Глава X. Социализм в изменяющихся условиях

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава X. Социализм в изменяющихся условиях

1. Природа динамических сил

Идея неизменности очень полезна для теоретического умозрения. Но в реальном мире не бывает неизменных состояний. Условия экономической деятельности изменяются непрерывно, и человек не может воспрепятствовать этим изменениям.

Воздействия, приводящие экономику в постоянное движение, могут быть подразделены на шесть больших групп. В первую очередь и как важнейшие должны быть выделены изменения в природном окружении. Здесь имеются в виду не только все изменения климата и других природных условий, которые происходят сами собой, помимо человеческой деятельности, но также и те изменения, которые порождаются человеком, такие, как истощение почвы, оскудение лесных или минеральных ресурсов. На втором месте находятся изменения в численности и составе населения, затем изменения в величине и распределении капитала, затем изменения в технике производства, затем изменения в общественной организации труда и наконец изменения спроса [180*].

Среди всех перечисленных причин изменений наиболее важна и фундаментальна первая. Предположим, что социалистическое общество окажется способным регулировать рост населения и спрос на товары, и таким образом устранит нарушения экономического равновесия, вызываемые этими факторами. В таком случае можно было бы не допустить изменений и других условий хозяйствования.

Но социалистическое общество никогда не сможет влиять на природные условия экономической деятельности. Природа не приспосабливается к человеку. Человек должен приспосабливаться к природе. Даже социалистическому обществу придется считаться с природными изменениями; ему придется учитывать последствия стихийных катастроф. Ему придется считаться с тем, что доступные природные ресурсы не бесконечны. Природные возмущения будут вторгаться в мирное течение его дел. Не в большей степени, чем капитализм, он может рассчитывать на неизменность.

2. Динамика населения

Наивному социалисту кажется, что в мире довольно всего, чтобы сделать каждого счастливым и удовлетворенным. Нехватка и дороговизна благ проистекают только из нелепого общественного устройства, которое, с одной стороны, ограничивает преумножение производительных сил, а с другой — в результате неравенства в распределении дает слишком много богатым и слишком мало беднякам. [181*]

Мальтусовский закон народонаселения и закон убывающей отдачи кладут конец этой иллюзии. Ceteris paribus [168], рост населения выше некоей определенной величины не сопровождаются пропорциональным ростом богатства: если эта точка пройдена, производство на душу населения начинает сокращаться. Достигло ли уже производство этой точки — частный вопрос, и не следует им подменять принципиальной постановки проблемы.

По отношению к этому рассуждению социалисты заняли разные позиции.

Некоторые просто отвергли его. На протяжении всего XIX века едва ли какой-либо другой автор подвергался таким нападкам, как Мальтус. Писания Маркса, Энгельса, Дюринга и многих других полны поношений «попа» Мальтуса [182*]. [169] Но они не опровергли его. Ныне дискуссию по поводу закона народонаселения можно считать закрытой. Закон убывающей отдачи сегодня никем не оспаривается; значит, нет нужды обращать внимание на тех авторов, которые либо отрицают, либо просто игнорируют это учение.

Другие социалисты верят, что можно развеять все сомнения ссылкой на беспримерный рост производительности, который будет иметь место после обобществления средств производства. Не станем обсуждать здесь реалистичность этой идеи; даже если так оно и будет, все-таки нужно считаться с тем, что в каждый данный момент существует некая оптимальная численность населения, превышение которой должно породить сокращение душевого производства. Если уж так хочется опровергнуть действенность законов народонаселения и убывающей отдачи, следует доказать, что каждый, рожденный сверх оптимальной численности населения, принесет с собой столь большой рост производительности труда, что душевое производство с его появлением не сократится.

Третья группа удовлетворяется тем соображением, что с распространением цивилизации и разумного образа жизни, с увеличением благосостояния и повышением жизненных притязаний рост населения замедляется. При этом они игнорируют тот факт, что рождаемость сокращается не в силу подъема уровня жизни, а из-за «моральных ограничений», и что стимулы к ограничению рождаемости исчезают в тот момент, когда семья перестает требовать самопожертвования, .так как заботу о детях берет на себя общество. Это в сущности та же самая ошибка, в которую впал Годвин [170], когда решил, что существует «закон человеческого общества», который ограничивает численность населения наличием средств существования. Мальтус выявил природу этого загадочного «закона». [183*]

