О банковском капитале

О банковском капитале

I.

C второй половины девятнадцатого столетия и до сих пор господствует теоретически никак не обоснованное представление о том, что противоречия между владельцами банковского и промыш­ленного капиталов, возникающие вследствие разной направленности их интересов, определяют общий характер противоречий внутри порождённого капитализмом класса собственников. Из чего следует вывод, будто слияние банковского и промышленного капиталов устраняет противоречия внутри класса капиталистов, делает этот класс единым в своих политических интересах.

Политическое развитие России после буржуазной революции 1989 года, связанное с ростом влияния банкиров при одновременном упадке производства, привело к тому, что об этом противоречии заговорили широко и открыто, и едва ли ни как о главном противоречии сложившихся в стране интересов собственности. И чтобы преодолеть его, будто бы нужно дать возможность банкирам скупать промышленность, создавая финансово-промышленные группы. Одновременно появились и подстрекатели классовой борьбы, которые вновь начали обсуждать банальную тему о происходящем на Западе и сейчас у нас слиянии промышленного и банковского капитала, слиянии в огромные финансово-промышленные группы, которые-де показывают, что весь класс капиталистов объединился против наёмных рабочих и служащих.

Такие выводы делались и делаются на основании ложных посылок, а потому приводят к неверным политическим предсказаниям и заключениям, что и доказывается опытом политического развития государств в новейшей истории. На основаниях данных выводов в ХIХ-ом и ХХ-ом столетиях главная мировая идейная и политическая борьба проходила под знамёнами ожесточённо непримиримого характера отношений класса наёмных индустриальных рабочих и капиталистических собственников промышленного производства, а так же противоречий интересов банковского и промышленного капиталов. В конечном итоге оказалось, как только постиндустриальное производство стало вытеснять индустриальное производство, борьба эта завела возглавлявшие её политические силы в идеологический и политический тупик, хотя сущность капитализма ничуть не изменилась. Причина в том, что теоретически было совершенно не понятым главное противоречие буржуазно-капиталистических государств, противоречие антагонистическое, собственно побуждающее к развитию капиталистических обществ. А именно, противоречие между промышленным и коммерческим политическими интересами.

Идеи утопического социализма, преобразованные революционными теориями классовой борьбы в политические учения, оказались способными на целый век вывести вторичное по значимости противоречие между промышленными капиталистами и наёмными рабочими на авансцену идеологических и политических битв, привели к поляризации политического мира, распаду его на два главных враждебных лагеря. Лагерь, который возглавил СССР, потому и проиграл холодную войну, потому и развалился от малейшего толчка исторически новых проблем, вызванных переходом от индустриального производства к постиндустриальному, что его скрепляла идеология именно вторичного противоречия. Противоречие это смогло лишь на исторически временный срок стать двигателем становления мировой промышленной цивилизации. В 80-х годах текущего столетия стало очевидным, что представителей советского блока союзных стран объединяли не долгосрочные причины, не объективные цели промышленного цивилизационного развития, - ибо такие цели до сих пор нигде и никем не провозглашены, - а во многом субъективные цели и интересы вполне определённых, возникших в эпоху индустриализации социальных политических сил. А они, эти силы, исчезали с началом информационно-технологического совершенствования промышленного производства.

И вот теперь в России вновь провозглашается в качестве основного противоречия на данном этапе истории страны вторичное противоречие между банковским и промышленным интересами, тем самым нас вновь подталкивают на ложный путь поиска пути своего развития, туда, где в действительности окажется новый тупик.

II.

Банковский капитал сам по себе мало что значит. Деньги в качестве универсального товара не могут возрастать от одного лишь перемещения в банк, на банковские счета. Они останутся омертвелым, постепенно гниющим товаром, закопанными в большой банковской кубышке сокровищами и ценными бумажками, если только не будут помещены в дело, – дело дающее прибыль, то есть в торговлю или же в производство, промышленное либо сельскохозяйственное. Поэтому банковский капитал в действительности и не имеет собственного политического лица, как порой пытаются представить его отношение к политическим проблемам. Поэтому-то как раз банковский капитал в принципе и не в состоянии быть самостоятельным политически, создавать собственные политические партии борьбы за власть. Он всегда и везде выступает или в качестве банковско-коммерческого, или в качестве банковско-промышленного капитала. И его политические интересы зависят от того, что в данной стране даёт, либо может дать в ближайшее время наибольший процент прибыли на вложенные денежные средства, коммерция или же промышленное производство.

Банковский капитал есть лишь аккумулированные средства, которые необходимо помещать в коммерцию или в производство для их увеличения за счёт обращения на рынке труда и товаров. Поэтому банки кровно заинтересованы в аналитических прогнозах о состоянии дел в экономике каждой страны и в мировой экономике в целом, и стараются влиять на политический истеблишмент, как адвокаты того интереса, который по прогнозным оценкам аналитиков даст прибыль наибольшую. Если наибольшую прибыль обеспечит коммерция, то есть различного рода посредничество в мировых или внутригосударственных торговых сделках, в тесно связанной с коммерцией сферой услуг, банковский капитал станет поддерживать требования и политические силы коммерческого капитала, коммерческого интереса. Но если же в конкретной стране в ближайшей перспективе наибольшая прибыль ожидается от вложений в промышленное производство, то банковский капитал выступит в ней вернейшим союзником промышленного политического интереса.

