7.3 Отраслевая картина экспансии государства

7.3 Отраслевая картина экспансии государства

Нефтегазовый сектор

Первичная приватизация российской нефтяной промышленности завершилась к концу 1997 г. И хотя в собственности государства оставалась примерно половина компаний отрасли, контролировали они абсолютное меньшинство добывающих, перерабатывающих и сбытовых активов. Компанией общенационального масштаба среди государственных могла считаться только «Роснефть» с разбросом предприятий по всей стране — от Дальнего Востока («Сахалинморнефтегаз», доля в проекте «Сахалин-1», Комсомольский НПЗ) до Юго-Запада (нефтедобыча в Краснодарском и Ставропольском краях, Туапсинский НПЗ), но с одним-единственным значимым добывающим предприятием — «Пурнефтегаз» в Западной Сибири. Помимо нее государству принадлежали связанные с региональными элитами «Татнефть», «Башнефть», «Башнефтехим» и Центральная топливная компания (Москва); находящаяся «на отшибе» «Онако», а также «Славнефть» (компания, задуманная как российско-белорусская, но по причине отказа белорусской стороны внести пакет акций Мозырского НПЗ ограничившаяся российскими активами).

Впервые государство проявило недовольство сложившейся ситуацией в 1999 г. Возник план объединения «Роснефти», «Онако» и «Славнефти», в результате чего появилась бы государственная компания, сопоставимая с частными. Однако эта идея реализована не была: и низкие мировые цены на нефть не способствовали, и общая обстановка в стране.

А с 2000 г. можно говорить о второй волне приватизации. В 2000 г. на аукционе была продана «Онако» (покупатель — ТНК), а в 2002 г. — «Славнефть» (ее купил альянс ТНК и «Сибнефти»). Заметим, что это были первые случаи, когда цену продажи нефтяных активов можно было считать рыночной. Также в 2002 г. по весьма вычурной схеме были разгосударствлены «Башнефть» и «Башнефтехим», фактически оказавшиеся в руках сына президента Башкортостана У. Рахимова.

Логичным продолжением событий 2000–2002 гг. стало появление в следующем году компании ТНК-BP. ТНК, практически победившая в борьбе за активы «Сиданко», предложила транснациональной BP объединить российские активы. Российские акционеры ТНК получили 50 % объединенной компании и более 6 млрд долл. (даже близкую сумму за российские активы никогда раньше не предлагали). Соглашения о создании ТНК-BP были подписаны дважды — в Москве и в Лондоне, оба раза в присутствии президента России и премьер-министра Великобритании.

Таким образом, ко второй половине 2003 г. основные активы оказались поделены между пятью частными компаниями: «ЛУКойлом», ЮКОСом, ТНК-BP, «Сургутнефтегазом» и «Сибнефтью». А государство было представлено структурами второго и третьего эшелонов.

Но именно в это время и государством, и обществом было признано, что при резко выросших ценах на энергоносители нефтяная промышленность стала получать очевидные сверхдоходы. В качестве первоочередной меры по «справедливому распределению» нефтяной ренты была установлена плавающая шкала экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, привязанная к мировым ценам.

Но пошлин оказалось мало. Сложившийся уровень цен порождал желание государства усилить прямое участие в нефтяной промышленности, а также уверенность общества в справедливости национализации в рентонесущих отраслях. К этому добавилось недовольство власти поведением акционеров ЮКОСа (подробнее см. главу 8). В результате было выбрано радикальное решение — забрать активы ЮКОСа в госсобственность, используя в качестве повода уход компании от налогов. Выполнение задуманного заняло четыре года. Основное добывающее предприятие «Юганскнефтегаз» было продано в счет налоговой задолженности в конце 2004 г., а остальные активы — весной — осенью 2007 г. Все значимые предприятия приобрела «Роснефть», превратившаяся по всем объемным показателям (запасы, добыча, переработка) в бесспорного лидера отрасли.

На «Юганскнефтегаз» в 2004 г. претендовала не только «Роснефть», но и «Газпром» [74], которому тем не менее было отказано. Предлог был выбран вполне респектабельный — у «Газпрома» большое количество активов за рубежом, которые могут быть поставлены под удар в результате исков обиженных американских акционеров ЮКОСа.

Однако «Газпром» продолжал стремиться к получению нефтяных активов и одно время даже рассчитывал на присоединение увеличившейся «Роснефти». Но эти его претензии были сочтены чрезмерными, и, на наш взгляд, вполне справедливо. На счастье «Газпрома», в это время владелец «Сибнефти» Р. Абрамович выставил на продажу свою компанию (по собственной ли воле или нет, мы не знаем). Покупка состоялась в середине 2005 г., за обретение второй нефтяной «ноги» «Газпром» заплатил рыночную по тем временам цену — около 14 млрд долл., а «Сибнефть» вскоре стала ОАО «Газпром нефть».

В газовой промышленности усиление позиций государства определяется двумя не связанными между собой процессами. Первый — установление «Газпромом» контроля над все большей частью газовых активов страны. Второй — увеличение доли государства в акционерном капитале «Газпрома» до контрольной. Это увеличение в течение ряда лет официально заявлялось в качестве едва ли не самой приоритетной задачи государственной политики в области ТЭКа. Тем не менее смысл ее для нас неясен. И вот почему.

