Похоже, Черчилль был отчасти прав насчет Индии

Похоже, Черчилль был отчасти прав насчет Индии

До сих пор от традиционной высококонтекстности индийского общества больше других выигрывала партия «Индийский национальный конгресс». Основателей этой партийной династии, Ганди, с давних пор считали семьей, которая правит страной на законном основании, и после обретения Индией независимости они стояли у руля почти три десятилетия подряд. Конгресс и сегодня представляет собой чрезвычайно централизованную структуру, в которой все вращается вокруг семьи Ганди, ныне находящейся у власти уже в четвертом поколении. Но Ганди – единственный национальный бренд в индийской политике, и они так долго демонстрировали свою способность к обновлению, что многие и сегодня считают Рахула Ганди, генерального секретаря партии и отпрыска этой старинной династии, лицом современной Индии.

Но в высококонтекстном обществе такого огромного размера, как Индия, не одна закрытая группа, и никто не может править вечно. В хаосе конца 1970-х, когда в стране пустила глубокие корни многопартийная демократия, Конгресс потерпел свое первое поражение на общенациональных выборах, и в течение следующих двадцати пяти лет индийские избиратели превратились в самых нелояльных избирателей в мире. Окончательно разочаровавшись в стандартах управления национальных лидеров страны, они в 70 процентах случаев голосуют на выборах против нынешних представителей власти, как на государственном уровне, так и в отдельных штатах. По традиции, накануне очередных всеобщих выборов члены парламента позируют для большой фотосессии, и лично мне кажется, что на этих фотографиях они похожи на группу приговоренных перед расстрельной командой, ибо каждый знает, что шансов сохранить свой пост надолго нет ни у кого из них. В период бума последнего десятилетия «норма выбраковки» снизилась до 50 процентов, и сейчас опять наблюдается ее рост.

Сегодня индийские избиратели ищут ответы в основном не у центрального правительства, а у властей своих штатов, и инициаторами экономических реформ все чаще становятся главные министры двадцати восьми штатов. В Индии правительства штатов действительно обладают серьезной властью: они контролируют более половины всех государственных расходов, а это очень много. А поскольку индийцы начали считать себя в первую очередь гражданами Бихара или Тамилнада, они все больше доверяют региональным партиям или наиболее сильным региональным лидерам национальных партий, таких как БДП и «Индийский национальный конгресс». Иными словами, объединение в группы все чаще происходит не на национальном уровне, а на уровне штатов. Например, явка избирателей в штатах на региональных выборах на 10 процентов выше, чем на общенациональных, и этот разрыв неуклонно растет.

Важно помнить, что и в давние времена Великих Моголов[9] и британского владычества Индия отнюдь не была государством единой нации. Даже в XVII веке, в разгар монгольского завоевания, когда на долю Индии приходилась почти четверть мирового ВВП, эта империя состояла из множества автономных штатов, которые имели собственные своды законов и сами занимались сбором налогов. Уинстон Черчилль однажды сказал, что «Индия – это не страна, а географический термин. Называть Индию нацией – все равно что называть нацией экватор». Судя по всему, сегодня это замечание актуально, как никогда прежде. Центральная власть слабеет, и Индия снова начинает выглядеть как содружество штатов с самобытными, уникальными характеристиками и ослабленным национальным самосознанием.

Тем не менее усиливающаяся регионализация отнюдь не разрывает страну на части, как считал Черчилль. Действительно, из-за ослабления центральной власти Нью-Дели все труднее проталкивать серьезные общенациональные реформы. Однако именно благодаря подъему регионов экономический бум проникает в каждый уголок страны, что наряду с усилением кумовства (плохо влияющим на рост) способствует появлению новых потребительских субкультур (что очень хорошо для роста). Сложность регионализации – одна из главных причин, по которым до этой страны так трудно «достучаться», и ее шансы и впредь остаться прорывной нацией – всего лишь 50 к 50.