К примеру, в США со времени президентства последнего Рузвельта, а именно с середины 30-х и до начала 70-х годов текущего столетия роль смычки банковского и промышленного интересов во влиянии на политику было очень большим, с ним могло лишь отчасти поспорить влияние банковского капитала, связанного с торговлей нефтью. Однако в результате затяжного экономического и политического кризиса, продолжавшегося почти десятилетие после поражения во Вьетнамской войне и резкого роста цен на нефть из-за появления ОПЕК, политический истеблишмент США в конце концов был вынужден признать, что выход из кризиса возможен только через принципиальное возрастание роли коммерции в общей экономической деятельности, и лишь в том случае, если страна станет основным посредником в мировых торговле и сфере обслуживания. С этого времени и по наши дни политическая значимость сближения коммерческого и банковского интересов возрастает в Соединённых Штатах год от года, порождая и закрепляя вполне определённые, соответствующие этому сближению социальные, внутри- и внешнеполитические, морально-культурные и нравственные отношения. А в силу того обстоятельства, что США являются военно-политической Сверхдержавой, эта страна, естественно, навязывает свою эгоцентрическую экономическую политику остальному миру, в том числе и через щедро финансируемую американскую культуру, закрепляя во всём мире политическое влияние коммерческого космополитизма, тесно связанных с ним идей либерализма и Прав Человека вообще.

Отношения банковского капитала с промышленным и коммерческим интересами есть всегда и везде важнейший показатель здоровья и характера экономики. Когда преобладает сближение банковского и промышленного интересов, то есть, когда банковский капитал выступает в качестве агента требований к государственной политике со стороны промышленного интереса как такового, тогда страна находится в состоянии промышленного подъема, высокого социального и нравственного порядка. В таком положении ныне оказываются Япония, ряд других стран Дальнего Востока, Германия. Но если банковский капитал начинает сближение с коммерческим интересом, тогда страна постепенно перестаёт быть передовым промышленно развитым государством, теряет национально-корпоративное и расовое лицо, в ней рано или поздно побеждают тенденции экономического и морального упадка, в особенности, если она имеет возможности жить на дивиденды от посредничества в межгосударственной торговле.

Россия сейчас переживает буржуазную революцию. А во всех странах, в которых происходила буржуазная революция, наибольший рост капиталов обеспечивали спекуляция, финансовое спекулятивное ростовщичество, и на основаниях их интересов устанавливались абсолютные диктатуры коммерческого космополитизма. При таких диктатурах банковско-ростовщический капитал сливался с коммерческим интересом ради соучастия в борьбе за то, чтобы всеми способами навязывать населению переживающей буржуазную революцию страны самую выгодную для разнузданной спекуляции политику. Такая политика разрушала промышленное производство, социальную инфраструктуру промышленных регионов, всячески способствовала разложению этики и морали производственных отношений. Выход из вызываемого диктатурой коммерческого интереса затяжного экономического и политического кризиса оказывался возможным только через установление военно-политической диктатуры промышленного интереса национального государства, при которой узаконивались жёсткие требования к поведению владельцев банковского капитала. Им приходилось разрывать связи с мировой банковской системой для обеспечения самых выгодных условий развитию промышленного капитализма.

Диктатура промышленного интереса всегда и везде устанавливалась в результате Национальной революции. Используя власть, она осуществляла такое совершенствование производственных отношений государствообразующего этноса, которое делало производство привлекательным для капиталовложений, обеспечивающим большую прибыль, чем коммерция. Стремление банков привязаться к интересам промышленного производства наблюдалось во всех странах, которые, пройдя через Национальную революцию, вступали в эпоху Национальной Реформации, эпоху становления национальных обществ с демократическим самоуправлением.

В соответствие с этой закономерностью Россия в ближайшие годы объективно обречена и на Национальную революцию и на непримиримое противостояние с западными банками, выражающими интересы мирового спекулятивно-коммерческого капитала. К подобному противостоянию приходили и режим Наполеона I во Франции, и режим Линкольна в США, и режим Гитлера в Германии, и режим Муссолини в Италии, и режим генерала Тодзио в Японии и другие режимы осуществления Национальных революций. И везде это было вначале связанно с теми колоссальными долгами, которые делались в этих странах предшествующими Национальным революциям режимами диктатуры коммерческого политического интереса, режимами обслуживания владельцев банковско-ростовщических и коммерческих капиталов, родственными тому режиму, что обеспечивает самые благоприятные условия для спекулятивного разграбления России на наших глазах.

14 марта 1996г.