3.5. Планы послевоенного устройства мира и ленд-лиз

В ходе войны Рузвельту все более становилось ясным, что инициативу в планировании нового экономического порядка Соединенные Штаты должны взять на себя. Он полагал, что главной целью построения новой международной организации взаимоотношений стран должна была стать лидирующая роль Вашингтона в послевоенном мире. Беседуя в мае 1944 г. с группой сенаторов, госсекретарь К. Хэлл признал, что если США откажутся от участия в создании или разработке будущей международной организации, они в дальнейшем не смогут добиться руководящего положения[228].

Значительные экономические уступки Советскому Союзу и огромные партии стратегических грузов, предоставленные Соединенными Штатами и Великобританией, также преследовали далеко идущие политические цели. Размеры экономической помощи союзников повышали степень интеграции советской экономики в мировую по завершении войны. В СССР же были уверены, что, получая товары из США, Советское правительство тем самым открывает им рынок сбыта, а следовательно, способствует развитию американской экономики.

Однако с приближением мирного времени между союзниками росла напряженность в экономических отношениях. Вопрос о возможном участии СССР в послевоенном формировании нового экономического порядка, основанного на сотрудничестве военного времени, по существу сводился на нет.

Британское руководство с приближением конца войны стремилось защитить интересы империи и Содружества, чтобы сохранить равновесие сил в Европе. В экономической области основная острая проблема между США и Великобританией могла возникнуть в сфере торговых преференций. Задачей советского руководства в послевоенном мире было создание вокруг Советского Союза «пояса дружественных государств». Следует отметить, что эти стремления СССР находили поддержку среди союзников. Главной задачей здесь было определить четкие границы данного «пояса». Так, в аналитическом обзоре Объединенного разведывательного комитета (ОРК) «Возможности и намерения СССР в послевоенный период» от 6 января 1945 г. отмечалось, что СССР будет отдавать предпочтение экономическому восстановлению и ограничится «классической целью» созидания «пояса безопасности» вокруг своих границ, избегая международных конфликтов[229].

Рассматривая вопросы послевоенного устройства мира, стороны не забывали о еще продолжавшейся войне, главную роль в которой играл Советский Союз. Для поддержания дружественных взаимоотношений с СССР Рузвельт и Черчилль использовали постоянно увеличивавшиеся объемы поставок. Засекречивая собственные военно-технические достижения и не раскрывая их союзникам, Советский Союз получал образцы новейших танков, истребительной и стратегической бомбардировочной авиации. В СССР направлялись новейшие радары, сверхточные оптические прицелы, реактивные двигатели, а также суперсекретная информация о деятельности германской разведки. В созданной союзнической комиссии по Италии особое место было отведено Советскому Союзу. В результате отечественный Военно-морской флот получил в счет итальянских репараций часть боевых кораблей, которые в дальнейшем с успехом использовались. Советской авиации была предоставлена база на Апеннинах, куда доставлялись грузы для коммунистической Югославии.

Политика дружественных отношений рассматривалась в СССР несколько иначе, чем на Западе. Между СССР и США постоянно возникали проблемы с обменом технической информацией на основе обратного (взаимного) ленд-лиза. Среди спорных вопросов был обмен сведениями, касавшимися производства синтетического каучука.

С американской стороны поступило предложение обменяться чисто практической, но не технической информацией о производстве синтетического каучука. Вслед за ним в декабре 1943 г. в Советский Союз была направлена миссия, составленная из четырех наиболее признанных экспертов-американцев во главе с доктором Э. Питманом. Однако прибывшим специалистам не было предоставлено никакой информации, имевшей практическую ценность[230].

Урегулирование этой насущной проблемы привело в конце 1943 г. к выработке Великобританией трехстороннего соглашения о передаче технической информации и военных секретов. Но поскольку ни США, ни СССР не были в нем заинтересованы, предложение так и не было принято.

