ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Нынешние ниспровергатели всего и вся могут сколько угодно называть Великую Октябрьскую социалистическую революцию Октябрьским переворотом. Если она и была переворотом, то только несколько часов, поскольку уже в ночь с 26 на 27 октября (с 8 на 9 ноября) 1917 года 2-ой Всероссийский съезд Советов принял “Декрет о земле”, кардинальным образом изменивший отношения собственности в аграрном секторе. С этого момента переворот стал революцией.

Как опытные революционеры, большевики нисколько не сомневались, что социалистические преобразования в стране вызовут бешеное сопротивление буржуазии. Буржуазия и помещики, лишившись власти в результате событий октября 1917 года, не могли отдать без боя вековые привилегии и собственность, составлявшие основу их процветания. Их мир рушился, и они защищали его с отчаянной яростью обреченных.

В дореволюционной России эксплуататорские слои составляли 16,3 % населения. Но это цифра включает в себя и самую многочисленную их часть — сельскую буржуазию, кулаков. Кулаки — это крупные (по сравнению с другими крестьянами) земельные собственники и арендаторы, систематически использовавшие наемный труд батраков. Через-сдачу в наем рабочего скота и инвентаря, кабальные займы они эксплуатировали и бедняцко-середияцкую часть деревни. Однако в массе своей кулаки занимались крестьянским физическим трудом и мало отличались по уровню культуры и быта от других крестьян.

Кулак наиболее ярко отражал двойственную природу крестьянина как хозяина, собственника, с одной стороны, и труженика — с другой. В соответствии с этим марксистским тезисом большевики не ставили цели экспроприации мелкого собственника, в том числе и кулака. Предполагалось путем медленного преобразования крестьянского индивидуального хозяйства осуществить его постепенную интеграцию в систему социалистического хозяйства. Даже в конце гражданской войны, в которой кулаки сыграли далеко не последнюю роль, Ленин продолжал придерживаться той же принципиальной точки зрения: “…экспроприация даже крупных крестьян никоим образом не может быть непосредственной задачей победившего пролетариата”[25], допуская конфискацию земли лишь в случае сопротивления кулаков Советской власти. Лозунг “экспроприировать экспроприаторов” к кулакам не относился. Кулак, в отличие от капиталистов и помещиков, не был изначально отнесен к идейным врагам Советской власти. Конечно, принадлежность его к эксплуататорам исключала идиллические отношения между Советской властью и кулаком. Например, позже, во времена нэпа в отношении кулаков проводилась политика ограничения и вытеснения (обложение повышенными налогами, ограничение аренды земли и найма рабочей силы и т. д.). Но взгляд на кулака не только как на собственника, но и труженика исключал проведение по отношению к нему политики конфискации и экспроприации.

Как следствие этой разумной политики, “Декрет о земле” отвечал интересам всего крестьянства — и бедняков, и середняков, и кулаков. Было ликвидировано помещичье землевладение, и крестьяне получили 150 млн. гектаров земли, экспроприированный инвентарь, скот, освободились от уплаты помещикам ежегодной арендной платы за землю в размере 700 млн. рублей золотом, от ипотечной и другой задолженности банкам в 3 млрд. рублей[26].

Национализация земли была единственным средством покончить с сохранившейся как наследие крепостничества запутанностью российского землевладения чересполосицей, арендой, отсталостью правовой сферы. Поэтому сами крестьяне, от бедняков до кулаков, требовали отмены частной собственности на землю. Это требование содержалось в общекрестьянском наказе о земле, вошедшем в качестве составляющей части в “Декрет о земле”. Наказ был составлен эсерами на основании 242 местных крестьянских наказов, принятых на прошедших по всей стране сельских сходах. В соответствии с пожеланиями крестьян частная собственность на землю была отменена. Вся земля была национализирована и передана в безвозмездное и вечное пользование крестьянам.

Показательно, что в аграрном вопросе большевики, реально оценивая ситуацию и идя навстречу требованиям крестьянства, сознательно отступили от своего идеала — общественной обработки земли и приняли “Декрет о земле” в эсеровской редакции, закреплявшей преимущественно индивидуальный способ хозяйства.