Во-первых, реальный контроль над «Газпромом» у государства был всегда. Нам неизвестно ни одного случая, когда компания не выполнила бы отчетливо выраженного пожелания высшего руководства страны, сколько бы ей это ни стоило. Известная всем строптивость газпромовского руководства (и в 1990-е гг. при Р. Вяхиреве, и в 2000-е гг. при А. Миллере) действительно имела место, но по отношению к чиновникам уровня не выше зампреда правительства.

Во-вторых, и с формальной точки зрения ситуация, на наш взгляд, не внушала никакого беспокойства. На конец 2004 г. 38,4 % акций составлял федеральный пакет, 18,3 % владели газпромовские «дочки», и 0,9 % издавна принадлежали ФГУП «Росгазификация». Сюда же вполне можно добавить и небольшой пакет (менее 5 %) акций, которым владел «Рургаз» — важнейший покупатель и транзитер российского газа, по определению лояльный к любой действующей власти в стране.

Тем не менее в начале 2005 г. было создано ФГУП «Роснефтегаз», которому Росимущество передало 100 % акций «Роснефти». Под залог этих акций «Роснефтегаз» получил многомиллиардный краткосрочный кредит у иностранных банков и к лету 2005 г. выкупил у «дочек» «Газпрома» 10,7 % его акций. С учетом акций «Росгазификации» это дало государству искомые 50,002 %.

Реализованный вариант, на наш взгляд, выглядит вычурно — были и другие, более естественные. Например, за счет бюджетных средств выкупить акции у «дочек» «Газпрома» (полностью или частично), а недостающее при необходимости скупить на рынке. При имевшихся тогда дополнительных доходах и профиците бюджета это не пробило бы в нем никакой дыры. Был и более дешевый вариант — перевести акции, принадлежащие «дочкам», на баланс «Газпрома» и ликвидировать их как казначейские. В результате доля государства выросла бы почти до контрольной, а за недостающим опять же можно было выйти на открытый рынок. Причины, по которым была выбрана реализованная схема, официально не объяснялись. У авторов также нет никаких предположений на этот счет.

Сразу после получения контрольного пакета государство выполнило свои обещания и сняло существовавшие до того барьеры между внутренним и внешним рынками акций «Газпрома», а также ограничения на долю, которая может принадлежать иностранцам. А чтобы вернуть кредит, «Роснефтегаз» продал на так называемом народном IPO около 15 % акций ранее полностью государственной «Роснефти». Таким образом, реальным экономическим результатом получения государством в прямую (а точнее, в почти прямую) собственность контрольного пакета акций «Газпрома» стало появление полноценного рынка для остальных его акций. И именно это событие во многом предопределило продолжавшийся в течение трех лет устойчивый рост капитализации компании. Кроме того, появились серьезные частные инвесторы у «Роснефти» — как отечественные, так и зарубежные. Такая «национализация» может удовлетворить и самых жестких либералов.

Тем не менее, на наш взгляд, существуют серьезные основания для беспокойства, связанные с происходящим «разбуханием» «Газпрома», который к настоящему времени одновременно добывает 85 % газа и входит в пятерку крупнейших производителей нефти и электроэнергии в стране. Такие масштабы и диверсификация по определению подразумевают проблемы с управляемостью. Ситуация усугубляется относительно недолгим существованием «Газпрома» в условиях рынка и слишком плотным взаимодействием с государством. Надеемся, что «Газпром» эти проблемы решит и мировой фондовый рынок, активно «голосовавший» за него в 2005–2007 гг., не обманется.

Атомная промышленность

В начале 1990-х гг. из всех высокотехнологичных секторов народного хозяйства бывшего СССР атомный комплекс вызывал наибольшую тревогу. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Рыночная трансформация здесь происходила медленно, тихо, но вполне конструктивно, а большую часть потенциала удалось сохранить и использовать. На наш взгляд, во многом это было заслугой атомного истеблишмента, удачно сочетавшего такие черты, как корпоративность, консерватизм и деловая хватка, а также результатом того, что Министерство среднего машиностроения СССР (таков был псевдоним атомной промышленности) было настоящим государством в государстве и имело все свое — строительство, транспорт, сельское хозяйство, электронную промышленность и т. д. Поэтому в атомном комплексе было достаточно непрофильных активов, чтобы удовлетворить аппетиты той части его менеджеров, которая стремилась начать собственный бизнес. Например, крупнейшая строительная компания Екатеринбурга до сих пор носит имя «Атомстройкомплекс», наглядно свидетельствующее о ее родословной, а строит главным образом жилье и дороги.

Принадлежащие атомному истеблишменту небольшие частные структуры, используя накопленный опыт и связи, также очень плотно встроились в систему экспортных контрактов на возведение АЭС и поставку для них оборудования (в качестве субподрядчиков по самым различным видам работ). И до поры до времени такое положение дел считалось допустимым.

Атомщики одними из первых создали и собственный отраслевой банк — Конверсбанк. В первой половине 1990-х гг. он занимал высокие места в различных рэнкингах, но в конце десятилетия фактически «погиб», чему немало способствовал конфликт с МДМ-банком и Альфа-банком.