Социалистическое общество невообразимо без принудительного регулирования роста населения. Социалистическое общество должно располагать властью предотвращать рост или сокращение населения сверх определенных границ. Оно должно стремиться к поддержанию населения на оптимальном, с точки зрения душевого производства уровне. Как и всякое иное общество, оно должно считать злом как перенаселенность, так и недонаселенность. А поскольку в нем не будут действовать те мотивы, которые в частнособственнических системах приводят в соответствие уровень рождаемости и доступность средств существования, государство будет вынуждено взять на себя регулирование этого дела. Не будем здесь обсуждать, как именно оно будет это делать. Не входит в нашу задачу и вопрос, будет ли социалистическое общество при проведении соответствующих мероприятий преследовать также цели евгеники и чистоты расы. Но вполне достоверно, что если социалистическое общество и сможет обеспечить «свободу любви», то уж никоим образом не «свободу деторождения». Право на существование каждого рожденного может быть обеспечено только при предотвращении нежелательных родов. В социалистическом обществе, как и в любом другом, будут те, для кого «на великом пиршестве природы не приготовлено места» и кому прикажут удалиться как можно скорее. Никакое негодование, которое способны возбудить эти слова Мальтуса, не изменит этого положения.

3. Изменения спроса

Принцип распределения потребительских благ в социалистическом обществе исключает свободные изменения спроса. Если бы были возможны экономические расчеты, а значит, хотя бы приблизительное определение расходов на производство, тогда в рамках выделенных ему единиц потребления индивидуум мог бы требовать то, что ему нравится. Каждый мог бы выбрать для себя наиболее желанное. При этом возможно, что в силу злонамеренности части директоров предприятий некоторые товары были бы оценены выше, чем следует. Либо на них отнесли бы непропорционально большую часть накладных расходов, либо цена оказалась бы завышенной из-за применения неэкономичных методов производства, но потребители не знали бы иного способа защиты, кроме политической антиправительственной агитации. При этом до тех пор, пока они пребывали бы в меньшинстве, им все равно не удалось бы ни улучшить методы производства, ни внести поправки в калькуляции. Но в любом случае то, что немалая доля факторов производства измерима и что благодаря этому вопрос может быть относительно отчетливо сформулирован, уже было бы для них поддержкой.

Но поскольку при социализме никакие такие калькуляции невозможны, все проблемы спроса должны быть оставлены на долю правительства. Граждане в целом смогут влиять на них так же, как на другие стороны правительственной политики. Индивидуум будет обладать соответствующим влиянием в той степени, в какой он участвует в формировании общей воли. Меньшинству придется склониться перед волей большинства. И система пропорционального представительства, которая по своей природе пригодна только для выборов и совершенно не годится для принятия конкретных решений, их не защитит.

Общая воля, т. е. воля тех, кто сумел оказаться у власти, возьмет на себя те функции, которые в свободной экономике выполняются спросом. Не индивидуум, а правительство будет решать, какие именно нужды являются наиболее настоятельными и в силу этого подлежат удовлетворению в первую очередь.

По этой причине спрос будет намного однообразней и гораздо менее изменчив, чем при капитализме. Силы, которые при капитализме постоянно изменяют спрос, при социализме будут отсутствовать. Как же смогут получить признание инновации, отклоняющиеся от традиционно принятых идей? Как смогут новаторы увлечь массы прочь от наезженной колеи? Захочет ли большинство отказаться от излюбленных обычаев своих предков ради чего-то лучшего, но пока еще неизвестного? При капитализме, где каждый индивидуум в рамках своих средств может формировать потребительскую корзину, достаточно убедить в преимуществе новых методов одного или нескольких. Остальные постепенно начнут следовать их примеру. Это постепенное принятие новых способов удовлетворения особенно облегчается фактом неравенства доходов. Богатые принимают новшество и привыкают к нему. Так устанавливается мода, которой следуют остальные. Как только богатые слои усвоили определенный образ жизни, у производителей появляется стимул улучшать методы производства, так что рано или поздно бедные получат возможность двигаться тем же путем. Таким образом роскошь способствует прогрессу. «О промышленном нововведении: сначала это каприз избранного, затем уже потребность публики и наконец часть необходимого. Ведь то, что считается роскошью сегодня, делается необходимостью завтра» [184*]. Роскошь прокладывает дорогу прогрессу: она развивает скрытые потребности и порождает в людях неудовлетворенность. Если моралисты, осуждающие роскошь, желают быть последовательными, им следовало бы проповедовать сравнительно бедную желаниями лесную жизнь дикарей как конечный идеал цивилизации.