Два декрета — о земле и мире обеспечили Советской власти в первые месяцы ее существования поддержку подавляющего большинства населения, в том числе, и со стороны кулачества. Одновременно эти декреты лишили буржуазную контрреволюцию массовой базы. Сбывалось предоктябрьское предвидение В. И. Ленина, утверждавшего, что никакая сила не свергнет правительство, давшее народ) мир, а крестьянам — в стране с огромным аграрным перенаселением — землю без выкупа. Он предполагал, что “сопротивление буржуазии… конечно, неизбежно. Но, чтобы сопротивление дошло до гражданской войны, для этого нужны хоть какие-нибудь массы, способные воевать и победить Советы. А таких масс у буржуазии нет и взять их ей неоткуда”[27]. Таким образом, соотношение сил в октябре 1917 года исключало крупномасштабную гражданскую войну.

Дальнейшие события подтвердили этот прогноз Первые месяцы после революции представляли собой, по словам Ленина, “сплошной триумф Советской власти”. К началу марта 1918 г. Советская власть была установлена практически на всей территории огромной страны, за исключением Закавказья, причем малой кровью. В начале февраля советские войска взяли Киев, свергнув господство Центральной Рады. Попытки Каледина и других царских генералов поднять донское казачество против Советской власти также потерпели крах. По свидетельству В. И. Ленина, к этому времени был сломлен даже экономический саботаж буржуазных специалистов[28]. То, что все эти победы на внутреннем фронте дались сравнительно легко, объясняется главным образом отсутствием у буржуазной контрреволюции опоры в массах населения. В январе 1918 г. Ленин отмечал, что “почти все рабочие и громадное большинство крестьян, несомненно, стоит на стороне. Советской власти”[29].

И вдруг летом 1918 г. разразилась крупномасштабная гражданская война. Толчок ей был дан 25 мая мятежом чехословацкого корпуса, который был создан еще до Октября из военнопленных австро-венгерской армии. Сам мятеж не представлял серьезной военной угрозы. Однако он явился как бы сигналом дня целой серии контрреволюционных восстаний, в результате которых Советская республика уже летом 1918 г. потеряла 3/4 территории страны, на которой возникли многочисленные белогвардейские и буржуазнонационалистические правительства. Безусловно, большевики переоценили свои успехи и силу Советской власти и поэтому в определенной степени “прозевали” начало гражданской войны.

Эти успехи контрреволюции не могут быть объяснены ни усилением натиска уже разбитых ранее буржуазно-помещичьих элементов, ни интервенцией государств Антанты, которая до выхода Германии из войны в ноябре 1918 г. носила локальный характер: в самом конце 1918 г. на территории нашей страны находилось только около двухсот тысяч иностранных интервентов, тогда как численность Красной Армии уже осенью того же года достигала 1 млн. бойцов.

Главная причина того, что Советская республика оказалась в кольце фронтов, заключается в том, что буржуазная контрреволюция к лету 1918 г. получила массовую базу, которой не имела в 1917 г.

Фактором, коренным образом изменившим ситуацию за такой короткий период, быта проводимая Советской властью жестокими методами политика Государственной хлебной монополии. Своим острием она была направлена преимущественно против кулаков и, лишь частично, против середняков. Дело в том, что кулаки, составляя в Российской империи 15–20 % (около 2 млн.) крестьянских дворов, производили 50 % товарного, то есть поступающего на рынок, хлеба[30].

Ликвидация помещичьего землевладения еще больше увеличила относительную долю кулаков в производстве продовольствия. Поэтому именно кулаки являлись главными держателями и продавцами хлеба.

Особенно значительной кулацкая прослойка была среда казаков. Если больше половины крестьян в Европейской части России имели до 8,8 гектаров земли на двор (этого количества земли было недостаточно для содержания семьи при существовавшем уровне развития сельскохозяйственного производства, и крестьяне были вынуждены идти в “отход” или наниматься на сезонные работы), то казаки имели в среднем 54,7 гектара на двор[31].

Кулаки очень хорошо нажились в период свободного рынка хлеба, когда он являлся единственной “твердой валютой”. Хлебная монополия лишила кулака права торговли хлебом. Более того, Советская власть обязала его сдавать весь товарный хлеб по твердым ценам, которые” были на порядок ниже спекулятивных рыночных, а с учетом быстрого обесценивания денег — практически безвозмездно. Естественно, что такое положение подрывало самые основы кулацкого хозяйства и благосостояния. Укрывательство хлеба кулаками приняло массовый характер. Таким путем кулаки рассчитывали со временем принудить Советское государство восстановить свободную торговлю хлебом. Пышным цветом расцвела незаконная спекуляция хлебом.

