6. УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ
6. УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ
Со вчерашнего дня я метался по кабинету, как лев по клетке. Вот практически и все, что было в моих силах. Мне оставалось лишь ждать, пока западня сработает, и стараться не привлекать внимание двух идиотов. Если в ближайшие дни их позиции провалятся, это будет катастрофой. Тогда меня ожидает проблема, которую не утаить. И оправдаться не удастся. Что будет в худшем варианте? Сгорю, как примитивный предохранитель. Я уже мысленно слышал поучения, которыми меня одарит наш президент. Я его проинформирую, и он просюсюкает в ответ елейным голосом, всегда прорезающимся у него, как только подходит время рубить головы: "Дорогой Да-мьен, есть же причины, по которым я сижу в этом кресле!" Подтекст: "Вы ничтожество, по недоразумению занявшее место генерального директора, и я жду первой вашей ошибки, чтобы тут же вас вышвырнуть".
Я вернулся из отпуска всего лишь сутки назад, но уже испытывал потребность в разрядке. Срочно покинуть эту удушающую атмосферу, где люди с улыбкой вонзают друг в друга кинжалы. Конечно, за то, что позже будет квалифицировано как "технический инцидент", я непосредственно не отвечал, однако именно я олицетворял собой генеральную дирекцию. Мне явно требовался хороший допинг. Какое-нибудь средство, столь же возбуждающее, как закрытие позиции в последнюю минуту… Мэнди! Виртуозная мастерица игр в горизонтальном положении. Я встретился с ней в Нью-Йорке через несколько месяцев после рождения дочки. Ей тогда было двадцать лет, она обладала роскошными ногами и подлинным призванием. Веселая и раскованная, она спасла мое либидо от крушения. Ну, и заодно мой брак, естественно. Вот уже десять лет Изабель собачится со мной шесть дней в неделю, чтобы под этим предлогом избежать постели. Что же до седьмого дня…
Спустя тринадцать лет Мэнди по-прежнему оставалась в обойме. Она была француженка, но проводила время за границей, причем исключительно в нужных местах. Ее цены зашкаливали. Любознательная, заводная, она знала несколько языков, чаще читала The Financial Times, чем Femme actuelle[10], и представляла собой живое воплощение греха. Она многих знала и нередко без всякой утайки рассказывала мне о разных людях.
Постоянно базируясь вроде бы в Лондоне, Мэнди вела профессиональную жизнь, сообразуясь с собственным настроением и перемещаясь на частных самолетах от клиента к клиенту и на званые вечера. Я отправил ей эсэмэску. Чистое везение: она тут же мне ответила, прислав смайлик, Дополненный словом "Аннабел" и цифрой II. Это означало, что она предлагает встретиться в культовом английском клубе около полуночи. Я перезвонил ей, чтобы подтвердить договоренность, однако она сразу перебила меня, выдав следующий текст:
— Знаешь мое второе имя? Золушка. Так что в твоих интересах прийти вовремя, иначе есть опасность провести ночь с тыквой.
Я обожал эту девушку, которая обладала блистательным чувством юмора, причем пользовалась им умело, как мужчины. К тому же ее оптимизм был заразителен. Я отменил несколько встреч. Потом оставил на работе лаконичное сообщение, сославшись на экстренную командировку, связанную со срочной покупкой одного банка, который, по имеющейся информации, находится на пороге банкротства. Затем помчался на Северный вокзал, чтобы успеть на "Евростар". Заказывать номер не требовалось, все обеспечит Мэнди.
Ровно в двадцать три часа такси подвезло меня к синей деревянной двери единственного ночного клуба, посещаемого членами королевской семьи. Членская карточка была при мне. Я вошел в помещение с приглушенным освещением и обволакивающей атмосферой, со стенами, обитыми довольно яркой полосатой тканью — хаки, золото и пурпур. Официант вышел за мной в холл, чтобы проводить в зал. Мэнди ждала в баре, оживленно обсуждая что-то со стройным мужчиной, обладателем матовой кожи и вкрадчивых манер. Мне показалось, что я узнал в нем одного из ближневосточных топ-менеджеров, ворочавшего, по слухам, колоссальными суммами. Заметив меня, Мэнди сделала приглашающий жест, одновременно прервав собеседника:
— Привет, Дамьен! Я уж заждалась тебя!