4. Изменения величины капитала

Участвующие в производстве производительные блага рано или поздно изнашиваются. Это верно не только для тех благ, которые образуют оборотный капитал, но также и для тех, которые образуют постоянный капитал. Они также — рано или поздно -- окончательно потребляются в процессе производства. Чтобы сохранить капитал в том же размере или увеличить его, необходимы постоянные усилия тех, кто управляет производством. Необходимо заботиться, чтобы потребленные капитальные блага вовремя замещались, и создавался новый капитал. Капитал ведь не воспроизводит себя сам.

В совершенно неизменяемой экономической системе эта операция не требует особенного дара предвидения. Там, где все неизменно, не столь уж трудно установить, что именно утратило работоспособность и что нужно сделать для его замены. В условиях изменчивости все иначе. Здесь постоянно меняются как направление производства, так и используемые в нем процессы. Здесь не достаточно заменить отработавший свое завод или исчерпанный запас полуфабрикатов аналогичными благами: другие блага — лучшие по свойствам или по крайней мере лучше соответствующие новым условиям — должны занять их место либо обновление оборудования в одной отрасли производства должно быть ограничено, чтобы расширить за этот счет или создать заново другую отрасль. Такие сложные операции невозможно осуществлять, не прибегая к вычислениям. Калькуляция капитала невозможна без экономических расчетов. В итоге перед лицом одной из самых фундаментальных проблем экономической деятельности социалистическое общество, не располагающее средствами экономического расчета, должно оказаться совершенно беспомощным. При самом большом желании оно не сможет установить такое соотношение между производством и потреблением, чтобы ценность капитала по меньшей мере не убавлялась и чтобы потреблялось только то, что сверх этого.

Но помимо этой, самой по себе непреодолимой, проблемы, проведение рациональной экономической политики в социалистическом обществе встретит и другие трудности.

Как поддержание, так и накопление капитала требуют неких издержек. Нужно жертвовать удовлетворением сегодняшних потребностей ради большего удовлетворения, возможного в будущем. При капитализме жертвы приносят владельцы средств производства и те, кто ограничивает свое потребление, чтобы стать в будущем владельцем средств производства. Грядущее преимущество, о котором они пекутся, достается не только им. Они обязаны разделить его с теми, чей доход формируется трудом, поскольку, при прочих равных накопление капитала увеличивает предельную производительность труда, а следовательно, и заработную плату. Преимущества, порождаемые тем, что они живут по средствам (т. е. не проедают капитал) и сберегают (т. е. увеличивают капитал), являются для них достаточным стимулом продолжать в том же духе. И эти стимулы тем сильнее, чем полнее удовлетворены их насущные потребности. Ведь чем менее настоятельны сегодняшние потребности, которыми нужно пожертвовать ради будущего, тем легче приносить жертвы. При капитализме поддержание и накопление капитала есть одна из функций неравного распределения собственности и дохода.

При социализме поддержание и накопление капитала — задача организованного общества, государства. Цели рациональной политики те же, что и при капитализме. Преимущества будут одинаковы для всех членов общества; издержки также будут одинаковыми. Распоряжение капиталом будет принадлежать обществу: непосредственно — хозяйственным руководителям, в конечном итоге — всем гражданам. Им придется решать: производить ли больше инвестиционных или потребительских товаров; использовать ли более короткий производственный цикл, приносящий меньше продукта, или более длительный, но позволяющий произвести больше. Невозможно предсказать, как будут вырабатываться эти решения большинством. Гадать в данном случае бессмысленно. Обстоятельства принятия решений будут весьма отличны от тех, каковы при капитализме. При капитализме решение о необходимости сбережений принимают бережливые и процветающие люди. При социализме это будет заботой каждого, без различий, в том числе бездельников и мотов. Надо помнить также, что стимулов, в виде обещания большего благополучия завтра в обмен на сегодняшние сбережения, не будет. Значит, откроются двери для демагогии. Оппозиция всегда будет готова доказать, что необходимо больше выделить для немедленного потребления, а правительству будет трудно воздержаться от продления своей власти с помощью щедрых расходов. Apres nous le deluge [171] — старое правило правительств.

Знакомство с правительственным стилем капиталовложений не укрепляет надежду на бережливость будущего социалистического правительства. Как правило, новый капитал создается только за счет займов, т. е. за счет сбережений рядовых граждан. Крайне редко этот капитал накапливается из налоговых поступлений или из других источников государственных доходов. В то же время есть множество примеров того, как принадлежащие государству средства производства обесцениваются из-за того, что ради экономии текущих расходов проявлялась недостаточная забота об их сохранении.

