Экономический цикл и центральный банк

Экономический цикл и центральный банк

Причиной экономического явления под названием «экономический кризис», или «крах», или «рецессия», или «быстрый и неожиданный спад» является предшествующий бум. Это не шутка и не метафора – ситуация всеобщего краха возможна только, если ей предшествовал всеобщий бум. Именно это отличает циклический кризис от обычных банкротств. Возможность получить убыток, как и возможность получить прибыль, заложена в самой природе предпринимательской деятельности. Будущее неизвестно, и предприниматель рискует всегда, даже если полагает, что дело абсолютно верное. Поэтому в системе с полным резервированием прибыли и убытки более или менее случайно распределены во времени и пространстве: кто-то ошибается и терпит убытки, кто-то оказывается успешным и получает прибыль. Загадкой краха является массовый, практически всеобщий характер предпринимательских ошибок. Эта массовая эпидемия предпринимательских ошибок генерируется во время кредитной экспансии – периода когда банки интенсивно осуществляют выпуск необеспеченных платежных средств.

Итак, кризис вызывается диспропорциями, накапливающимися в период кредитной экспансии. В условиях свободной банковской деятельности и/или золотого стандарта кредитная экспансия не может продолжаться долго. Диспропорции в экономике порождаются искажениями в структуре относительных цен – во время бума инвестиционные товары (промышленное оборудование, сырье, здания и сооружения производственного назначения и т.п.) оказываются искусственно переоцененными. Кроме того, рано или поздно люди сталкиваются с общим обесценением банковских денег. Это приводит к падению спроса на банкноты и чеки и к росту спроса на металлическую наличность. Начинается кризис банковской системы с частичным резервированием. Если в стране имеется центральный банк, он приходит на помощь частным банкам, ссужая им золото в период кризиса. Это вызывает уменьшение золотых резервов центрального банка. Начинается набег уже на центральный банк – частные банки стремятся забрать принадлежащее им золото, которое они сдали на хранение этому «банку банков». В ответ центральный банк резко повышает процентную ставку. Кроме того, стремясь избежать собственного банкротства, центральный банк, пользуясь своим правом регулировать деятельность частных банков, «запрещает» им возвращать деньги вкладчикам, фактически спасая их от набега.

Тем не менее, центральный банк при сохранении права банков на частичное резервирование не в силах отменить экономический цикл. Более того, позволяя отсрочить наступление кризиса, искусственно продлевая период бума, центральный банк усугубляет разрушительные последствия краха и делает депрессию более глубокой и длительной. Американцы раньше других почувствовали это на себе – первый разрушительный кризис в США произошел в 1819 году. Он был связан с кредитной экспансией, поддержанной тогдашним центральным банком – Second Bank of the United States, или SBUS. Итогом стало широкое общественное движение за ликвидацию центрального банка, завершившееся упразднением SBUS в 1837 году.

К началу XX века, однако, банковское лобби, заинтересованное в наличии центрального банка, сумело сыграть на комплексах американцев. Сторонники центрального банка убедили общество в том, что этот институт есть непременный атрибут «цивилизованности» и «высокоразвитости». Американцы, считая себя провинциалами, болезненно воспринимали отсутствие у себя того, что было у «передовых европейских стран». В 1913 году, после 15 лет пропагандистской работы и лоббирования, Конгресс принял закон о Федеральном резерве, центральном банке США. Ввиду особенностей США (недоверие к единому центру, который считался априорно коррумпированным) он был создан в форме государственно-частного банковского картеля, а не единого банковского учреждения[16].

Федеральный резерв

Ожидания, сопровождавшие учреждение Федерального резерва, были чрезвычайно оптимистическими. Считалось, что именно центральный банк является средством предотвращения кризисов. Через год после учреждения Федерального резерва в Европе началась война, в которую США вступили в 1917 году. Банковская система США начала масштабное кредитование американских поставок союзникам, прежде всего – продукции сельского хозяйства. В этот период были созданы многие институты государственного вмешательства в экономику. В частности, была учреждена Военно-промышленная корпорация, через которую кредиты распределялись по предприятиям и штатам. Таким образом, с 1913 по 1929 год американцы пребывали в уверенности, что при Федеральном резерве никаких значительных потрясений быть не может. В течение всего этого периода Федеральный резерв осуществлял кредитно-денежную накачку, накапливая потенциал кризиса и откладывая его наступление.

Федеральный резерв внес свой вклад в расширение набора инструментов кредитной экспансии. В первом законе о ФРС было написано, что в исключительных случаях и на ограниченный срок Федеральный резерв имеет право покупать на рынке облигации министерства финансов США. К началу 1920-х годов служащие Федерального резерва обнаружили, что таким образом они могут изменять количество денег в экономике. Это породило иллюзию, будто во власти центрального банка оказался инструмент, позволяющий вовремя «сбрасывать пар» и продлевать экономический подъем до бесконечности. Именно посредством покупки государственных облигаций (этот класс операций центральных банков называется «операции на открытом рынке») в 1927 году в экономику было вброшено более 400 млн. долларов, что означало создание банковской системой «из ничего» (через цепочку кредитов) более 3 млрд. долларов, большая часть которых ушла на рынок акций и отсрочила кризис.

