2. Цена ограничения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. Цена ограничения

Тот факт, что ограничение производства неизбежно влечет за собой сокращение удовлетворения отдельных граждан, не означает, что это ограничение обязательно должно считаться ущербом. Государство не прибегает к рестриктивным мерам бесцельно. Оно стремится достичь определенных результатов и считает ограничения подходящим средством осуществления своего плана. Поэтому оценка политики ограничений зависит от ответов на два вопроса. Подходят ли средства, избранные государством, для достижения преследуемых целей? Является ли осуществление этих целей достаточной компенсацией лишений отдельных граждан? Поднимая эти вопросы, мы рассматриваем ограничение производства так же, как мы рассматривали налоги. Выплата налогов также непосредственно уменьшает удовлетворение налогоплательщика. Но это цена, которую он платит за услуги, оказываемые государством обществу и каждому из его членов. В той мере, в какой государство выполняет свои общественные функции и налоги не превышают величину, необходимую для нормального функционирования государственного аппарата, они представляют собой необходимые издержки и возвращаются гражданам.

Адекватность такого подхода к ограничительным мерам особенно очевидна в тех случаях, когда к ограничениям прибегают вместо налогообложения. Большую часть расходов на оборону страны оплачивает казначейство из государственных доходов. Но применяется и другой метод. Иногда подготовленность страны к отражению агрессии зависит от существования определенных отраслей промышленности, которые отсутствовали бы в свободной рыночной экономике. Эти отрасли должны субсидироваться, а предоставляемые субсидии должны учитываться наравне со всеми остальными военными расходами. Их характер не меняется, если государство предоставляет их косвенно, устанавливая импортные пошлины на аналогичную продукцию. Разница только в том, что в этом случае бремя возложено непосредственно на потребителей, тогда как в случае государственных субсидий они оплачивают эти затраты косвенно, платя более высокие налоги. Вводя в действие ограничительные меры, правительства и парламенты вряд ли когда-либо осознавали последствия своего вмешательства в хозяйственную деятельность. Они блаженно полагали, что протекционистские тарифы способны повысить уровень жизни в стране, и упрямо отказывались признавать правоту экономических учений, касающихся последствий протекционизма. Осуждение экономистами протекционизма неопровержимо и свободно от всяких партийных пристрастий, поскольку экономисты не говорят, что протекционизм плох с какой-либо предвзятой точки зрения. Экономисты показывают, что покровительство не способно достичь тех целей, которые правительства, как правило, желают достичь с его помощью. Они не подвергают сомнению конечные цели деятельности правительства, а просто отвергают выбранные средства как неподходящие для осуществления поставленных целей.

Самыми популярными ограничительными мерами являются меры, именующиеся прорабочим законодательством. Здесь также правительства и общественное мнение крайне неверно оценивают его результаты. Они уверены, что ограничение рабочего дня и запрещение детского труда ложится бременем исключительно на работодателей, а для работников является социальным завоеванием. Однако это действительно так только в той мере, в какой эти законы снижают предложение труда и тем самым увеличивают предельную производительность труда по сравнению с предельной производительностью капитала. Но снижение предложения труда приводит также и к уменьшению общего объема произведенных благ, а следовательно, к снижению среднедушевого потребления. Пирог в целом сжимается, но доля меньшего пирога, которая идет наемным рабочим, в процентном отношении больше, чем они получили бы от большего пирога. Соответственно, доля капиталистов снижается[Прибыли и убытки предпринимателей не испытывают влияния прорабочего законодательства, так как они целиком и полностью зависят от более или менее успешного приспособления производства к меняющемуся состоянию рынка. По отношению к ним трудовое законодательство является просто фактором, порождающим изменения.]. Все зависит от условий каждого конкретного случая, от того, положительно или отрицательно скажется это на реальной заработной плате различных групп наемных рабочих.

Распространенная оценка прорабочего законодательства была основана на ошибке, что ставки заработной платы не имеют никаких причинных связей с ценностью, которую труд рабочих добавляет к материалу. Ставки заработной платы, говорит железный закон, определяются минимальным количеством самого необходимого для поддержания жизни; они никогда не могут подняться выше прожиточного минимума. Разница между стоимостью производимой рабочим продукции и выплачиваемой ему заработной платой идет в карман работодателя-эксплуататора. Если этот избыток урезается посредством ограничения рабочего дня, то рабочий освобождается от части работы, его зарплата остается без изменений, а работодатель лишается части своей несправедливой прибыли. Ограничение совокупного объема производства сокращает только доходы эксплуататорской буржуазии.

