили пародию под названием «Честное пугало», где высмеивается оригинальный ролик{169}. Примечательно, что оба ролика (подлинный и пародийный) весьма эффективны и оказывают сильное воздействие. Искусство, красота и очарование оригинала несомненны, хотя в сатирической версии он назван циничной подделкой.
Подобные опыты подлинности среди подделок мы часто наблюдаем в нашей повседневной жизни. Как бизнес-романтики мы наслаждаемся ношением различных масок. Сказки братьев Гримм, Венецианский карнавал и Марди Гра, Хеллоуин, Бэтмен, хакерская сеть Anonymous – во всех этих ситуациях мы получаем возможность ускользнуть не только от других, но и от себя самих. Они волшебным образом превращают нас из людей в изображения. Мировые религии уже давно поняли это и использовали маски для изображения архетипичных ролей человека. Таким образом, маски остаются на линии разлома, между буквальным и символическим, утилитарным и трансцендентным. Их надевают для физической защиты – фехтование, кислородные маски или медицинские, которые мы уже привыкли видеть в Азии как средство борьбы с загрязнением воздуха. Они остаются также инструментом маскировки и театрального действа.
В качестве потребителей мы надеваем маски и пробуем различные роли, когда входим в помещения магазинов, покупаем продукты, услуги, культурные мероприятия и воздаем почести брендам. Ральф Лаурен, парень из Бронкса, к примеру, знаменит тем, что приглашал клиентов примерить маску истинного модника среди богачей.
На рабочих местах мы все носим маски. Наше выступление состоит в решении задач и достижении целей, чаще всего поставленных не нами. Но мы разыгрываем свое собственное повествование. Подобные представления стали существенными для оценки наших рабочих навыков. Экономика знания автоматизировала многие из конкретных задач и оставила нам только размытое пространство субъективного: формирование восприятия; выстраивание и развитие отношений; управление собственной репутацией; накопление и деление молчаливым знанием; зарабатывание уважения, популярности, авторитета и влияния. Как пишет Мэтью Кроуфорд в своей книге «Магазинный класс как духовная сила» («Crawford Shop Class as Soulcraft»), мы стали «работниками символического знания»{170}:
«Менеджер должен принимать решения и отвечать за них. Но они могут быть в любой момент отменены тем, кто занимает положение выше в цепочке. Для карьеры важно, чтобы такие отмены не выглядели вашим поражением. Вы должны тратить много времени на управление тем, что окружающие думают о вас».
Если немного преувеличить, то можно сказать, что теперь мы – это не то, что мы делаем или творим, а то, что о нас думают другие. Мы теперь такие, какими нас любят или боятся. Мы такие, о каких нас не говорят. И это имеет далеко идущие последствия. В результате мы скатываемся все дальше от того чувства удовлетворения, которое испытываем, выполняя свою собственную работу. Поскольку мы постоянно работаем с календарем, причинно-следственным списком дел «на исполнение», то единственный способ что-то сделать – это жить в соответствии с собственным брендом, показывать и рассказывать миру о своих достижениях. Это очень переменчивая и зыбкая территория, и многим из нас потребуется помощь другого человека, чтобы пройти по ней.
В результате мы носим маски на работе и выполняем соответствующие ритуалы, придающие защиту нашей хрупкой идентичности: думаем обо всех еженедельных, ежемесячных, ежеквартальных отчетах; регулярно отмечаемся в книге прихода-ухода; участвуем в ежедневных общих стоячих совещаниях команд по развитию продукта; ищем убежища где-то вдали от работы.
Подумайте обо всех специальных комиссиях, рабочих группах и советах, созданных не для более широкого распределения власти, а для формулирования нескольких этапов нашей деятельности. А еще вспомните о графиках роста, которые придумали умные подразделения по работе с персоналом для того, чтобы создать пространство для актуализации наших различных идентичностей, зачастую колеблющихся между «статусом» (например, «старший партнер» или «главный») и «ролью» (лидер в сфере ретейла, региональный менеджер по маркетингу). Некоторые работники интеллектуальной сферы видят в таких ритуалах болото корпоративной бюрократии, но бизнес-романтики стараются извлечь из каждого возможность развития различных сторон своей личности. Иерархия зачастую сглаживает различия, но сегодня существует больше чем когда-либо возможностей для интеллектуального труда, другими словами – для маскировки наших действий.
Желание выбиться из общих рядов нашло свое отражение в инструментах, придуманных социальными сетями.