Бесспорно, что правительства социалистических и полусоциалистических обществ нынешнего дня озабочены задачей ограничения потребления ради расходов, которые принято рассматривать как инвестиционные, нацеленные на образование нового капитала. Как советское правительство России, так и нацистское правительство Германии расходовали громадные средства на оборонную промышленность и на развитие импортзамещающих производств. Часть необходимых для этой цели капиталов была получена от иностранных займов, но большая часть — в результате ограничения внутреннего потребления и инвестиций в производство потребительских товаров. Считать ли, что такая политика ориентирована на сбережение и образование нового капитала, зависит от нашей оценки усилий по наращиванию военной мощи страны и обеспечению ее независимости от импорта товаров. Сам по себе тот факт, что потребление ограничено ради сооружения различного рода крупных заводов, не свидетельствует об образовании нового капитала. Этим заводам еще предстоит доказать в будущем, действительно ли они вносят вклад в улучшение снабжения теми товарами, которые необходимы для экономического развития страны.

5. Элемент изменений в социалистическом обществе

Из сказанного должно быть достаточно ясно, что социализм, как и любая другая система, не может знать совершенной стабильности. Это невозможно не только в силу непрерывных изменений природных условий производства; помимо этого, работают неустанно силы динамики, изменяя численность населения, спрос на товары и величину производительного капитала. Нельзя представить, что эти факторы перестали действовать. Нет нужды исследовать, действительно ли эти изменения приведут к изменениям в организации труда и в технике производства, ибо раз уж экономическая система не может достичь состояния совершенного равновесия, не имеет значения, будут ли необходимые инновации на деле внедрены в жизнь. Когда все бурно изменяется, все вообще является инновацией. Даже повторение прежнего — тоже инновация, потому что в новых условиях оно даст новые результаты. Последствия старого будут вполне новыми.

Но это ни в малой степени не означает признания социализма прогрессивной системой. Экономические изменения и экономический прогресс вовсе не одно и то же. Из того, что экономическая система не является стационарной, не следует, что она совершенствуется. Изменения в экономике становятся необходимыми в силу изменений условий экономической деятельности. Экономический прогресс, однако, является результатом только определенным образом направленных изменений, а именно тех, которые устремлены к цели всякой экономической деятельности — к наибольшему возможному богатству. Такая концепция прогресса вполне свободна от влияния субъективных суждений. Когда большее или то же самое число людей становятся лучше обеспеченными, тогда экономическая система прогрессирует. То, что из-за трудностей измерения ценности нельзя точно измерить степень прогресса и что никоим образом нельзя увериться, что прогресс делает человека более счастливым, — вопросы, которые нас здесь не заботят.

Есть много способов достижения прогресса. Может быть усовершенствована организация труда. Может быть сделана более эффективной техника производства. Может возрасти величина капитала. Короче, многие пути ведут к этой цели. [185*] Сможет ли социалистическое общество воспользоваться ими?

Допустим, что оно доверит управление производством наиболее подходящим людям. Но как они, при всем их таланте, смогут действовать рационально, если не будут иметь возможности считать, делать расчеты? Из-за одного этого социализм обречен на гибель.

6. Спекуляция

В любой экономической системе, пребывающей в процессе изменений, вся экономическая деятельность ориентируется на будущее, которое точно не предопределено. А значит, она связана с риском. Она по необходимости спекулятивна.

Подавляющее большинство людей, не умеющих организовать успешную спекуляцию, а также социалистические авторы всех мыслимых оттенков говорят о спекуляции очень дурно. Литератор и бюрократ, одинаково чуждые атмосфере деловой активности, переполняются завистью и гневом, когда думают о богатых спекулянтах и удачливых предпринимателях. Их негодованию мы обязаны тем, что многие экономисты положили массу трудов, чтобы ввести неуловимые различия между спекуляцией, с одной стороны, и «законной торговлей», «создающим ценности производством» и т. п. — с другой. [186*] На самом деле всякая экономическая деятельность за пределами стационарных условий есть спекуляция. Между работой скромного ремесленника, который обещает в течение недели изготовить пару обуви по заранее оговоренной цене, и разработкой угольной шахты, которая лишь годы спустя начнет поставку, различие лишь в мере. Даже те, кто вкладывает деньги в золотообрезные ценные бумаги [173], приносящие фиксированный процент, предаются спекуляции независимо от надежности будущего дохода. Они покупают деньги с поставкой в будущем, так же как спекулянты хлопком покупают его с отсроченной поставкой. [174] Экономическая деятельность спекулятивна по необходимости, ибо основана всегда на неопределенном будущем. Спекуляция представляет собой связь между изолированными экономическими действиями и экономической деятельностью общества в целом.