По другим направлениям советские представители также отказывались предоставлять американцам обещанную техническую помощь.

Запрос о предоставлении военно-морских и военно-воздушных баз в районе Петропавловска был сразу же отклонен советским командованием, как и желание произвести осмотр базы германских подводных лодок в Гдыне. Запрошенные же союзниками еще в 1942 г. образцы танков КВ и Т-34, а также «катюш» были частично удовлетворены лишь в конце 1944 г.[231], а чертежи и рисунки своих эсминцев и подводных лодок СССР вообще отказался предоставлять, аргументируя собственную позицию их повышенной секретностью[232].

Первые шаги по реализации политических и экономических проектов президента США и премьер-министра Великобритании были сделаны на конференции в Думбартон-Оксе, которая проходила с 21 августа по 28 сентября 1944 г. Советскую делегацию возглавлял посол в США А. Громыко, американскую – заместитель государственного секретаря Э. Стеттиниус, английскую – заместитель министра иностранных дел А. Кадоган. На конференции был разработан план будущей Организации Объединенных Наций. Советский Союз считал, что первоначальными членами организации должны быть государства, подписавшие 1 января 1942 г. Декларацию Объединенных Наций. Соединенные Штаты и Великобритания главным критерием участия страны ставили объявление войны Германии или порванные с ней дипломатические отношения. К окончательному результату стороны на этой конференции не пришли.

С увеличением зарубежных поставок СССР постепенно входил в международную экономическую систему. Так, Советский Союз согласился работать в Экономическом совете, но отказался войти в Международный банк реконструкции и развития (МБРР), который был создан в июле 1944 г., а месяцем раньше в июне был создан Международный валютный фонд (МВФ). Позиция СССР была обусловлена опасениями оказаться в финансовой зависимости от США, поскольку последняя предложила рассчитывать бюджет ООН пропорционально участию того или иного государства в расходах организации. По тем же соображениям СССР не вошел в созданные позднее Европейскую экономическую организацию,

Европейскую континентальную транспортную организацию, Объединенную морскую администрацию и другие международные экономические объединения.

Настороженно отнесся к результатам конференции и британский премьер У. Черчилль. Как руководитель государства он старался как можно скорее прояснить обстановку и определиться в вопросе о «разделе сфер влияния». Для этого премьер-министр в сопровождении А. Идена прибыл в Москву 9 октября 1944 г. Несмотря на возражения Рузвельта против обсуждения вопроса о «сферах влияния», Черчилль на первом же заседании набросал на листке бумаги ряд цифр, которые определяли степень приоритетов СССР и союзников в некоторых странах Европы. По предложению британского лидера Советский Союз получал 90 % влияния в Румынии. В свою очередь, столько же получала Великобритания в Греции. Английским и русским интересам в Югославии и Венгрии были отданы по 50 % каждой, а в Болгарии соответственно 25 и 75 %. Сталин в принципе согласился с предложением Черчилля, сделав одобрительную пометку на листке[233]. О своем согласии на такое разделение сфер влияния советская сторона сообщила во время дискуссии, состоявшейся на следующий день между В.М. Молотовым и А. Иденом. Вместе с тем министр иностранных дел пытался в процессе обсуждения увеличить сферу влияния СССР в Болгарии, Югославии и Венгрии.

Благодаря А. Гарриману, присутствовавшему за столом переговоров, американский президент был в курсе британо-советской договоренности. Гарриман 15 октября провел со Сталиным очень важные переговоры, касавшиеся условий вступления СССР в войну на Дальнем Востоке, включая вопрос о некоторых территориальных уступках Советскому Союзу и дополнительной помощи ему со стороны США. В результате 17 октября американскому послу была передана заявка на сверхпротокольные поставки по спец-программе для Дальнего Востока[234].

