Глава 3 Курс на финансовый суверенитет. Выход из дефолта

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3 Курс на финансовый суверенитет. Выход из дефолта

По мере обесценения песо внешний долг,

номинированный в долларах,

рос с метеорной скоростью

и в конечном счете накинул на Аргентину

смертельную финансовую петлю.

Пол Кругман, нобелевский лауреат

Переговоры Аргентины с МВФ походили на поединок Давида с Голиафом.

Роберто Лаванья, министр экономики Аргентины в 2002–2005 гг.

Многолетний опыт разнообразных попыток реформирования и модернизации аргентинской экономики убедительно показал то значение, которое имеет стабилизация валютно-финансового положения для общего хозяйственного подъема. Посткризисный период начала XXI в. не стал в этом смысле исключением. И кабинет Э. Дуальде, и правительства Н. Киршнера и К. Фернандес де Киршнер в своей новой экономической политике (НЭП) целенаправленно добивались поддержания валютнофинансовой стабильности, укрепления бюджетной дисциплины и финансового суверенитета. Бюджет, этот «закон законов», стал своего рода «священной коровой» всей макроэкономической стратегии, а таргетирование бюджетного профицита превратилось в постоянную и приоритетную заботу всех министров экономики.

В соответствии с экономической теорией государственный бюджет Аргентины воздействовал на достижение основных хозяйственных целей посредством фискальной (налоговой) политики, которая после кризиса 2001–2002 гг. претерпела существенные изменения. С помощью фискальных мер, государственных расходов и кредитно-денежной политики правительство стремилось «точно настраивать» национальную экономику: обеспечивать устойчивый и динамичный рост с высоким уровнем занятости, сглаживать колебания экономического цикла, не допускать неконтролируемого и опасного увеличения инфляции, сокращать разрыв в доходах различных категорий граждан.

Второй приоритетной заботой власти стала проблема выхода из состояния дефолта и нормализации отношений с международными финансовыми организациями и банками на приемлемых для Буэнос-Айреса условиях. Причем нужен был не выход из дефолта любой ценой, но такое структурное решение застарелой долговой проблемы, при котором страна кардинальным образом сокращала зависимость от внешнего финансирования и ощутимо повышала степень своей кредитно-финансовой суверенности. Это был один из самых серьезных вызовов, с которыми столкнулись правящие круги Аргентины.

НЭП: бюджетно-налоговые и валютно-финансовые аспекты

На протяжении десятилетий аргентинским властям не удавалось обеспечить сбалансированность государственного бюджета на сколько-нибудь продолжительное время. Хронический финансовый дефицит, как правило связанный с процентными платежами по долгам, превратился в трудноразрешимую проблему и не позволял правительству добиться устойчивого превышения доходов над расходами. Как следствие – запускался печатный станок, и страна наводнялась обесцененными деньгами либо государство прибегало к новым заимствованиям. В посткризисный период Розовый дом сумел переломить эту ситуацию и создать условия для радикального изменения финансовых показателей (см. табл. 10.1).

Статистика говорит о том, что в 2002–2008 гг. произошло значительное улучшение многих финансовых переменных, причем как эндогенных (определяемых факторами в рамках данной модели), так и экзогенных, изменения которых в большой мере лежат за пределами аргентинской экономики. Так, доходы бюджета выросли более чем в 5 раз, первичный профицит – в 14 раз, золотовалютные резервы Центрального банка – в 4,5 раза, частные и государственные депозиты – почти в 3 раза и т. д. Важно и другое: начиная с 2003 г. бездефицитными стали бюджеты большинства провинций – факт экстраординарной важности. Особое значение имело стабильное сохранение высокого первичного профицита, размер которого стал превышать 3 % ВВП (см. рис. 10.1).

Таблица 10.1 Основные финансовые показатели (2002–2008 гг., млрд песо)

Составлено по данным: Ministerio de Economia, INDEC, Banco Central de la Rep?blica Argentina.

Разумеется, власти сумели нарастить доходы в первую очередь благодаря беспрецедентно быстрому экономическому росту. Но в основе бюджетного профицита последних лет лежали и факторы, связанные с реформированием самой фискальной системы: введением новых налогов (на экспорт и финансовые операции), расширением налогооблагаемой базы, а также перемены в организации пенсионного обеспечения – переход сотен тысяч граждан из частных УКПФ в государственную структуру.