Принято приписывать пресловутую неэффективность правительственных предприятий тому, что занятые там не заинтересованы в достаточной степени в результатах собственного труда. Если бы было возможно просветить каждого гражданина настолько, чтобы он осознал связь между собственным трудом и общественным доходом, часть которого принадлежит ему, если бы его характер можно было изменить настолько, чтобы он никогда не поддавался лени, тогда правительственные начинания оказались бы не менее производительными, чем частные. В результате проблема обобществления превращается в этическую проблему. Чтобы социализм стал возможен, нужно всего лишь вырвать людей из состояния невежества и аморальности, куда их погрузила ужасная эпоха капитализма. Пока этого достичь не удалось, необходимо использовать все формы поощрений, чтобы сделать людей более усердными.

Уже было показано, что при социализме производительность труда должна упасть из-за отсутствия адекватных стимулов, которые могли бы подтолкнуть индивидуума к преодолению тягостности труда. Эта проблема неизбежна даже при неизменных условиях. В условиях динамики возникает другая проблема — спекуляции.

В системе с частной собственностью на средства производства спекулянт в высшей степени заинтересован в результатах спекуляции. В случае успеха это в первую очередь его успех. В случае неудачи это его убытки. Спекулянт трудится для общества, но на нем лично успех или неудача отзывается неизмеримо сильнее, чем на обществе в целом. Вес прибыли или убытка относительно его средств много выше, чем относительно средств общества. Чем успешнее спекуляция, тем больше средств производства в его распоряжении, тем больше его влияние на дела общества. Чем менее успешны спекуляции, тем меньше его собственность, тем меньше влияние на дела. Если в результате спекуляции он теряет все состояние, он совершенно исчезает из списка тех, кто призван к руководству делами общества.

При социализме все иначе. Здесь руководитель отрасли заинтересован в прибылях и убытках ровно столько же, как и любой из миллионов граждан, — пропорционально своей доле в общественном богатстве. От его действий зависит судьба всего. Он -может привести страну к расцвету. Он же может ввергнуть ее в нужду и нищету. Его гений может обеспечить процветание своему народу. Его неспособность или безразличие могут привести народ к разрушению и упадку. В его руках, как в руках Бога, и богатство, и нищета. Он должен знать все, имеющее значение для общества. Его суждения должны быть безошибочными; он должен обладать способностью правильно оценивать условия отдаленного прошлого и будущих веков.

Неоспоримо, что для торжества социализма управление земными делами должно взять в руки всеведущее и всесильное божество. Пока этого не случилось, не стоит ждать, что люди с готовностью даруют эту роль кому-либо из своих рядов. Всем реформистам следует учитывать тот фундаментальный для общественной жизни факт, что у каждого человека свой разум и своя воля. Не приходится ожидать, что люди неожиданно, по собственной доброй воле, навсегда превратятся в пассивные орудия кого-либо одного из них, даже если он будет самым мудрым и самым лучшим.

До тех пор, пока передача управления всеми делами в руки одного человека исключена, нужно прибегать к решениям большинства в комитетах, на генеральных ассамблеях и как последнее средство -- большинства всего голосующего населения. Но здесь возникает опасность, которая всегда навлекает беду на коллективистские начинания, — упадок инициативы и чувства ответственности. Инновации не проходят, потому что нельзя добиться соответствующего одобрения у правящего большинства.

Положение вещей не улучшится, если из-за невозможности возложить все решения на отдельного человека или единственный комитет делегировать их бесчисленным подкомитетам. Все такие подкомитеты будут уполномоченными высшей власти, что неизбежно в силу самой природы социализма как экономической системы, работающей по единому плану. Они непременно будут связаны инструкциями верховной власти, а это само по себе плодит безответственность.

Всем известно, как выглядит аппарат социалистического управления: бессчетное множество чиновников, каждый из которых ревностно защищает свое положение, свою сферу деятельности от вмешательства других и в то же время ожесточенно старается спихнуть ответственность на кого-либо другого.