Выше уже отмечалось, что роль, которую прорабочее законодательство играло до последнего времени в эволюции западного капитализма, была менее значительна, чем можно было бы предположить, судя по страстности, с которой публично обсуждались связанные с ней проблемы. Трудовое законодательство по большей части просто придает законодательное оформление изменениям условий, уже доведенных до конца быстрым развитием производства[Cм. с. 574–576.]. Но для стран, которые промедлили с принятием капиталистического способа производства и отстали в развитии современных методов обработки и производства, проблема трудового законодательства имеет критическое значение. Введенные в заблуждение ложными доктринами интервенционизма политики этих стран считают, что могут облегчить участь обездоленных народных масс путем копирования трудового законодательства наиболее развитых капиталистических стран. Они смотрят на эти проблемы, как если бы с ними можно было справиться, трактуя их под так называемым человеческим углом зрения, и не способны понять реальной проблемы.

Печально, что в Азии миллионы маленьких детей обездолены и недоедают, что заработная плата чрезвычайно низка по меркам американских и западноевропейских стандартов, что существует длинный рабочий день и что санитарные условия на фабриках достойны сожаления. Однако не существует других способов устранить эти пороки, кроме как больше работать, производить и экономить и тем самым накапливать больше капитала. Это необходимо, чтобы добиться любого устойчивого улучшения. Ограничительные меры, защищаемые самозваными филантропами и гуманистами, будут бесполезны. Они не только не изменят обстоятельства к лучшему, но и те дела, которые шли хорошо, они изменят к худшему. Если родители слишком бедны, чтобы нормально кормить своих детей, то запрет на детский труд обрекает детей на голод. Если предельная производительность труда настолько низка, что за 10 ч рабочий может заработать только заработную плату, которая по сравнению с американскими зарплатами будет неудовлетворительной, то декретирование восьмичасового рабочего дня не принесет пользы этому рабочему.

Обсуждаемая проблема заключается не в желательности повышения материального благополучия наемных рабочих. Защитники того, что неверно называется прорабочими законами, намеренно запутывают вопрос, постоянно повторяя, что больший досуг, более высокая реальная заработная плата и освобождение детей и замужних женщин от необходимости искать работу сделает семьи рабочих более счастливыми. Они прибегают ко лжи и низкой клевете, говоря, что те, кто выступает против этих законов, вредят жизненным интересам наемных рабочих, и называя их гонителями рабочих и врагами рабочего класса. Разногласия не касаются преследуемых целей; они затрагивают только средства, которые следует применять для их осуществления. Вопрос не в том, желательно или нет повышение благосостояния широких народных масс, а исключительно в том, являются ли декреты государства, ограничивающие продолжительность рабочего дня, а также детскую и женскую занятость, верным средством повышения уровня жизни рабочих. Это чисто каталлактическая проблема, которую должна решить экономическая теория. Эмоциональные разговоры не имеют никакого отношения к делу. Они являются плохой маскировкой того, что лицемерные защитники ограничительных мер не способны выдвинуть никаких здравых возражений против обоснованной аргументации экономистов.

То, что уровень жизни среднего американского рабочего несравненно более удовлетворителен, чем среднего индийского рабочего, что в Соединенных Штатах рабочий день короче и что детей посылают в школу, а не на фабрику, не является достижением государства и законов этой страны. Это результат того, что величина инвестированного капитала на одного работника здесь гораздо больше, чем в Индии, и что, следовательно, предельная производительность труда намного выше. Это не заслуга социальной политики; это результат применявшихся в прошлом методов laissez faire, которые не подрывали развитие капитализма. Именно laissez faire должны принять на вооружение правительства в Азии, если хотят улучшить участь своих народов.

Нищета Азии и других отсталых стран объясняется теми же причинами, что и неудовлетворительные условия жизни на заре развития западного капитализма. В то время, как численность населения быстро увеличилась, политика ограничений задержала адаптацию методов производства к нуждам растущего числа ртов. Именно благодаря непреходящим заслугам экономистов, которые проповедовали laissez faire и которых типовые учебники наших университетов отвергают как пессимистов и апологетов неправедной алчности эксплуататорской буржуазии, был проложен путь экономической свободы, который поднял средний уровень жизни до беспрецедентной высоты.

Экономическая наука не догматична, как заявляют самозваные неортодоксальные защитники всемогущества государства и тоталитарной диктатуры. Экономическая теория ни одобряет и ни осуждает меры, предпринимаемые государством для ограничения производства и выпуска. Она просто считает своей обязанностью прояснить последствия этих мер. Право выбора политики, принимаемой на вооружение, принадлежит людям. Но, делая выбор, они не должны игнорировать экономические учения, если хотят достичь преследуемых целей.

Безусловно, в некоторых случаях люди могут посчитать оправданными определенные ограничительные мероприятия. Правила пожарной безопасности являются ограничивающими и повышают издержки производства. Но сокращение общего объема производства, к которым они приводят, представляет собой цену за избежание еще больших бедствий. Решение о каждом ограничивающем мероприятии должно приниматься на основе тщательного взвешивания связанных с ним издержек и приносимой им пользы. Ни один разумный человек не может поставить под сомнение это правило.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.