Case study

Налоги в Аргентине

Характерная черта аргентинской фискальной системы – высокая доля косвенных налогов. В 2007 г. НДС, а также налоги на внешнюю торговлю и финансовые операции обеспечили 52 % всего объема налоговых поступлений (см. рис. 10.2). С учетом особенностей текущей макроэкономической политики можно ожидать, что такое положение сохранится, по крайней мере, на среднесрочную перспективу. В частности, в 2007 г. правительство ощутимо повысило «retenciones» на экспорт нефти, нефтепродуктов, природного газа и основных сельскохозяйственных культур: сои – с 27,5 до 35 %, пшеницы – с 20 до 28, кукурузы – с 20 до 25, подсолнечника – с 23,5 до 30 %425. Только одно это должно было обеспечить в 2008 г. фискальную прибавку в размере 4,5 млрд дол.426 Определенное значение имело и укрепление налоговой дисциплины. Благодаря принятым административным мерам с 2002 по 2006 г. уклонение от уплаты НДС снизилось с 35 до 21 процентного пункта, что принесло в казну около 8 млрд песо. В целом объем собираемых федеральных налогов (налоговая нагрузка) за указанный период возрос с 16 до 23 % ВВП, а общий объем фискальных сборов, включая провинциальные и местные налоги, – до 31–32 % (один из самых высоких уровней в Латинской Америке). В 2007–2008 гг. этот показатель продолжал увеличиваться. Вместе с тем в отношении собираемости налогов в Аргентине еще остаются очень значительные неиспользованные резервы, прежде всего из-за сохраняющегося огромного неформального сектора в экономике. «За исключением Бразилии (там налоги достигают 34 % ВВП. – Примеч. авт.) ни в одной развивающейся стране нет таких высоких налогов, как у нас», – отмечал аргентинский экономист Даниэль Атрана. В то же время, как подчеркивал другой известный эксперт, Роберто Френкель, в Аргентине «повышение налогов не носит всеобщего характера, а затрагивает отдельные сектора экономики»427. Это обстоятельство порождает явление крайне неравномерного распределения фискальной нагрузки в хозяйстве и обществе.

Рис. 10.1. Первичный профицит государственного бюджета Аргентины (в % от ВВП)

Источник: Ministerio de Economia – www.mecon.gov.com.ar

Рис. 10.2. Структура налоговых сборов (в %)

Источник. Ministerio de Economia у Producci?n. Argentina: indicadores econ?-micos. Diciembre 2007. – www.mecon.gov.com.ar

Отметим еще одно немаловажное обстоятельство: в 2003–2007 гг. правительство при формировании бюджета регулярно руководствовалось консервативными оценками темпов роста ВВП. Реальное увеличение экономики (а следовательно, поступлений в бюджет) было значительно больше, что позволило исполнительной власти свободно располагать суммой порядка 74,6 млрд песо. На 2008 год были заложены 185,5 млрд песо поступлений в консолидированный бюджет, тогда как реальные доходы превысили 268 млрд, что дало в распоряжение правительства порядка 80 млрд песо дополнительных финансовых ресурсов, которые власть могла расходовать по своему усмотрению.

При выработке генеральной линии экономического роста кабинет Н. Киршнера исходил, в частности, из того, что важным элементом модернизации экономики и ее перехода на инновационный путь развития является валютная политика. Причем поскольку осуществление инновационной стратегии определяется задачами эффективного функционирования национальной экономики и обеспечения расширенного воспроизводства, то и валютная политика должна была иметь ярко выраженный воспроизводственный аспект.

Каким образом это достигалось? Последние десятилетия показали, что валютная политика – один из главных инструментов адаптации экономики страны к постоянно меняющемуся (особенно в условиях глобализации) внешнему контексту. Именно с помощью регулирования валютных курсов создавались предпосылки для более сбалансированного участия хозяйствующих субъектов в системе мировых торгово-экономических отношений. Далеко не всегда эта политика давала желаемый результат. Пример тому – последние годы режима «конвертируемости», когда ошибки в формировании валютного курса обернулись серьезными потерями реального сектора экономики. Результативная валютная политика не может исходить из каких-то узких (пусть даже весьма важных) целей, а должна быть направлена на решение основных задач национального хозяйственного развития в рамках так называемого «магического многоугольника»: обеспечение устойчивого экономического роста, сдерживание инфляции и безработицы, поддержание равновесного платежного баланса428.

Исходя из такого рода соображений, правительство стремилось к тому, чтобы валютная политика (в максимально возможной степени) отвечала интересам всех участников воспроизводственного процесса, а не только экспортеров или импортеров. Эта позиция официального Буэнос-Айреса нашла свое практическое воплощение в таких ключевых составляющих валютной политики, как режим валютного курса, динамика обменного курса песо, объем золотовалютных резервов. Следует подчеркнуть, что речь идет об очень непростых макроэкономических вопросах, требующих глубоко продуманного и крайне осторожного, взвешенного подхода. Не случайно в документах МВФ специально отмечалось, что «выбор режима валютного курса представляет собой сложную проблему и зависит от специфических обстоятельств отдельных стран»429.