В результате угроза массового голода в промышленных центрах — при наличии достаточного количества продовольствия в стране — стала реальной. Во многих местах, в частности в обеих столицах, к маю 1918 г. сложилась крайне тяжелая, чрезвычайная ситуация. Возникла перспектива падения Советской власти в результате голодных бунтов. если она не сможет решить продовольственную проблему. А до нового урожая оставались еще июнь, июль и август. Трудности большевиков, возникшие в связи с угрозой массового голода, снова подняли упавший было боевой дух российской контрреволюции.

Но Советская власть не собиралась капитулировать. Логика развития событий привела к принятию 13 мая 1918 г. так называемого “Декрета о продовольственной диктатуре”. Поскольку продовольственные комитеты, доставшиеся в наследство от Временного правительства, не справлялись с организацией изъятия излишков хлеба у кулаков, декрет предусматривал организацию и отправку им на помощь продотрядов. Еще Временное правительство посылало вооруженные отряды в дерёвню. Первые продотряды из рабочих и матросов были посланы в некоторые хлебные губернии в ноябре 1917 г., но только после декрета это движение приобрело массовый и организованный характер.

Был объявлен “крестовый поход в деревню за хлебом” против кулаков, удерживающих излишки хлеба и срывающих хлебную монополию. Резкое ужесточение хлебной монополии оборачивалось для кулаков фактической конфискацией производимого ими продовольствия.

Задача всех мероприятий по “Декрету о продовольственной диктатуре” состояла в том, чтобы силой заставить кулака подчиниться государственной хлебной монополии. Но даже в чрезвычайных условиях мая 1918 г. большевики не объявляли кулака врагом Советской власти и не ставили вопрос об его экспроприации.

Однако к тому времени кулаки уже перешли на позиции, враждебные Советской власти. Мятеж белочехов сыграл роль лишь спускового механизма, приведшего в движение назревшие общественные процессы, летом-осенью 1918 г. кулачество открыто выступило против Советской власти под лозунгом восстановления свободной торговли хлебом. Пи стране прошла волна кулацких восстаний, в результате которых Советская Россия оказалась в кольце фронтов.

Кулачество стало основной социальной опорой контрреволюции, оно, наряду с зажиточным казачеством, составило массовую базу белых армий. В. И. Ленин констатировал: “самый многочисленный из эксплуататорских классов восстал против нас в нашей стране”[32]. Компромисс стал невозможным: гражданские войны заканчиваются или победой одной из сторон, или полным истощением сил. Уже в августе 1918 г. Ленин имел все основания заявить, что “кулаки — бешеный враг Советской власти. Либо кулаки перережут бесконечно много рабочих, либо рабочие беспощадно раздавят восстания кулацкого, грабительского меньшинства народа против власти трудящихся. Середины тут быть не может”[33].

Именно переход кулачества в стан непримиримых врагов Советской власти и явился главным фактором, предопределившим возникновение крупномасштабной гражданской войны, ее продолжительность и ожесточенность. Другие причины — сопротивление лишенных собственности и привилегий капиталистов и помещиков, вмешательство интервентов со всего света, от американцев и англичан до греков и японцев — сыграли свою роль только в связи с выступлением кулачества против Советской власти.

Вспомним, что взаимная несовместимость Советской власти и кулаков не была предопределена заранее и не вытекала из теории большевизма: Советская власть мирно уживалась с кулаком позже в период нэпа и в сталинское время, вплоть до коллективизации. Но падение промышленного производства в результате империалистической воины, бестоварье привели к резкому росту цен на сельскохозяйственную продукцию. Сохранять в таких условиях свободную торговлю хлебом означало обречь на массовый голод обнищавшие пролетарские слои населения. В то же время хлебная монополия государства за короткое время превратила кулака в “злейшего врага” Советской власти и, по сути, привела к крупномасштабной Гражданской войне.

Сыграли свою роль и колебания середняка. Середняк был признателен Советской власти за полученные в соответствии с “Декретом о земле” помещичьи земли. Когда же она потребовала от крестьян продажи государству товарного хлеба по твердым, нерыночным ценам, середняк стал выражать недовольство. Экономические интересы середняка были затронуты хлебной Монополией в меньшей степени, чем интересы кулака. Однако колебания середняка также способствовали росту контрреволюции.