— Добрый вечер, красавица! Можно тебя поцеловать?
Только в щеку, мой ангел. Ты знаешь правила…
По-прежнему в Лондоне?
— Да ты что! Я прямо из Вашингтона. С ног валюсь от усталости.
Многообещающе!
— Позволь представить тебе… Э, да вы знакомы?
— Добрый вечер, Талал! Мы уже встречались. Как раньше, в Citigroup!
Он изобразил поклон, приветствуя меня.
— Мы пересекались, кажется, прошлым февралем в Давосе. С тех пор я сменил место работы, сами знаете, как это бывает…
— Понимаю.
— Стоп! Здесь не говорят о работе! — жизнерадостно заявила Мэнди. — Я голодная как волк. Съедим что-нибудь?
Она что-то сказала саудовцу, увлекая меня в ресторан. Как обычно, Мэнди была великолепна. Черноволосая, пухленькая, как персик, с красивыми светло-коричневыми глазами, в которых плясали золотые искорки, с шикарной манерой носить самые простые вещи. Всегда огромное декольте и никогда никакой вульгарности. Ни единого украшения, кроме амулета-бриллианта, скромной слезки, посверкивающей в ложбинке груди. На запястье — Reverse в стальном корпусе со вторым часовым поясом. Часы подлинного знатока.
В ресторане Мэнди выбрала столик в стороне с видом на танцпол. Она заказала паюсную икру, картошку на пару и блины. Я добавил графинчик водки, но она сухо отказалась:
— На работе не пью. Могу сразу уснуть. Я очень устала.
— Кутила?
— Вообще-то нет. Три межконтинентальных перелета за двое суток — гораздо тяжелее, чем хорошая пьянка. К тому же у меня был ужасный вечер. Я проторчала четыре часа в гостиничном номере. В полном одиночестве. А я ненавижу ждать…
— Наверное, ему это дорого обошлось.
— Плевать он хотел на цену. Это кузен… м-м-м… кузен того типа, которого ты сейчас как раз видел…
— Да, серьезная публика!..
Мэнди расхохоталась и положила руку мне на бедро.
— Ты прав. Знаешь что? Как-то я мучилась бессонницей и, чтобы уснуть, пересчитывала членов этой династии. Тогда-то я и надумала учить арабский. Представь, у основателя Саудовской Аравии Ибн-Сауда было сорок восемь законных сыновей и полсотни дочерей, все от девяти разных жен, выбранных в девяти разных племенах. Большой ловкач этот Ибн-Сауд! Если предположить, Что у каждого сына было в среднем по пять сыновей, то через два поколения к сегодняшнему дню образовалась целая армия в несколько тысяч их высочеств мужского пола, достигших возраста блуда и при этом невероятно богатых! Ты понимаешь, о чем я?
Эта девушка не только весьма остроумна. Она к тому же знает больше, чем я предполагал. Я хотел ее. Пора ускорить события.
— Пойдем?
— Дай мне еще минутку, Дамьен. Мне нужно поздороваться кое с кем на танцполе.
— Завтра поздороваешься.
— Не могу, это номер три.
— Кто такой?
— Гарри, третий наследник английского престола.
— Да наплюй ты на него. Он же просто малолетний придурок, забавляющийся свастиками, а ты выше этого! И потом, я хочу тебе кое-что показать.
Она вздохнула, но все же наплевала на сына принца Чарльза. Я оплатил счет, она ждала меня в холле. Несмотря на теплую ночь, моя гетера накинула роскошную норковую шубу. Поймав мой ироничный взгляд, она засмеялась:
— Знаешь, это моя спецодежда. Она отпугивает
деревенщину. Я интересуюсь только знатоками, теми, кто способен определить происхождение и качество этих мехов. И готов подарить мне такие же…
— Я бы сказал, что это норка махагони.
