Реконизм или тоталитаризм?

Реконизм или тоталитаризм?

Может показаться, что при реконизме все общество должно быть абсолютно гомогенным и разделять одни и те же взгляды. Кажется, что такое реально, только если каждый подчинится единому мнению, ибо спрятаться или сопротивляться, даже пасcивно, невозможно. Следуя этой логике, читатель не сможет найти различия между реконизмом и тоталитаризмом. Но различия есть, и именно эти различия позволяют глубже понять, что такое на самом деле реконизм.

Мысль о том, что тоталитаризм — это практика стирания грани между приватным и публичным существованием, принадлежит так называемой Франкфуртской философской школе — критической теории индустриального общества^[107]. Франкфуртская школа является разновидностью неомарксизма, и сама идея реконизма имеет корни отчасти в трудах представителей Франкфуртской школы. Стоит оговориться, что экономический базис, на котором выстроен реконизм, полностью противоположен экономической теории Маркса и исповедует классические принципы спроса и предложения, в противовес идеям прибавочной стоимости, классовой борьбы и классового сознания.

Именно анализируя явление отчуждения, и предложен реконизм как способ полной ликвидации отчуждения. Именно анализируя понятия общественного характера и общественного бессознательного как источников табу, связанных с приватностью, и выведен нами тезис о естественности дрейфа общества к прозрачности, при кажущейся сейчас ее неприемлемости.

Вместе с тем воспринимая идеи Франкфуртской школы, нельзя обойти стороной ее тезис о том, что стирание грани между приватным и публичным ведет к тоталитаризму.

Франкфуртская школа — явление середины ХХ века. Эпохи расцвета первых бюрократических систем, которые использовали массовую пропаганду для формирования общественного и личного мнения каждого члена общества. В то время считался единственно возможным лишь односторонний поток информации от власти к человеку, кардинально усиленный появившимися тогда же СМИ. Поток противоположной направленности умышленно заглушался, подвергался репрессиям и существовал в условиях, когда любое инакомыслие воспринималось, благодаря пропагандистской машине, чуть ли не как помешательство.

Подобные схемы управления обществом вовсю использовались и в начале ХХI века в государствах Северной Африки и Ближнего Востока. Вместе с тем информатизация общества сформировала предпосылки для развития обратного информационного потока, потока снизу вверх. Потока, который просто нельзя было заглушить официальной пропагандой, и доверие которому было больше, чем пропаганде. Так Facebook и прочие социальные сети стали катализатором серии ближневосточных революций.

Вместе с тем социальные сети тоже приводят к стиранию грани между приватным и публичным. Но это стирание идёт по инициативе людей, а не власти. В этом основное различие между тоталитарной пропагандой и социальными сетями. Если первая служила интересам власти, то вторые служат всем. И разрушение границы между приватным и публичным за счет викификации средств массовой информации в корне противоположно стиранию грани между приватным и публичным за счет их монополизации.

Франкфуртская школа видела опасность зомбирования масс, когда стиралась эта грань, а реконизм видит в этом путь к полной свободе за счет возможности каждого иметь голос такой же силы, что и у любого другого члена общества, компании или организации.

Если Франкфуртская школа видела проблему в навязывании капиталом ценностей общества потребления через массовую рекламу и пропаганду, то реконизм является практически единственной формой существования в условиях, когда реклама уничтожается неконтролируемым корпорациями восходящим потоком информации об опыте потребителей.

Тезис о том, что тоталитаризм — это практика стирания грани между приватным и публичным существованием, истинен при наличии только нисходящих от власти к человеку информационных потоков. Если же информационные потоки идут снизу вверх, то и никакого тоталитаризма не возникает.