В борьбе против кулака Советская власть задействовала свой главный козырь — классовую борьбу. По свидетельству В. И. Ленина, раскол крестьянства по классовому признаку произошел только летом-осенью 1918 г. Ранее в событиях 1917 г. против помещичьего землевладения крестьянство выступало единым фронтом, как единый класс-сословие. В. И. Ленин отмечает, что в этот период “классовое деление внутри крестьянства еще не назрело, еще не вылезло наружу”[34]. Переход помещичьей земли к крестьянам, удовлетворив их самые насущные экономические требования, должен был замедлить, хотя бы на время, процесс социальной поляризации деревни. Однако уже летом 1918 г. Ленин отмечает признаки разгорающейся классовой борьбы на селе.

Дело в том, что после ужесточения режима хлебной монополии после Октября часть изъятого у кулаков хлеба (до 25 %) стала раздаваться на месте деревенским беднякам, которые традиционно страдали от недостатка продовольствия. Поэтому беднейшие слои деревни оказались заинтересованы в осуществлении государством политики хлебной монополии. Советская власть использовала эту заинтересованность, издав в июне 1918 г. декрет об организации комитетов бедноты (комбедов). Комбеды сыграли огромную роль не только в реализации хлебной монополии (наряду с продотрядами), но и в подрыве экономических основ влияния кулачества путем его частичной экспроприации (в период гражданской войны кулаки лишились 50 млн. из 80 млн. гектаров, которыми они владели до революции)[35].

Классовая дифференциация крестьянства, безусловно, является результатом объективных процессов, но одного этого фактора было недостаточно для того, чтобы в деревне разгорелась бескомпромиссная классовая борьба, тем более после того, как в октябре 1917 г. крестьяне получили землю. В. И. Ленин не отрицал, что государство дало толчок классовой борьбе на селе, создав для этого в лице комбедов организационную структуру: “… мы были вынуждены в рамках государственной организации положить в деревнях начало классовой борьбе, учреждать в каждой деревне комитеты бедноты полупролетариев и систематически бороться с деревенской буржуазией”[36]. Логика политики хлебной монополии потребовала изоляция кулака на его собственной территории — в деревне и мобилизации бедняцкого слоя на борьбу с ним.

В лице бедняков Советская власть получила мощную социальную опору. Но словам В. И.Ленина, оформился военный союз пролетариата и крестьянства за Советскую власть: крестьяне получили землю и защиту от помещиков и кулаков, а рабочие получили продовольствие[37]. Так хлебная монополия инициировала процесс классовой борьбы в деревне.

Итак, гражданская война стала возможной вследствие раскола народа на две соизмеримые по величине части, разделенные социальной и классовой ненавистью. Однако отнюдь не передел собственности, произошедший в результате революции, стал главной причиной крупномасштабной гражданской войны: зажиточное крестьянство, получив землю от Советской власти, воевало не за собственность, а против реквизиций и за свободу торговли излишками своей продукции.

Существовал ли проход между Сциллой свободной хлебной торговли с неизбежным массовым голодом в промышленных центрах и Харибдой государственной хлебной монополии и порожденной ею гражданской войны? Возможен ли был ввод продналога уже в 1917 г. на волне признательности крестьян за полученную землю? Вопросы риторические, история, как известно, не знает сослагательного наклонения. Во всяком случае, предпринятая осенью 1918 г. попытка ввести продналог на крестьян не увенчалась успехом, гак как собрать его тогда, в разгар войны, не удалось и пришлось вернуться к методам продовольственной диктатуры. Путь к продналогу пролег через гражданскую войну, по завершении которой крестьяне уже с готовностью и облегчением восприняли эту меру Советского правительства. Исторический факт в том, что с помощью хлебной монополии, режима продовольственной диктатуры и продразверстки Советское государство сумело обеспечить население и Красную Армию продовольствием, избежало массового голода, даже несмотря на длительное отторжение хлебных областей.

В конце концов, Советская власть одержала победу в бескомпромиссной и яростной борьбе потому, что рабочие сельские бедняки и середняки не захотели возврата капитализма. История гражданской войны свидетельствует, что после тесного знакомства с буржуазно-помещичьей контрреволюцией, приносимой на штыках белых армии, крестьяне делали совершенно однозначный выбор в пользу Советской власти[37a].“Хождением по мукам” гражданской войны трудящиеся массы выстрадали свой выбор. Даже- военный коммунизм с его уравниловкой, карточным распределением и продразверсткой оказался для них предпочтительнее памятных им буржуазных порядков. Капитализму в “стране, которую мы потеряли”, они предпочли социализм в стране с разрушенной двумя войнами экономикой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.