— Но это еще и шкурки самок, ты забыл уточнить. Впрочем, ответ принимается, не буду мелочиться! А как ты догадался?
Мне потребовались годы инвестиций, чтобы приобрести такой опыт. Когда Изабель захотела норку, то затеяла расследование, достойное ван Рюимбека[11], у всех парижских меховщиков, так как хотела быть уверенной, что я подарю ей самую лучшую шубу. Похоже, между потаскухами и законными женами есть нечто общее!
Наше такси дожидалось на Беркли-сквер. Я слепо подчинялся Мэнди, твердо намереваясь не принимать никаких самостоятельных решений в ближайшие несколько часов. Еще одно преимущество общения с этой девушкой.
Мы остановились на Парк-Лейн. Она заказала номер в гостинице "Дорчестер", как обычно. Мне всегда было комфортно в этом немного старомодном, очень чопорном, но уютном отеле класса люкс с видом на Гайд-парк.
Грум закрыл за нами дверь лифта. Наконец-то одни! Я прижал ее к зеркалу, полный решимости сразу приступить к делу. Но она призвала меня к порядку. Я еле сдерживался.
— Мы договорились, что решаю я. Так что сохраняй спокойствие, малыш…
О том, что было потом, у меня сохранились смутные воспоминания. Огромный номер, салон, о котором я тут же забыл, гигантская кровать под балдахином, украшенным кистями в розовых узорах. Обе ванные отделаны каррарским мрамором. Я больше ни о чем не думал, погрузившись в глубокую горячую ванну, а она взяла дело в свои руки. Помимо прочего, мне нравилось и то, что она любит командовать. Чуть позже, уже в тепле постели, Мэнди снова проявила инициативу:
— Я голодная. А ты?
— Который час?
Три утра. Ты спишь? _Во всяком случае, пытаюсь, представь себе. С тобой, естественно, это не так просто. Так что поступай, как хочешь!
— Отлично! Я закажу булочки, мармелад и горячий шоколад… Сосиски съедим завтра утром, ладно?
— Отличная идея.
Так стартовала вторая половина нашей встречи. Между двумя сеансами практических занятий мы начали разговор. Мэнди явно собиралась поделиться со мной какой-то информацией. А может, ей хотелось что-то прояснить? Или она пыталась побольше узнать? Самая приятная гипотеза — она стремилась помочь мне. Трогательно, но маловероятно. Во всяком случае, руководство банком предполагает также сбор информации о том, что происходит на рынках. Причем всеми способами, даже самыми нетрадиционными!
Вчера в Вашингтоне случилась странная штука…
Голос ничего не выражал, словно она намеревалась рассказать какую-то сплетню. Я пробурчал нечто нечленораздельное, поощряя ее продолжать.
— Когда человек, с которым я встречалась, пришел, он был в том еще состоянии.
— Он?
— Я точно не знаю, кто он такой. Так, приблизительно. Все называют его Султан. Наверняка он принц, как и все саудовцы.
— Посредник?
— Нет, бери выше. Член королевской семьи. Бывший посол, который теперь руководит у них министерством. Шишка. Как тебе объяснить? Он вел себя так, будто меня там нет. Обычно он набрасывается на меня без лишних слов, и я должна срочно им заниматься, но в этот раз… Он ничего не хотел… Или не мог… Во всяком случае, он добрый час провисел на телефоне. Не желал даже, чтобы я его трогала… И это в два ночи!
— Ну и?.. Ты, что ли, расстроилась?
— Шутишь? На меня свалились нежданные каникулы. Нет, если серьезно, то удивили меня именно его телефонные звонки…
— Ты подслушивала?
— Он сидел напротив меня. Я же не могла заткнуть уши! Он говорил по-арабски и был уверен, что я не понимаю…
— Ты действительно знаешь арабский? А я думал, что ты просто выпендриваешься!
— Не строй из себя мачо, пожалуйста. Я понимаю арабский, и очень даже хорошо, представь себе.