Однако ядро атомного комплекса полностью сохранилось в государственной собственности, при этом речь идет не только о военном, но и о гражданском секторе. Последний представлен прежде всего тремя холдинговыми компаниями. Это концерн «Энергоатом», объединивший все атомные электростанции; ТВЭЛ, производящий топливо для АЭС (так называемые тепловыделяющие элементы, или твэлы) и «Техснабэкспорт», выпускающий и экспортирующий специфические материалы и технологии, используемые в отрасли. Кроме того, в гражданский сектор входят предприятия, специализирующиеся на добыче и обогащении урана, утилизации переработанного ядерного топлива, захоронении отходов, а также большое число научных, проектных и конструкторских организаций.

Совсем по-другому сложилась судьба предприятий, выпускавших оборудование для атомной энергетики и промышленности, но не входивших в состав советского Минсредмаша. Большинство из них прошло через кризис, связанный с отсутствием заказов, некоторые фактически «погибли» (например, знаменитый «Атоммаш» в Волгодонске), и все в той или иной форме были приватизированы. Причем интерес частных инвесторов был связан как раз не с атомной составляющей их бизнеса, а с иной, дающей основные заказы и доходы. Так, например, «Ижорские заводы» помимо реакторов и другого оборудования для АЭС способны производить спецстали, уникальные изделия из них, а также широкую гамму машиностроительной продукции как для внутреннего рынка, так и на экспорт. Завод имени В.А. Дегтярева (ЗиД) выпускал два основных вида продукции, сделавших его знаменитым: центрифуги для разделения изотопов урана и оружие. «ЗиО-Подольск» поставляет оборудование для атомных и тепловых станций, а также для нефтегазовой и химической промышленности.

Корпоративная история этих предприятий сложилась по-разному. Контроль над ЗиДом сразу после его приватизации в 1992 г. оказался в руках менеджмента предприятия, который постепенно увеличивал свой пакет акций и к 2001 г. довел его до 52 %, а государство сохранило за собой лишь так называемую золотую акцию. Остальные же акции постоянно меняли владельца — с середины 1990-х гг. крупные пакеты последовательно принадлежали ОНЭКСИМбанку, холдингу «Новые программы и концепции», Группе МДМ. Каждый владелец пытался захватить власть на предприятии, но безуспешно.

«Ижорские заводы» также были приватизированы в первой половине 1990-х гг. Их акции оказались распылены среди большого числа портфельных инвесторов, главным образом зарубежных. В 1998 г. предприятие попало в сферу интересов К. Бендукидзе. Его компания «Уралмашзаводы» в течение года сконцентрировала около 80 % акций «Ижорских заводов»: из них 17 % выкупила, а оставшийся пакет обменяла на собственную дополнительную эмиссию. Новая структура вначале называлась Группа «Уралмаш-Ижора», а затем — Объединенные машиностроительные заводы (ОМЗ).

«ЗиО-Подольск» заинтересовал внешних инвесторов позже всех. В 2004 г. его купил бывший менеджер Группы МДМ Е. Туголуков и сформировал на его базе среднего размера машиностроительный холдинг «ЭМАльянс», включавший также таганрогский завод «Красный котельщик» и инжиниринговую компанию «Зиомар».

В 2003 г. российский крупный бизнес сделал первый решительный шаг внутрь собственно атомной отрасли. Уже упоминавшийся К. Бендукидзе скупил контрольный пакет «Атомстройэкспорта» — компании, являющейся главным подрядчиком при строительстве АЭС за рубежом. Ранее контрольный пакет в ней принадлежал атомщикам-инсайдерам. И эта покупка, на наш взгляд, стала для государства сигналом о том, что пора возвращать себе полный контроль не только над ядром, но и над периферией атомного комплекса.

Минатом резко выступил против приватизации «Атомстрой-экспорта» и стал искать рыночное решение проблемы. Как и во многих других случаях, помог «Газпром». Пакет К. Бендукидзе выкупил Газпромбанк и тут же передал государству часть акций, недостающих для контроля. Через некоторое время К. Бендукидзе, ставший министром экономики Грузии, вынужден был продать также свои акции ОМЗ. По официальной версии, доминирующий пакет акций этой компании был выкуплен группой инвесторов, интересы которых представляет тот же самый Газпромбанк. На наш взгляд, едва ли речь идет о действительно частных акционерах, поскольку смысл всей этой операции заключается в том, чтобы в какой-то момент передать одну часть ОМЗ — «Ижорские заводы» — «Атомэнергопрому», а точнее, его формирующейся машиностроительной «дочке» — компании «Атомэнергомаш». Другой части ОМЗ — «Уралмашу» — была уготовлена принципиально иная судьба. В конце 2007 г. он уже объединился с близким по профилю заводом — «ЮУМЗ-Ормето» — в новую машиностроительную компанию, в которой у ОМЗ лишь 50 %, остальные 50 % — у А. Усманова с партнерами.

С «ЭМАльянсом» поступили по-другому. В его составе был выделен субхолдинг «ЭМАльянс-Атом», в который вошли «ЗиО-Подольск» и «Зиомар». Е. Туголуков получил в нем 50 % минус одну акцию, а контрольный пакет выкупил уже упоминавшийся «Атомэнергомаш». Примерно через год у «ЭМАльянс-Атома» появился еще один частный акционер — 25 % минус одну акцию из пакета Е. Туголукова выкупила «Ренова», которая, как нам представляется, выбрана государством в качестве желательного партнера в атомной отрасли.

