Как это было в Metropolitan Capital

Как это было в Metropolitan Capital

Вернемся в офис. В Metropolitan Capital бизнес должен был продолжаться. Теперь следовало определить, к чему мы будем двигаться дальше.

После того как пыль улеглась и мы с моим партнером Джеффри смогли обозреть разрушительный ущерб 1998 года, было решено, что необходимо все восстанавливать. Капитуляция не рассматривалась даже в качестве варианта.

К сожалению, нас покинули многие клиенты, в том числе довольно крупные инвесторы, и надежд на их возвращение не было, а ведь нам потребовались годы, чтобы обзавестись такой клиентурой. Кроме того, наша команда распалась, и мы практически вдвоем оказались перед фактом многомиллионных потерь. В общем, задача была пугающей и выглядела неразрешимой.

Первое, что я сделала, – это «надела лицо». Я должна была притвориться перед собой, перед нашими сотрудниками, перед теми клиентами, которые, к счастью, остались с нами, перед всей Уолл-стрит и даже перед всем миром, что убеждена в грядущем успехе. Нам нужно было производить впечатление, что наше возвращение в большой бизнес – это не вопрос «если», а вопрос «когда» (хотя даже я не была в этом уверена).

Каждое утро я приходила в офис раньше обычного специально, чтобы «показать себя» – мол, я намерена работать больше и быть даже более собранной, чем раньше. Мы заблудились на пути к успеху и теперь собирались отыскать его в нашей неудаче.

Тем временем я нарисовала наше будущее – в буквальном смысле. Я составила план и нашла пути получения небольших, но постепенно увеличивающихся прибылей. Мы должны были день за днем, месяц за месяцем привлекать новых клиентов, изыскивать возможности новых вложений, чтобы в самые сжатые сроки вернуться на исходные позиции. Я прикидывала, за какой период мы сможем реализовать мой план, и ежемесячно его пересматривала. Сейчас я даже немного рада, что тогда серьезно ошиблась в сроках нашего восстановления. Ведь если бы я представляла, сколько нам понадобится времени, чтобы вновь занять свое место под солнцем, то была бы просто подавлена из-за непосильности задачи. Я сосредоточилась на малом – на задачах, требовавших незамедлительного решения. Этот подход был довольно эффективен и приносил значительное эмоциональное облегчение. То же самое я делаю и сегодня, осуществляя какой-либо крупный проект.

По мере того как мы переходили от режима оценки ущерба к фазе восстановления, я чувствовала, как заряжаюсь энергией. Наконец-то мы двигались вперед, а не назад. Мы понесли ужасающие потери, хеджи пошли вкривь и вкось, было невероятно трудно буквально сидеть на наличности в ожидании будущих изъятий, в то время как рынок стремительно поднимался к новым высотам. Но, слава богу, этот annus horribilus[8] закончился.

Я набросала кое-какие заметки о том, чему научилась тогда, и доныне храню эти маленькие шероховатые кусочки бумаги. Чаще всего я обращаюсь к листку, на котором записано следующее: «Не цепляйтесь за 1/8». (В то время ценные бумаги торговались с повышением на $1/8, или 12,5 цента; теперь – на пенни.)

Делая те записи, я не думала, что их увидит кто-то еще, поэтому прошу прощения за сленг, но смысл остается. Для меня в одной этой короткой фразе заключено огромное богатство смысла.

Прежде всего:

Не тратьте слишком много усилий на сделку, не обещающую большой прибыли. Если вы хотите что-то продать, продавайте.

Не пытайтесь выдавить все до последнего пенни.

Затем:

Если это не то, о чем вы думали, продавайте это.

Данный посыл означает, что не следует изобретать причины, по которым вам все еще стоит владеть этими акциями. Продажа убыточных бумаг освобождает.

Наконец, еще один момент, который никогда не был столь актуален, как в последние несколько лет:

Рынки могут меняться очень быстро. Не следует экстраполировать на будущее те характеристики окружающей среды, которыми она обладает сейчас.

Рынки, по сути, есть отражение жизни. Работа, отношения, благополучие и самочувствие – все это меняется настолько быстро, что порой трудно вспомнить, как было раньше. Я не раз думала об этом, когда между мной и мужем возникала раздраженность, мы отдалялись друг от друга или появлялось ощущение, что партнер просто не ценит отношения. Замужество – трудная штука, но этого вам никто не скажет. Самый лучший совет, который я когда-либо получала относительно замужества, был от главного исполнительного директора крупной государственной фирмы, которая осталась с нами после 1998 года. Эта мудрая женщина сказала: «Замужество – это не хорошие или плохие дни, а хорошие или плохие годы». Поэтому я точно знаю: любой тяжелый период всегда заканчивается.

Раздумья в условиях «чистой доски» помогли не только мне, но и нашей компании. Я должна была отойти от края обрыва, который находился всего в шаге от меня, и отказаться от отношения к себе как к абсолютной неудачнице. Деловая активность, планирование и пересмотр ближайших задач позволили мне начать думать о себе как о человеке, который не только перестраивается, но и нацеливается на то, что в итоге обернется настоящим успехом.

Целых шесть месяцев нам потребовалось, чтобы компенсировать потери клиентов. Это было здорово, но 1999 год был хорош для всех. Однако до 2000 года мы так и не смогли продемонстрировать наши инвесторские способности. На восстановление капитала фонда понадобилось почти пять лет, а получилось это потому, что нам удалось привлечь новых инвесторов. Каждый счет нового инвестора был небольшой (или крупной) победой, поэтому я ценила абсолютно всех. И каждый из них вносил свой вклад в копилку будущего успеха.

По мере того как тучи рассеивались, а дымка таяла, у нас появилась возможность наконец погасить накопившуюся задолженность, и с каждым днем эта возможность только крепла. Поначалу дело шло медленно. Но в 1999 году оживление рынка превзошло все ожидания, а для нашей фирмы этот год стал даже более прибыльным, чем для финансового рынка в целом. Все, что мы делали, оказывалось эффективным, то есть мы зарабатывали на каждом вложении. Но мы не имели права полагаться на такую удачу, потому что в тот год почти все получали прибыль. Экономика была на взлете. Технологический пузырь начал надуваться. Интернет менял схему ведения бизнеса. Ценные бумаги отражали оживление, участники рынка и эксперты стали говорить о новой парадигме для компаний. Как только компания выпускала пресс-релиз, в котором упоминался Интернет или средства телекоммуникации, ее ценные бумаги резко поднимались в цене. Мы не могли поверить ни глазам, ни разуму, настолько это было нелепо. Мы понимали, что становимся свидетелями развития массового интернет-психоза.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.