— И что же он говорил, этот твой прекрасный принц?
— Что он только что встречался с неким Полсоном. И что нужно все ликвидировать.
— Полсон? Все ликвидировать?
— Все позиции Brothers[12]… Ты понимаешь, о чем речь?
— Brooks Brothers — марка моих костюмов.
— Братья Маркс[13] — давняя история. Большой Брат — это из литературы. Нет, где уж мне понять.
— Прекрати валять дурака, я о деньгах.
— Тогда Lehman Brothers!
— Вот-вот, думаю, именно это. Он сказал, что Brothers под пристальным наблюдением, вместе с Мерил как ее там[14], и что-то про страховщиков. Еще я слышала, будто все накрылось, совершенно прогнило и обязательно кто-то слетит…
— Ну-ка расскажи! Пожалуй, это интересно.
— Ну вот. Вообще-то я почти ничего больше не знаю. Повесив трубку, он спросил меня, что я делаю с деньгами. Я сделала вид, будто ничего не понимаю, но он настаивал, сказал, что если я держу деньги в фондах или в каких-то бумагах, торгующихся на бирже, то лучше все продать.
— И что ты сделала?
— Все продала сегодня утром, естественно.
Мэнди хохотала так, словно только что рассказала отличный анекдот. Я не настаивал на развитии темы. Ее груди с нацеленными на меня сосками вновь возбудили мой интерес. Мы занялись делом. И все это на деньги акционеров Банка, что особенно приятно. Я собирался еще организовать несколько фальшивых ресторанных счетов, которые проскочат как по маслу.
Мэнди убежала рано утром. В качестве бонуса я съел ее завтрак. И жареные сосиски тоже.
Идея забрезжила на обратном пути в Париж. Я повторил про себя все, что она мне сообщила, сопоставив с тем, что мне было уже известно. Саудовцы, в чем нет никакой тайны, жизненно необходимы Соединенным Штатам. Во-первых, потому, что Саудовская Аравия владеет четвертью мировых запасов сырой нефти. В конце года цены на нее как раз резко подскочили. Поэтому еще важнее, чем всегда, расстелить перед ними красную ковровую дорожку, чтобы они сдержали экстремистов из ОПЕК. Во-вторых, если король Абдалла свернет себе шею, это будет катастрофой: семье Саудов в частном порядке принадлежит 7 % американских активов. Вполне достаточно, чтобы всю экономическую систему мгновенно залихорадило. И наконец, последнее, но отнюдь не самое мелкое обстоятельство. В Соединенных Штатах первое полугодие 2008 года было отвратительным. За пять лет размер национального долга буквально взлетел до небес. Для обеспечения финансирования казначейство выпускало облигации, гарантированные государством. А кто их покупал? Саудовцы! На втором месте после китайцев. Это финансирование, составляющее несколько миллиардов долларов в месяц, необходимо как воздух. Без него Америка рухнет. Ни больше ни меньше. Поэтому для Полсона, как и для администрации Буша, небольшая инсайдерская утечка — сущая ерунда. Мелкое прегрешение в государственных интересах.
А что если Полсон, вдруг осознав, что на горизонте замаячил кризис, сам его сейчас и организует? Предположение казалось невероятным, и тем не менее…
Буря нарастала, накрывая банк за банком. Может, он рискнул чуть-чуть сдвинуть снежный пласт, рассчитывая проконтролировать надвигающуюся лавину? Невероятно высокая ставка!
В этот момент я начал понимать, что происходит, и попытался реконструировать ситуацию.
Полсон ужинал с Султаном несколько дней назад и передал тому важнейшую информацию: Lehman должен рухнуть. Быть может, он отсоветовал ему помогать Фулду[15]. А в остальном позволил саудовцам использовать взрывоопасную информацию по собственному усмотрению.
Я потихоньку дремал в кресле поезда "Евростар", а в голове у меня безостановочно крутилось: надвигается что-то ужасное… Но что, черт подери, мне делать со своими догадками?!