Самой изощренной оказалась схема национализации атомных производств Завода имени В.А. Дегтярева (ЗиД). В 2005 г. у него полностью сменились акционеры. «Рособоронэкспорт» выкупил 43 % акций, принадлежавших МДМ-банку, и практически сразу перепродал их «Техснабэкспорту». В то же время менеджмент продал свои акции И. Кесаеву — частному предпринимателю, который, однако, считается близким партнером «Рособоронэкспорта». В 2006 г. начался следующий этап — обмен активами между ЗиДом и расположенным рядом другим оборонным предприятием — Ковровским механическим заводом (КМЗ). Атомные производства ЗиДа были переведены на баланс КМЗ, а оружейные производства последнего ушли на баланс ЗиДа. При этом к концу 2007 г. «Техснабэкспорт» получил не менее 75 % акций КМЗ, а близкий к 100 % пакет ЗиДа, похоже, сосредоточился у И. Кесаева.

Развязка, придуманная для ЗиДа и КМЗ, представляется нам не просто рациональной, а удачной. Для производителя и экспортера вооружений важен бренд, каковым ЗиД является много десятилетий. Атомщикам же бренды ни к чему — под маркой КМЗ они будут не менее успешны, чем под своей «девичьей» фамилией.

Национализация заводов атомного машиностроения явилась лишь прелюдией к действительно глобальным переменам в отрасли. Летом 2006 г. президент В. Путин одобрил программу ее развития до 2030 г. Доля атомной энергетики в выработке электроэнергии должна увеличиться с примерно 15 % до 23–25 %. Необходимые для этого масштабы ввода новых реакторных блоков на АЭС сопоставимы с эпохой расцвета советской атомной энергетики. В СМИ чаще всего говорится о примерно 40 новых реакторах, притом что, по официальным данным, в 2005 г. действовал 31. Однако, судя по уже сделанным заявлениям официальных лиц, это только нижняя граница.

Реализовывать эту программу должен «Атомэнергопром», субхолдингами которого станут «Росэнергоатом», ТВЭЛ, «Техснабэкспорт», «Атомэнергомаш» и пр. Предполагается, что создание этого суперхолдинга будет осуществляться поэтапно. На первом этапе в него войдут те структуры, которые уже являются акционерными обществами, а на втором — предварительно акционированные ФГУПы. «Атомэнергопром» должен владеть 100 % своих субхолдингов. А частный капитал в отрасли признается необходимым и даже приветствуется в качестве неконтролирующих акционеров во «внучатых» структурах — конкретных предприятиях.

Авторы идеи «Атомэнергопрома» настойчиво подчеркивают, что он сможет претендовать на позиции мирового лидера отрасли (другой претендент — созданная в 2000 г. французская Areva, тоже госкомпания). Но и сам «Атомэнергопром» является частью государственной корпорации «Росатом», решение о создании которой принято в конце 2007 г. Она формируется на базе Федерального агентства по атомной энергии, в нее войдет также военная составляющая отрасли (более подробно см. параграф 7.4).

Авиастроение

Судьба различных подотраслей авиационной промышленности в постсоветский период оказалась принципиально различной. Наибо лее успешно развивалось вертолетостроение (см. ниже). В самолетостроении в наиболее трудном положении оказались разработчики и производители «тяжелых» машин — гражданских, военно-транспортных и стратегических бомбардировщиков.

Кризис в последней подотрасли был настолько глубок, что поставил под сомнение само ее существование. Количество производимых самолетов исчислялось единицами и было сопоставимо с числом авиационных заводов. Авиакомпании резко сократили спрос на новую гражданскую технику, а имеющиеся потребности стремились удовлетворить за счет лайнеров иностранного производства (часто подержанных), которые после либерализации цен на авиатопливо оказались неизмеримо более экономичными. Вооруженные силы также резко уменьшили закупки военно-транспортных самолетов и практически полностью отказались от новых стратегических бомбардировщиков.

В результате этих, а также некоторых иных обстоятельств специализирующиеся на тяжелых машинах ОКБ «Туполев» и «Ильюшин», вошедшие в рынок, казалось бы, с сильными позициями, встретили новый век в предельно деградированном состоянии. То же самое относится и к основным серийным заводам, выпускавшим их продукцию: ульяновскому «Авиастару», воронежскому ВАСО и казанскому КАПО. Заметим, что они на протяжении всего рассматриваемого периода формально оставались под контролем государства. С другой стороны, у каждого из них была сложная конфигурация стейкхолдеров — менеджмент, отраслевые ведомства, приходившие и уходившие миноритарные акционеры, потенциальные заказчики и пр. Исключение составлял лишь КАПО, где всегда полностью доминировала связка менеджмента и региональных властей.