Один венчурный стартап, остроумно названный Somewhere («где-то»), стремится заменить сеть LinkedIn и более привычные резюме. Это немного напоминает Pinterest для профессионалов. Somewhere – это визуальная поисковая платформа для предприятий. Отдельные личности или команды постят картинки и фрагменты, рассказывая историю своей работы, и таким образом они делятся информацией о том, что им нравится, а что не нравится делать. Somewhere позволяет пользователям представлять себя как неоднозначных, сложных людей со страстями, эмоциями и эстетическими предпочтениями. Эти нарративы связывают их с другими профессионалами, настроенными подобным образом. Если походить по сайту Somewhere, то немедленно становится очевидно, что презентация «работающего себя» – это эстетическое произведение. Все притворяются! Карьеры представляются как что-то двойственное и развивающееся, а профессиональная идентичность воспроизводится через меняющуюся личность. Сооснователь Somewhere Джастин Макмюррей говорил мне:
«Люди на работе ведут удивительную жизнь. Мы надеемся, что поможем им приоткрыть рабочий мир, заглянуть за кулисы, найти вдохновение и партнеров, с которыми им бы хотелось работать».
Разумеется, не все работы в мире эстетически привлекательны и вызывают немедленное восхищение. В 2005 году Джордж Нактриб, кино– и телепродюсер, а также современный художник, представлял материал для биогенетической фирмы Amgen и получил очень интересный эстетический опыт.
«Мы сидели в обычном кабинете без окон с рядами дверей, – рассказывал он. – Во время совещаний там считалось совершенно нормальным, что человек стоит перед своей презентацией и просто зачитывает слайды слово в слово. И никто даже не сказал, что это ужасный способ донесения информации».
Этот опыт вкупе с долгой историей художественного творчества привел Нактриба к созданию своего альтер эго, Стива Мюссельмана, и на 100 % фейковой корпорации YD Industries (YDI), выпускающей все что угодно: от контрацептивной губки динозавра и детских масляных снеков до говядины из питающихся тофу быков. Мюссельман регулярно проводит семинары на театральных площадках Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, заявляя, например, такие темы: «Как провалиться» и «Успех YDI». Они дают всю необходимую подготовку, проводя сессии мозговых штурмов.
Все это могло бы звучать чистой сатирой, нацеленной на творческие круги, если бы опыт Нактриба не обрел популярность и среди деловых людей. Живя в Сан-Франциско, центре культуры стартапов, Нактриб понял, что тонкий канат, по которому семинары идут между реальностью и вымыслом, создает плодотворное игровое пространство для исследования инновационного процесса. Недавно он создал команду вместе с бывшим продюсером из дизайнерской фирмы IDEO для проведения семинаров по стартапам.
«Мы провели сессию для группы инженеров, и они пришли в полное замешательство, – с усмешкой вспоминал Нактриб. – По ходу презентации почти все они постепенно включились в работу, увидели ее перспективы. Инженеры привыкли работать в рамках возможного, они стремятся все делать по жесткому алгоритму».
Презентация Нактриба учит театральным импровизационным приемам, таким как «да, но…» – правило, согласно которому каждое предложение по улучшению должно быть встречено позитивом и одобрением всеми остальными участниками. Нестандартное игровое пространство YDI, его абсурдность, ощущение чистой игры удерживали инженеров от критики воображаемых возможностей. После одного из публичных выступлений одна женщина подошла к Нактрибу и сказала: «Я до сих пор так и не уверена, это было все на самом деле или нет». Ничто не могло доставить Нактрибу большего счастья.
Миру бизнеса следовало бы черпать вдохновение у таких первопроходцев, как YDI или Somewhere, и воспринимать «я» как достойное вместилище неисчислимых истин и выдумок, представлений и репетиций, офисов и домов, движений по и против часовой стрелки. Стоу Бойд, экономический обозреватель цифрового мира, отмечает:
«При новом подходе работа – это не место, куда ты идешь, а то, чем ты занимаешься. Это ты сам»{171}.
Пока сотрудников поощряют на познание различных истин, мы не даем нашим лидерам разрешения быть несостоятельными. Мы упорно отвергаем лидеров, которые носят маски, представляясь различными личностями и переключаясь между разными гранями своего характера. На самом деле, снятие масок стало одним из новейших «криков души» современного бизнеса. В своем блоге на сайте Harvard Business Review Питер Фульда требует: «Лидеры, снимите маски», – призывая их просто быть собой{172}.
Пристальное внимание интернет-аудитории еще больше сузило рамки подходящих личин для бизнес-лидеров. Теперь они сидят в стеклянном доме, где любое проявление эмоций потенциально приводит к скандалу. Как они могут повиноваться импульсам, иррационально действовать или выражать непредвиденные эмоции, если тысячи или даже миллионы глаз постоянно держат их под присмотром? От них ожидают цельного, предсказуемого, стабильного поведения. Малейшее отклонение от этого, и их тут же обвинят во «флюгерстве» или заклеймят жуликами. Наше реальное поведение должно всегда совпадать с ожиданиями. Вот основа цельности.
