3.4 Политическая взаимозависимость государства и крупного бизнеса

3.4 Политическая взаимозависимость государства и крупного бизнеса

Уже в 1994–1995 гг. стало очевидным, что у федеральной власти отсутствует массовая социальная база, необходимая для победы в избирательном цикле 1995–1996 гг. Экономический спад и инфляция продолжались, результаты приватизации лишь разочаровали общество.

В этих условиях федеральная власть выбрала стратегию формирования для себя иной социальной базы — «штучной», т. е. состоящей из небольшого числа индивидуально очень сильных игроков. Ее основными составными частями должны были стать, с одной стороны, руководители субъектов Российской Федерации, а с другой — ведущие структуры крупного бизнеса.

Союзникам из крупного бизнеса обеспечивались специальные привилегии в обмен на поддержку как политики власти в целом, так и отдельных ее акций. Хорошо известно, что статус «уполномоченных» агентов государства по разного рода операциям часто предоставлялся банкам в обмен на поддержание ими рынка ГКО-ОФЗ, а содействие экспансии крупнейших нефтяных компаний обусловливалось обязательствами по снабжению нефтепродуктами бюджетных потребителей и сельского хозяйства. Но наиболее ярким примером являются уже упоминавшиеся залоговые аукционы, которые в рамках рассматриваемой в данном параграфе проблематики представляли собой фактически раздачу весьма ценных промышленных активов в обмен главным образом на будущую политическую поддержку. Это привело к тому, что «избранные» ИБГ, компании и банки динамично росли и быстро попадали или закреплялись в числе крупнейших, но их успешность оказывалась в зависимости от отношений с властью. Одновременно сформировалась «симметричная» зависимость власти от созданных ею лидеров бизнеса, поскольку лишь они могли предоставить финансовые и медийные ресурсы для предвыборных кампаний и для решения некоторых других задач.

Описанная стратегия была сформирована в основном под президентские выборы 1996 г. и по их результатам должна оцениваться как удачная. Однако она продолжала реализовываться как минимум до осени 1998 г. Состояние здоровья Б. Ельцина, борьба группировок в его окружении, а также нарастающие финансовые трудности привели к тому, что федеральная власть оказалась неспособной выполнять свои функции, используя лишь стандартные для стабильной политической системы ресурсы, механизмы и технологии. С другой стороны, союзный крупный бизнес немедленно потребовал плату за поддержку. В наиболее явной форме это проявилось в назначении лидеров или представителей ряда крупнейших ИБГ на высокие государственные посты в 1996 — первой половине 1998 г. (например, В. Потанина — в правительство, Б. Березовского — в Совет Безопасности). И вообще крупный бизнес стал в тот момент основным кадровым резервом для власти. По нашим оценкам, десятки, если не сотни, предпринимателей и топ-менеджеров назначались в этот период на высокие чиновные должности.

Однако это было не одностороннее усиление позиции крупного бизнеса в целом или ведущих ИБГ по отношению к федеральной власти, а нарастание их взаимозависимости. Бизнес также все больше нуждался в поддержке власти, причем после первых ударов кризиса еще в 1997 г. не столько для экспансии, сколько для сохранения позиций или даже для выживания.

Таким образом, для модели взаимодействия крупного бизнеса и государства на протяжении большей части 1990-х гг. были характерны следующие основные черты: витальная значимость для обеих сторон, паритетность, эксклюзивность, переговорный характер. А ее важнейшими элементами были:

? прямое участие органов власти в формировании конкретных компаний и ИБГ и обеспечении их экспансии;

? экстраординарные способы финансирования государственных нужд частным бизнесом;

? прямые неинституционализированные консультации представителей государства и бизнеса, эпизодически проводившиеся по конкретным вопросам экономической политики вне рамок регулярного процесса принятия решений;

? периодические переходы представителей крупного бизнеса в органы государственной власти и обратный переход крупных политиков и чиновников;

? неоднократные случаи силового давления крупных предпринимателей или их коалиций на государство, далеко выходящие за рамки лоббизма в любом его определении;

? неоднократные случаи прямого силового давления правоохранительных органов и спецслужб на частные компании и ИБГ.

Вторая половина 1998 г. и весь 1999 г. в отношениях государства и крупного бизнеса были периодом вынужденной взаимной сдержанности и пассивности. Августовский кризис 1998 г. привел к тому, что, во-первых, у каждой из сторон резко уменьшился и объем ресурсов, и набор инструментов для воздействия на противоположную, а во-вторых, обеим пришлось сосредоточиться на решении своих внутренних проблем. И на фоне посткризисного оживления, обусловленного внутренними и внешними макроэкономическими факторами, подобное «взаимное игнорирование», вероятно, было оптимальной или близкой к оптимуму тактикой.

Сказанное противоречит сложившейся в тот период и сохранившейся до сих пор господствующей оценке деятельности правительства Е. Примакова (осень 1998 — весна 1999 г.). В соответствии с общепринятой трактовкой ее важнейшими элементами были восстановление лидерства государства в экономике и борьба с «олигархами». (И вообще Е. Примаков воспринимается как «предтеча» путинского курса.) На наш взгляд, однако, это верно, только если рассматривать чисто политическую составляющую деятельности правительства. Крупнейшие предприниматели действительно перестали непосредственно участвовать в процессах принятия государственных решений. Важным символическим жестом стало изъятие у них пропусков в правительственное здание, но никаких ограничений ни на текущую деятельность, ни на экспансию крупного бизнеса не накладывалось. Экономическая политика правительства Е. Примакова в целом была весьма сдержанной и прорыночной, что внесло свой вклад в оживление второй половины 1999–2000 гг. Сказанное, по нашему мнению, подтверждается тем, что из крупнейших предпринимателей лишь двое увидели в лице Е. Примакова опасность и начали информационную войну с ним и его союзниками. Это Б. Березовский и В. Гусинский, чье положение в истеблишменте почти полностью определялось политическими связями, а также контролем над телеканалами (ОРТ и НТВ соответственно) и прочими СМИ.