Из предприятий, специализировавшихся в советское время на гражданском авиастроении, в частные руки перешли лишь относительно небольшие ОКБ Яковлева и ТАНТК им. Бериева. В настоящее время они находятся в несколько лучшем положении, чем их более крупные собратья, но не влияют на ситуацию в отрасли в целом. Приватизирован был также небольшой самарский завод «Авиакор», купленный О. Дерипаской еще в середине 1990-х гг., однако никакими успехами он похвастаться не может.

По-иному сложилась судьба проектировщиков и производителей истребителей. Высокая репутация российских машин на мировом рынке и спрос на эту продукцию со стороны десятков стран привели к тому, что в этой подотрасли сложились сразу три компании, две из которых государственные, третья — частная. Все они были весьма успешны по российским меркам и способны к дальнейшему развитию.

Во-первых, это «Российская самолетостроительная корпорация МиГ» (РСК «МиГ»). После распада СССР в ее жизни были разные периоды, в том числе и очень тяжелые, но в последние годы спрос на основную продукцию (различные модификации МиГ-29) стабилизировался, что обеспечивает относительно неплохие перспективы.

Во-вторых, это Акционерная холдинговая компания «Сухой» (АХК «Сухой»). В этот холдинг, доминирующий пакет акций которого находится у государства, входит ОКБ Сухого, а также два серийных завода — КнААПО (Комсомольск-на-Амуре) и НАПО (Новосибирск). Его дела шли лучше, чем у МиГа, в основном благодаря уникальному предложению более тяжелого истребителя Су-30МК. Главным потребителем здесь стал Китай (модификация Су-30МКК). Бесспорной заслугой АХК «Сухой» является то, что часть полученных от продажи истребителей денег она вложила в гражданские разработки и сейчас предлагает рынку региональный SSJ-100 — единственный новый самолет, разработанный в России в постсоветский период для серийного производства.

Наиболее успешен в коммерческом отношении, вероятно, еще один производитель истребителей «Су» — Научно-производственная корпорация «Иркут» (НПК «Иркут»). Она была создана на базе Иркутского авиационного производственного объединения (ИАПО), которое, в отличие от остальных производителей боевых самолетов, в первой половине 1990-х гг. было полностью приватизировано. На середину 2008 г. НПК «Иркут» включала ИАПО, ОКБ Яковлева, ТАНТК им. Бериева, а также небольшую инновационную фирму — КБ «Русская авионика». Контрольным пакетом акций «Иркута» по состоянию на начало 2006 г. владел менеджмент во главе с председателем совета директоров А. Федоровым (ранее гендиректор ИАПО), 10 % акций принадлежали европейскому авиастроительному консорциуму EADS [75], а еще 20 % в результате IPO оказались на свободном рынке. Главный хит «Иркута» — тот же истребитель Су-30МК, но модифицированный специально под индийский заказ — Су-30МКИ. Кроме того, ИАПО и ТАНТК им. Бериева совместно доработали и продвигают на рынок самолет-амбифию Бе-200. Также совместно с ОКБ «Туполев» начата разработка среднемагистрального пассажирского самолета МС-21 на замену Ту-154.

Планы по реструктуризации авиастроения за счет укрупнения работающих предприятий стали всерьез рассматриваться государством с самого начала XXI в. Первым предложил свой вариант вице-премьер правительства М. Касьянова — И. Клебанов. Он подразумевал создание двух самолето— и вертолетостроительных компаний (СВСК) для сохранения советской традиции конкуренции в отрасли. Речь шла об объединении лишь предприятий и компаний, контролируемых государством, причем по принципу уже сложившихся деловых связей. В СВСК-1 предлагалось включить «Сухой», «Миль», «Ильюшин», в СВСК-2 — «МиГ», «Камов» и «Туполев». Серийные заводы также предполагалось каким-либо образом разделить между двумя холдингами.

Однако сменивший И. Клебанова на посту вице-премьера Б. Алешин выдвинул другую идею, более соответствовавшую, по его представлениям, реалиям российского рынка и мировым тенденциям в отрасли. Она состояла в том, чтобы объединить только самолетостроительные активы, но при этом все (как частные, так и государственные) в единый холдинг, получивший название «Объединенная авиастроительная корпорация» (ОАК). По плану Б. Алешина, холдинг должен быть единоличным собственником всех до сих пор самостоятельных компаний, ОКБ и заводов. А частные акционеры последних, если таковые существуют, должны обменять свои пакеты на миноритарные пакеты в ОАК. Что касается ФГУПов, то они перед вхождением в ОАК должны быть акционированы. Как видим, конструкция, принципиально отличная от атомной промышленности, где частников предполагается допускать только на уровне «внучек».

Именно эта идея победила. Указ президента о создании ОАК был подписан в феврале 2006 г., генеральным директором назначен уже упоминавшийся А. Федоров, а председателем совета директоров — занимавший пост первого вице-премьера С. Иванов. В указе и принятом в его исполнение постановлении правительства процесс формирования корпорации разбит на три этапа, из которых к середине 2008 г., по-видимому, завершен первый и начата реализация второго.