Благоприятные тренды хозяйственного развития утвердили аргентинские власти в том, что примерное (с небольшими отклонениями) соотношение песо/доллар 3:1 себя оправдало. Отсюда – основное направление девизной политики Центрального банка, состоящее в поддержании высокого обменного курса американской денежной единицы путем периодических интервенций на валютном рынке [64] . «Стержень экономической политики нашего правительства – покупка Центральным банком долларов с целью увеличения резервов и поддержания высокого обменного курса», – подчеркивала Ф. Мисели, категорически отвергая любые призывы отойти от данной линии430. По существу, речь идет о том, что в посткризисный период на смену режиму «конвертируемости» пришел управляемо плавающий валютный курс («tipo de cambio administrado flotante»).

Поскольку интервенции ЦБ состоят главным образом в покупке долларов (прежде всего у аргентинских экспортеров), это, с одной стороны, гарантирует постоянное увеличение валютных запасов страны, а с другой – производит «стерилизующий» эффект, т. е. обеспечивает корреляцию денежной массы с ростом аргентинской экономики или такое увеличение денежных агрегатов, которое сопровождает (но не слишком опережает) общее экономическое развитие. Подтверждение данного тезиса – динамика агрегатов Ml, М2, М3, размеры которых по отношению к ВВП в период 2003–2008 гг. не претерпели драматических изменений (см. рис. 10.3). На это обстоятельство специальное внимание обратил президент ЦБ Мартин Редрадо, представляя в сенате Национального конгресса политику банка на 2008 год431.

Рис. 10.3.

Источник: Ministerio de Economia у Producci?n. Argentina: indicadores econ?-micos. Diciembre 2007, Octubre 2009. – www.mecon.gov.com.ar

После бурных событий начала XXI в., на рубеже 2005–2006 гг., произошла относительная нормализация банковской деятельности и сложились условия для активизации кредитных операций. В специальном исследовании рейтингового агентства «Мудис» отмечалось «стабильное положение аргентинских банков», их возросшая кредитоспособность и растущая финансово-посредническая деятельность432. За последние полтора десятилетия – сначала в результате неолиберальных реформ, а затем под воздействием кризисных потрясений – банковская система претерпела кардинальные изменения, главным из которых стала концентрация капитала в сравнительно узком кругу крупнейших финансовых организаций. К началу 2007 г. в стране действовало 89 банков (в 1991 г. – 213), но 90 % всех депозитов и 72 % кредитов приходилось на долю 11 крупнейших государственных и частных финансовых учреждений: Национального банка, Банка провинции Буэнос-Айрес, «ББВА Франсес», «Банко Рио», «Галисиа», города Буэнос-Айрес, «БанкБостон», «Ситибанк», «Кредико-оп», «МакроБансуд» и «ХСБК»433. Именно эти наиболее сильные банки, большинство которых – частные компании, сумели не только выстоять в кризисные годы, но и расширить свое влияние. В частности, только за 12 месяцев (с конца декабря 2006 г. по начало января 2008 г.) депозиты в аргентинских банках выросли почти на 20 % – со 150 до 178,8 млрд песо, а портфель предоставленных кредитов увеличился более чем на 30 %, достигнув суммы 105,6 млрд песо434.

Разумеется, речь пока шла о сравнительно скромных (по масштабам аргентинской экономики) объемах кредитования реального сектора [65] . Но положительный тренд был налицо. Это подтверждали высокопоставленные менеджеры банковского сектора, выражавшие уверенность в том, что не позднее 2008 г. кредитно-финансовая система Аргентины полностью восстановится и будет в состоянии адекватно обслуживать экономику страны, предоставляя товаропроизводителям необходимые денежные средства на приемлемых условиях. В частности, такие заверения на встрече с Н. Киршнером в июле 2006 г. дал директор по странам Латинской Америки крупнейшего испанского банка «Сантандер» Франсиско Лусон435.

Квалифицированный государственный интервенционизм, который обычно используется политической властью как компенсатор дефектов рыночных механизмов, в аргентинском случае нашел свое выражение в резком увеличении инвестиций государства в сферы национальной экономики, оказавшиеся «заброшенными» частным капиталом (и местным, и иностранным). Правительство, пойдя на известный экономический и политический риск, выдвинуло ряд мегапроектов, имеющих крупное народнохозяйственное значение, и приняло на себя бремя их финансирования. Эксперты, по состоянию на конец 2006 г., насчитали 14 такого рода проектов (общей стоимостью свыше 15 млрд дол.): от строительства ГЭС и АЭС до современных автомобильных дорог и скоростных поездов436. Наращивание инвестиций стало одним из приоритетных направлений макроэкономической политики аргентинских властей (см. рис. 10.4).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.