При всей своей официозности такая бюрократия дает классический пример бездеятельности. При отсутствии внешних стимулов ничто не шелохнется. К национализированным предприятиям, существующим в среде преимущественно частной промышленности, все стимулы к улучшению производства приходят от тех предпринимателей, которые рассчитывают извлечь прибыль как поставщики полуфабрикатов и машин. Руководители общественных предприятий обновляют производство, если вообще обновляют, крайне редко. Они ограничиваются имитацией того, что происходит на аналогичных частных предприятиях. И если национализировать все предприятия, вы вряд ли услышите хоть слово об улучшениях и реформах.

7. Акционерные компании и социалистическая экономика

Одно из важных заблуждений социализма состоит в убеждении, что акционерные компании представляют собой предварительную стадию социализма. При этом ссылаются на то, что руководители акционерных компаний не являются владельцами средств производства и тем не менее предприятия под их руководством процветают. Если функцию владельца будет исполнять вместо акционеров общество, положение вещей не изменится. Директора компаний не будут работать на общество хуже, чем на акционеров.

Представление, что в акционерной компании функцию предпринимательства несут лишь акционеры, а все органы управления компанией действуют только как наемные служащие акционеров, пропитывает также юридическую науку. Была даже попытка положить его в основу правового регулирования акционерных компаний. Это представление ответственно за фальсификацию деловых идей, на которых базировалось создание акционерных компаний, за то, что поныне не найдена юридическая форма, которая бы позволила акционерным обществам работать без трений, и за то, что система компаний повсюду страдает от тяжких злоупотреблений.

На самом деле нет и никогда не было акционерных компаний, которые бы соответствовали идеалу, созданному этатистски ориентированными юристами. Успех всегда сопутствовал только тем компаниям, директора которых были лично заинтересованы в их процветании. Жизненная сила и эффективность акционерных обществ лежат в партнерстве между менеджерами, имеющими власть распоряжаться хотя бы частью акционерного капитала, и остальными акционерами. Только когда директора заинтересованы в процветании компании так же, как всякий собственник, только когда их интерес совпадает с интересом держателей акций, тогда дело ведется в интересах акционерного общества. Когда же интересы директоров отличны от интересов части, или большинства, или даже всех акционеров, дело ведется в направлении, противоположном интересам компании. Во всех акционерных компаниях, еще не задушенных бюрократизмом, те, кто обладает реальной властью, всегда ведут дело в собственных интересах независимо от того, совпадают ли они с интересами акционеров или нет. Необходимой предпосылкой процветания компаний является выделение большой доли прибылей предприятия тем, кто им реально управляет, чтобы для них была чувствительна всякая неудача предприятия. Во всех процветающих акционерных компаниях такие люди независимо от их легального статуса оказывают решающее влияние на ход дел. Акционерные компании обязаны успехом не тому главному управляющему, который напоминает по стилю мышления государственного чиновника, да зачастую и является бывшим государственным чиновником, важнейшее качество которого — умение строить хорошие отношения с власть имущими. Основа успеха — менеджер, который заинтересован в деле как акционер, сочетает качества основателя дела и его движущей силы. Такие люди приносят успех акционерным компаниям.

Социалистическо-этатистская теория, конечно, не признает этого. Она норовит загнать акционерные компании в такую юридическую форму, которая их иссушит. Она отказывается видеть в руководителях компаний что-либо иное, кроме должностных лиц, ибо этатисты склонны видеть мир населенным исключительно чиновниками. Этатизм вместе с организованными в профсоюзы служащими и рабочими с негодованием борется против больших окладов менеджеров, как будто бы прибыли предприятий возникают сами собой и уменьшаются на величину жалованья должностным лицам. Наконец, эта теория оборачивается против акционеров. Новейшая доктрина «в свете развития представлений о честной игре» не считает определяющими интересы акционеров. Предпочтение отдается «интересам и благополучию предприятия, а именно его экономической, юридической и социологической устойчивой самоценности и его независимости от изменчивого большинства изменчивых акционеров». Для администрации компаний хотят создать такие формы власти, при которых они стали бы независимыми от воли тех, кто предоставил большую часть акционерного капитала [187*].

То, что главная роль в управлении успешными акционерными обществами принадлежит мотивам альтруизма или чему-то в этом роде, — басня. Попытки построить правовое регулирование акционерных компаний на основе иллюзорного идеала этатистской хозяйственной политики не сумели все же превратить акционерные общества в кусочек столь желанной «управляемой экономики»; тем не менее они сумели причинить вред акционерной форме предприятия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.