Объединенная авиастроительная корпорация до сих пор была занята в основном формальной работой, включающей оценку переходящих к ней активов, предстоящее акционирование ФГУП РСК «МиГ» и КАПО и т. п. Однако, похоже, уже решен и ряд содержательных вопросов. Определен перспективный модельный ряд: региональный самолет SSJ, среднемагистральный МС-21, возможно, средний транспортный самолет MTA и истребитель пятого поколения. В ограниченных масштабах будет продолжаться производство дальнемагистрального пассажирского Ил-96 и возрождаться — сверхтяжелого транспортного Ан-124 «Руслан». Основной сборочной площадкой для гражданской авиации на данном этапе предполагается сделать ульяновский «Авиастар», а для производства компонентов — ВАСО.

На наш взгляд, осуществляемая государством полная консолидация в самолетостроительной промышленности выглядит осмысленной и рациональной, как бы она ни противоречила либеральным принципам. Ни одной из российских компаний по отдельности не под силу масштабный выход на мировой рынок с региональными и среднемагистральными самолетами, где нашими конкурентами являются канадская Bombardier и бразильская Embraer. Не поднять одной компании и проект истребителя пятого поколения.

Фундаментальный недостаток ОАК — полная ликвидация конкуренции внутри страны, а именно ее наличие являлось важнейшей предпосылкой впечатляющих успехов советского авиастроения. Поэтому представляется, что предпочтительнее была бы «полутораполюсная» модель, при которой отрасль объединяется в две структуры неравного масштаба, но способные конкурировать друг с другом. Можно представить себе два варианта этой модели, отличающиеся тем, какой сектор — государственный или частный — является доминирующим. Первый вариант — когда «Ильюшин», «Туполев» и «МиГ» объединяются вокруг «Иркута» с их последующей приватизацией. Государственный полуполюс в этом случае представляла бы АХК «Сухой», а серийные заводы европейской части России разделились бы между ними по логике наиболее тесной кооперации. Собственно, такой вариант реализовывался стихийно до принятия решения о создании ОАК. Второй вариант состоял бы в консолидации большей части отрасли под эгидой государства, но с сохранением частного полуполюса в лице «Иркута» с добавлением к нему одного из серийных заводов в европейской части страны.

Если в области самолетостроения действия государства, как к ним ни относись, направлены на спасение «утопающих», то в вертолетной подотрасли ситуация принципиально иная. На российские вертолеты даже в худшие 1990-е гг. имелся устойчивый внутренний и, главное, внешний спрос (речь идет прежде всего о главном отечественном военном и гражданском бренде «Ми»). Налаженные технологии и отсутствие острой необходимости освоения принципиально новых моделей давали возможность каждому из заводов успешно функционировать по отдельности и поддерживать кооперацию с помощью чисто рыночных механизмов. Также у каждого из заводов был свой исторически сложившийся состав акционеров, в ряде случаев государству принадлежал некий пакет акций, но нигде он не был доминирующим.

Поскольку в начале XXI в. описанная ситуация лишь улучшалась, то, с точки зрения внешнего наблюдателя, эта подотрасль вполне могла развиваться в эволюционном режиме. Однако по инициативе «Рособоронэкспорта» — эксклюзивного экспортера отечественных вооружений и военной техники — было принято решение о консолидации вертолетных заводов и ОКБ под контролем государства. Для этого была создана Объединенная промышленная компания «Оборонпром», которой был поручен выкуп контрольных пакетов у частных акционеров. За три-четыре года поставленная задача была успешно выполнена. Никакого открытого сопротивления частные акционеры заводов не оказали, что легко объяснить: при всей успешности эти заводы работали отнюдь не на полную мощность. Поэтому «Рособоронэкспорт», маневрируя экспортным заказом, мог сделать любой из них нерентабельным.

В результате был сформирован холдинг «Вертолеты России», включающий практически все производственные и проектно-конструкторские структуры подотрасли (как милевской, так и камовской ветви). 100 % акций «Вертолетов России» принадлежат «Оборонпрому». Его состав акционеров весьма интересен: 51,01 % — в федеральной собственности, 31,13 % — у госкорпорации «Ростехнологии» (в которую вошел «Рособоронэкспорт»), 15,07 % — у Республики Татарстан, 2,79 % — у завода «Роствертол». Последние два акционера появились в результате сложных процедур консолидации Казанского и Ростовского вертолетных заводов. Однако, по общему мнению, полный контроль над «Оборонпромом» осуществляет в настоящее время госкорпорация «Ростехнологии».

Третья подотрасль, в которой по инициативе государства должны произойти радикальные изменения, — двигателестроение. Официально впервые эти планы были заявлены в августе 2007 г. на совещании под руководством президента в Санкт-Петербурге. Но, похоже, здесь еще не выявилось ни структур, ни фигур, способных стать центрами объединения в одну компанию. Кроме того, отсутствует программа, под которую это объединение можно проводить. Поэтому принятые в 2007–2008 гг. решения выглядят консервативными и сохраняют существовавший уровень конкуренции. Они подразумевают формирование трех холдингов — в основном на базе уже имеющихся производственных и корпоративных связей.

Первый создается на базе ММПП «Салют» (Москва) и технологически связанного с ним Омского завода им. Баранова. Второй объединяет двигателестроительные предприятия, уже входящие в РСК «МиГ», главные из которых — заводы имени Климова (Санкт-Петербург) и Чернышева (Москва). Третий должен интегрировать НПО «Сатурн», Уфимское моторостроительное производственное объединение» (УМПО), предприятия пермского моторостроительного комплекса и самарские предприятия во главе с СНТК им. Кузнецова.