Спустя четыре месяца, с 5 по 10 февраля 1945 г., проходила Крымская (Ялтинская) конференция, на которой присутствовали И. Сталин, Ф. Рузвельт, У. Черчилль, а также министры иностранных дел В. Молотов и А. Иден и госсекретарь Э. Стеттиниус. В ходе конференции рассматривались вопросы о скорейшем разгроме Германии, а также политические проблемы, встающие в связи с приближением конца войны: что делать с Германией после ее поражения и как в этом должны участвовать страны-победительницы. Как мы видим, основными темами на конференции были военные и политические вопросы. Но не менее важным был вопрос об американских кредитах СССР. Эта тема имела свою предысторию.

В конце 1943 – начале 1944 гг. в Соединенных Штатах началось снижение уровня промышленного производства. Американским промышленникам стало понятно, что ситуация с выпуском военной техники и оборудования складывается не в их пользу. Для смягчения неизбежных новых послевоенных экономических трудностей было решено существенно расширить экспорт в Советский Союз. В то же время американцы понимали, что для СССР осуществление крупных закупок станет возможным только в результате предоставления кредита. С таким предложением и выступил председатель Управления по делам военного производства США Д. Нельсон, встречаясь со Сталиным на Московской конференции министров иностранных дел трех держав 15. октября 1943 г. В результате 31 декабря 1943 г. официально (через В.М. Молотова) Советскому государству был предложен кредит для закупок в США материалов, необходимых СССР для послевоенной реконструкции.

Вновь и более подробно вопрос о кредите рассматривался уже в начале 1945 г., накануне Крымской конференции. В письме министра финансов Г. Моргентау президенту Ф. Рузвельту отмечалось, что предоставление Советскому Союзу кредитов «имело бы определенные долговременные выгоды как для США, так и для СССР».

Вскоре Моргентау представил Рузвельту меморандум, в котором предлагал выделить СССР кредиты на 10 млрд. долл, для закупок американских товаров. Он считал возможным установить 35-летний срок погашения кредитов при 2 % годовых. В меморандуме констатировалось, что Россия имеет достаточно ресурсов для погашения кредитов. «Этот кредит России, – писал Моргентау, – будет крупным шагом в осуществлении вашей программы обеспечения 60 млн. рабочих мест в послевоенный период». Однако Госдепартамент США выступил против стремительной передачи Советскому правительству предложения о кредитах, так как считал необходимым использовать в нужный момент вопрос о кредитах как рычаг воздействия для достижения американским правительством своих целей «по многим другим политическим и экономическим проблемам». Рузвельт поддержал позицию Госдепартамента[235].

В.М. Молотов 3 января 1945 г. передал А. Гарриману записку, в которой сообщалось, что СССР считает возможным разместить в США заказы на производство промышленного оборудования на основе долгосрочных кредитов на сумму 6 млрд. долл. Срок погашения кредитов предлагалось установить в 30 лет, годовые проценты – 2,25 и, кроме того, была запрошена 20 %-я скидка на все заказы, сделанные до войны.

В ответном документе Госдепартамента США подчеркивалось, что вопрос о послевоенных кредитах «может служить полезным инструментом» в отношениях США и СССР[236]. Вместе с тем отношение к Советскому Союзу со стороны Соединенных Штатов все больше ухудшалось, так как было ясно, что война заканчивается, а советские танки стремительно продвигаются на Запад, и это может стать причиной изменения политической карты Европы. Кроме того, в марте 1945 г. СССР обратился к Великобритании за кредитом на 30 млн. ф. ст. и получил согласие.

В дальнейшем, в ходе Крымской конференции, вопрос о кредите поднимался лишь один раз, во время завтрака министров иностранных дел. По предложению Э. Стеттиниуса кредитный вопрос решено было вынести на переговоры. Однако в течение всей конференции он больше так и не затрагивался. Предполагаю, что наша делегация была более чем удовлетворена ходом конференции и ее результатами и считала, что сможет получить необходимое в Европе, не прибегая к заказам в США.