Но одной жизни недостаточно. Как потребители, работники или лидеры мы хотим периодически сбежать от единообразия и цельности и для этого заимствуем черты поведения от таких мастеров иллюзии, как самозванцы или жулики. Мошенники и предприниматели имеют много похожих черт: первый продает видимость, зная, что она никогда не материализуется, в то время как второй хочет верить, что это не так{173}. Оба знают, что обманываться – неотъемлемая черта человеческой натуры.
«Главный секрет искусства состоит в том, что никто не хочет, чтобы оно оказалось правдой», – утверждает психотерапевт Адам Филипс{174}.
«Синдром самозванца» на работе распространен достаточно широко и хорошо исследован{175}, но лучший способ справиться с ним – это наслаждаться им. Гарвардский психолог Эми Кадди, изучающая невербальное поведение, призывает: «Притворяйтесь, пока не станете маской»{176}. Она иллюстрирует свою точку зрения собственным примером. Будучи молодым профессором Гарварда, она ощущала себя самозванкой, сомневаясь в своих академических способностях. Затем она поняла, что это может само по себе оказаться лекарством: она стала притворяться уверенной в себе. Вначале, как это бывает у актера на первых репетициях, такое позирование само казалось ей странным. Но с годами эта роль плавно вплелась в ее характер{177}. Притвориться кем-то другим – это первый шаг к тому, чтобы им стать. Когда мы ведем себя как самозванцы, мы на самом деле расправляем крылья, создавая пространство для более широкой и разнообразной версии нас самих.
Не поймите меня неправильно. Я не призываю бизнес-романтиков становиться мошенниками или мастерами обмана. Но я рекомендую признать, что разум зачастую имеет мало общего с тем отношением, которое формируется у нас к компании или бренду. Было бы глупо игнорировать тот факт, что мы хотим иногда поверить в то, чего до конца не понимаем. Надежда и вера – вот двигатели большинства человеческих начинаний.
Никто не знает это лучше американцев. Нация иммигрантов, к которым отношусь и я сам, по-особому относится к тем, кто достигает чего-то, притворяясь, по крайней мере, вначале. Америку не зря называли «землей обетованной»; мощное воображение и расширенное представление о реальности послужили ключевыми элементами формирования американского духа. Мы всегда больше интересовались будущим, чем прошлым, и стремимся быть иррационально избыточными в своих проектах: возможно, все сможет реализоваться, если мы в это поверим. У нас есть Уолл-стрит, Кремниевая долина и Голливуд, не говоря уже о ежедневных театральных представлениях «внутри Стального пояса». Мы питаемся мифами о героях и городским фольклором. Мы питаем слабость к людям, умеющим убеждать. С самого раннего детства мы учимся рассказывать истории, как превращать в нарратив нашу жизнь, сценарий, личный бренд. Мы помешаны на звездах и любим истории об историях, иконографию, метанарратив[15] и крутые повороты судьбы. Разумеется, между видением будущего и спесью, чудом и миражом, решительным шагом и притворством проходит тонкая грань, но даже циники должны признать, что американская мечта остается самой мощной романтической идеей для любого, кто хочет добиться чего-то в бизнесе.
Бизнес-романтики не боятся притворства. Для преодоления единообразия и непротиворечивости мы можем создать истину из вымысла; сотворить красоту из иллюзии и радикально изменить собственную личность. Романтики больше заинтересованы в субъективном опыте, чем в объективной реальности; в восприятии подлинности, чем в существующей истине. Какая реклама сети Chipotle оказалась более действенной: реальная или пародийная? Ответ бизнес-романтика – обе. Мы ищем эту двойственность во всех аспектах жизни: дубли, предмет и его тень, маска и ее носитель. Это дает нам свободу искажать реальность, фабриковать события, притворяться кем-то другим. Мы постоянно производим новые иллюзии, чтобы защититься от полного разочарования.
Как бренд-маркетологи мы можем создавать фальшивые бренды и проводить кампании, которые выводят на чистую воду подлинные эмоции. Как лидеры мы умеем носить маски, чтобы лучше раскрыть весь масштаб личности и показать, какие мы есть на самом деле. Как работники символического знания мы можем соотнести свой нарратив с заботами об эстетике. Как предприниматели мы умеем имитировать черты мошенников и рисовать в своем воображении мир, пока не совпадающий с реальностью. Все эти усилия рождаются из романтического желания позаигрывать с искусной ложью, с возможностью иной жизни, с идеей, что не все является тем, чем кажется на первый взгляд.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.