Основные предприятия первых двух холдингов являются ФГУПами или ОАО со 100 %-й федеральной собственностью. Поэтому здесь не должно возникнуть сколько-нибудь серьезных проблем — ни корпоративных, ни юридических. Третий холдинг, в который должны войти предприятия, имеющие самый большой объем продаж, поручено создать госкорпорации «Ростехнологии». Однако здесь все сложнее. Контрольные или блокирующие пакеты УМПО и «Сатурна» принадлежат их менеджерам, которые оказали активное и открытое сопротивление такому варианту объединения. Практически сразу же после объявления о планах государства они противопоставили им собственное предложение об интеграции двух предприятий. А когда госкорпорация справится с этой фрондой, ей предстоит одновременно проводить национализацию, формирование эффективного модельного ряда и производственную оптимизацию. Правда, и приз в случае успеха будет немалый — как политический, так и финансовый. И, что, пожалуй, еще важнее, успех даст «Ростехнологиям» право претендовать на главную роль в предполагаемом на следующем этапе объединении трех холдингов в один. Если же этот второй этап не будет реализован, то двигателестроение останется наиболее рыночной подотраслью авиационной промышленности.

Судостроение

Российское надводное судостроение — как военное, так и гражданское — прошло значительный путь рыночной трансформации. Ряд заводов, и особенно НИИ и КБ, естественно, остался в руках государства. Но одновременно возникли и достаточно крупные частные структуры — вполне устойчивые и работоспособные. Что касается подводного судостроения, то оно никак не было затронуто приватизацией.

Наиболее значимых частных судостроительных структур три. Во-первых, связка «Северная верфь» и «Балтийский завод», контролируемая ИБГ Межпромбанка. Во-вторых, компания «Морские и нефтегазовые проекты» (МНП, ранее являвшаяся дивизионом Объединенных машиностроительных заводов, но затем выкупленная менеджментом). В нее входят «Красное Сормово», «Сормовское машиностроение», «Нижегородский теплоход», Волго-Каспийское ПКБ (все — Нижний Новгород), Волгоградский судостроительный завод и Волгоградский завод спецмашиностроения. В-третьих, компания «РР — Морские и нефтегазовые проекты», включающая расположенные в Астрахани заводы «Астраханский корабел», «Лотос» и Завод им. III Интернационала, а также КБ «Астрамарин» и пр. Среди отдельных заводов отметим «Алмаз» в Санкт-Петербурге, а также Выборгский судостроительный завод, близкий к банку «Россия».

Особняком стоит Концерн средне— и малотоннажного кораблестроения (КСМК), организованный Межрегиональным инвестиционным банком. В его состав входят Амурский судостроительный завод, судостроительный завод «Вымпел», Казанский электротехнический завод и Прибалтийский завод «Янтарь» (Калининград), крупные или контрольные пакеты акций которых находятся в государственной собственности.

Отечественные корабелы имеют определенный поток экспортных заказов — главным образом военных, — с которым пока успешно справляются, а также удовлетворяют потребности очень маленького по современным понятиям внутреннего рынка. Вместе с тем на мировом рынке крупных гражданских судов — самом емком и перспективном — российские производители практически не присутствуют. Прорыв туда возможен при сочетании двух обстоятельств: правильного выбора рыночной ниши и строительства новых, современных верфей, значительно более крупных, чем существующие.

Выбор государства — снова консолидация. В течение 2005–2006 гг. обсуждались различные принципы и варианты, весной 2007 г. решение было найдено — объединять лишь государственные активы, причем по региональному принципу. В соответствии с указом президента и постановлениями правительства формируется Объединенная судостроительная корпорация (ОСК), в рамках которой будет три центра: Западный, Северный и Дальневосточный. В ОСК войдут все НИИ, КБ и заводы, контролируемые государством, а также находящиеся в федеральной собственности пакеты акций в частных предприятиях.

Важнейшие производственные предприятия, входящие в Западный центр судостроения, — «Адмиралтейские верфи», Средненевский судостроительный завод (оба в Санкт-Петербурге) и «Янтарь» (Калининград). В его капитал вносятся также принадлежащие государству миноритарные пакеты «Северной верфи» и «Красного Сормова». Северный центр судостроения и судоремонта будет создан на базе основных отечественных заводов подводного судостроения — «Северное машиностроительное предприятие» и «Звездочка», расположенных в Северодвинске (Архангельская область). Ключевые структуры Дальневосточного центра судостроения и судоремонта — Хабаровский судостроительный завод и Дальневосточный завод «Звезда» (город Большой Камень, Приморский край). Ему также передается принадлежащий государству миноритарный пакет Амурского судостроительного завода.

Как видим, частников почти не тронули. Но, на наш взгляд, по совершенно разным причинам. Заводы, расположенные на волжских берегах, просто не нужны для решения основной задачи, стоящей перед ОСК, — прорыва на мировой рынок морских судов. То же самое можно сказать о небольшом петербургском заводе «Алмаз». Выборгский судостроительный завод в настоящее время находится под контролем весьма влиятельной и близкой к власти ИБГ банка «Россия», но, что еще более важно, он будет в течение долгого времени занят в ключевом для «Газпрома» проекте разработки Штокмановского месторождения на шельфе Баренцева моря.

Совсем иначе обстоит дело с «Северной верфью» и «Балтийским заводом». Эти петербургские предприятия очень пригодились бы Западному центру: и по экономической, и по производственной логике они должны были бы стать его производственным ядром. По официальной версии, переговоры о покупке государством этих активов велись, но Межпромбанк от продажи отказался. Получается, что инициированный государством проект общенационального значения споткнулся о лоббистские возможности владельца Межпромбанка С. Пугачева.

Сейчас у него действительно есть все основания стоять «насмерть». Дело в том, что начал реализовываться вынашиваемый много лет план переноса мощностей «Балтийского завода» на площадку «Северной верфи». В результате будет высвобождена значительная территория на Васильевском острове, которую предполагается использовать для девелоперских проектов того же Межпромбанка, оцениваемых как минимум в сотни миллионов долларов. А после того как перенос будет завершен и права собственности на землю зафиксированы, можно будет пойти навстречу государству.

На наш взгляд, процесс формирования Объединенной судостроительной корпорации (ОСК) идет не слишком динамично и конструктивно. Через полтора года после решения о ее создании нет никакой информации ни о переходе под ее реальный контроль предприятий отрасли, ни о новых перспективных проектах. С другой стороны, за это время дважды сменился руководитель ОСК и имели место срывы, отставания и другие проблемы при реализации уже имеющихся заказов.

Производство средств ПВО

Даже в такой сверхчувствительной сфере, как производство средств ПВО, в 1990-е гг. частному бизнесу удалось занять определенное место. И речь идет не о чем-нибудь, а о российском экспортном хите — системе дальнего действия С-300ПМУ, основным разработчиком которой было НПО «Алмаз». Дело в том, что в СССР в производстве систем ПВО не существовало понятия «головное предприятие», каковым в авиастроении естественным образом выступает сборочный завод. Поэтому возникли достаточно сложные вопросы: кто будет выполнять функцию организатора кооперации в условиях распада хозяйственных связей в первые постсоветские годы? кто и как сможет организовать процесс финансирования всех предприятий, участвующих в кооперации, притом что банков, способных качественно обслуживать экспортные контракты, в тот период было мало, импортеры не всегда вовремя выполняли свои обязательства, в стране высокая инфляция и никаких гарантий, что деньги, пришедшие на предприятие, будут использованы по назначению, не было?

По отношению к системе С-300ПМУ претенденты на описанную работу нашлись быстро. Это компания «Оборонительные системы» (первое название «Волхов. Оборонительные системы») и ОНЭКСИМбанк. Оба входили в «Интеррос», что было немаловажно, поскольку он, во-первых, создавался выходцами из советской внешней торговли, а во-вторых, в 1990-е гг. был одной из самых крупных и приближенных к власти интегрированных бизнес-групп в стране.

«Оборонительные системы», будучи организатором кооперации тем не менее не стали (или не смогли) приватизировать основные производящие предприятия — в их собственность перешли только не очень крупные Московский радиотехнический завод и КБ «Кунцево». В середине 1990-х гг. «Оборонительные системы» были весьма успешны и даже кризис 1998 г. лишь незначительно ослабил их позиции. Место погибшего ОНЭКСИМбанка занял его наследник Росбанк, а кроме того, в «Интеррос» пришел бывший помощник президента Б. Ельцина по военно-техническому сотрудничеству Б. Кузык.

Но к 2000-м гг. услуги, оказываемые производственным предприятиям «Оборонительными системами» и «Росбанком», перестали быть дефицитными. А главное, государство и в этой подотрасли взяло курс на консолидацию. Планов сразу же возникло несколько. Согласно одному из них, центром консолидации должны были стать именно «Оборонительные системы». Этот вариант в 2000–2001 гг. продвигал уже упоминавшийся И. Клебанов. Но против него выступило руководство ключевых игроков подотрасли — НПО «Алмаз» и его традиционного еще с советских времен конкурента — концерна «Антей». Они решили забыть старые счеты и объединяться без посредников. В итоге этот вариант был поддержан властью и весной 2002 г. был подписан указ президента РФ о создании ОАО со 100 %-м государственным участием «Концерн ПВО «Алмаз-Антей». В него вошли все российские разработчики и производители зенитно-ракетных комплексов ПВО, сухопутных войск и ВМФ, а также наземных радиолокационных систем.

В итоге единственным серьезным делом, которое, похоже, осталось у «Оборонительных систем», являются контракты на модернизацию стоящих на вооружении ряда стран старых советских систем ПВО С-125 «Печора». Однако их объемы таковы, что для крупного частного бизнеса интереса не представляют. Поэтому в 2003 г. «Оборонительные системы» были проданы уже упомянутому «Оборонпрому».

Создание самого концерна «Алмаз-Антей» специалистами оценивается положительно. Несмотря на все преимущества конкуренции, иметь две структуры в производстве средств ПВО, по-видимому, слишком дорогое удовольствие для России. Кроме того, уже продемонстрирован весомый практический результат — российские Вооруженные силы успешно испытали новый ракетный комплекс С-400, который «Алмаз» не мог самостоятельно довести в течение многих лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.