Экономическая наука и журналисты уверяли публику в наступлении «новой эры», в которой нет места кризисам и депрессиям. Ошибочно отождествляя инфляцию и рост розничных цен, популярные экономисты отслеживали динамику ценовых индексов. Так, в блестящих перспективах и гарантированном продолжении процветания уже в 1929 году публику заверяли глава правительственного экономического агентства (National Bureau of Economic Research, NBER) Уэсли Митчелл, самый авторитетный в стране и за рубежом экономист Ирвин Фишер, влиятельный британский экономист Джон Мейнард Кейнс и другие.

Экономисты проглядели то, что период 1920-х гг. был временем особенно быстрого роста производительности труда и технических инноваций. В результате кредитно-денежная инфляция не приводила к росту розничных цен, а цены на землю, недвижимость и акции не входили и не входят в индексы цен, отслеживаемые экономистами и статистиками. Таким образом, индекс потребительских цен оставался стабильным, что приводило экономистов к неверным выводам об отсутствии инфляции.

Между тем, рост цен на землю был вызван продолжившейся после войны практикой государственного субсидирования фермерских хозяйств. Увеличенные, под воздействием высоких цен объемы сельскохозяйственной продукции направлялись на экспорт, обеспеченный американскими кредитами европейским странам. Рост цен на недвижимость и акции приобрел характер спекулятивной горячки уже к 1926 году. В операции с акциями было вовлечено более трети взрослого населения США (Рокфеллер принял решение продать свой портфель после того, как услышал, что мальчики, чистившие его ботинки, обсуждают перспективы железнодорожных компаний). В конце 1928 года Федеральный резерв попытался было притормозить кредитную экспансию, но действовал непоследовательно. Политика дешевого кредита была возобновлена уже летом 1929 года.

Спад и Великая депрессия

Говоря о спаде применительно к конкретно-историческому эпизоду «Великая депрессия», мы должны сделать важное уточнение. Дело в том, что первоначальный спад, наступивший сразу после краха фондового рынка в 1929 году, не представлял собой ничего необычного. Акции упали до уровня, на котором они находились в начале 1928 года. В прошлом бывали и более резкие спады. На этот раз, однако, вместо резкого ужесточения кредита Федеральный резерв и министерство финансов решили продолжить фазу бума. За неделю, прошедшую после Черного вторника (со среды 23 октября по среду 30 октября), Федеральный резерв закачал в банковскую систему 150 млн. долларов. Но Федеральный резерв продолжил ту же политику и тогда, когда паника сменилась растерянностью. В период с середины ноября 1929 по конец августа 1930 года только через операции на открытом рынке Федеральный резервный банк Нью-Йорка (до середины 1930-х годов именно этот банк, а не Совет управляющих в Вашингтоне, исполнял роль фактического административного главы ФРС) увеличил денежную базу почти на 300 млн. долларов. В результате вложения банков в ценные бумаги и выданные ими ссуды на покупку ценных бумаг на 27.08.1930 были больше, чем в октябре 1929 года. Увеличение денег «из ничего» не устраняет, однако, реальных диспропорций. Оно способно только усугубить их. В фазе кризиса эти диспропорции выражаются в росте числа банкротств и резком ухудшении финансового положения тех, кто выжил. Фондовый рынок, отражая эти процессы, не оценил усилий Федерального резерва – производство продолжало снижаться, а безработица – расти, причем с ускорением.

Во второй половине 1930-го года стало ясно, что механизм, освоенный в 1913-1929 гг., не работает. Федеральный резерв продолжал снижать рыночную процентную ставку. Краткосрочные бумаги, продаваемые Федеральным резервом, давали 3% в третьем квартала и ниже 3% в четвертом, учетная ставка, по которой коммерческие банки покупали торговые векселя, снизилась ниже 2%. К началу 1931 года Федеральный резервный банк Нью-Йорка учитывал банковские векселя по ставке, чуть превышающей 1,5% годовых. Но кредитный насос перестал работать – производство, экспорт и импорт сокращались с пугающей быстротой. Таким образом, можно говорить о продленном спаде, о спаде, распределенном во времени. Это отличало 1929-1931 гг. от классического, более или менее локализованного во времени, циклического кризиса.

Спады и депрессии прошлого перерастали в оживление и подъем в течение нескольких месяцев. В исключительных случаях структурная перестройка экономики длилась более года. Великая депрессия характеризуется несколькими такими попытками оживления, ни одна из которых не перешла в подъем. Более того, само оживление длилось весьма недолго, после чего экономика обрушивалась в новый спад и депрессию.

Первое оживление наступило в первой половине 1933 года. В период с января по июль, и особенно, с марта по июль 1933 года выросли практически все показатели, по которым судят о состоянии экономики – зарплата и розничный товарооборот, объем производства, количество отработанных человекочасов. Начали снижаться запасы товаров, скопившиеся у производителей и торговцев. Однако уже к концу 1933 года ситуация оказалась хуже, чем в его начале. Начиная с июля, рост прекратился, а затем началось обвальное падение. Второй период оживления относится ко второй половине 1935 года. Он также продолжался недолго, хотя и несколько дольше первого. Признаки спада начали появляться уже в 1936 году, а в 1937 году разразился полномасштабный кризис, хотя оживление так и не перешло в подъем. Спад продолжился и в 1938 году, сменившись стагнацией в 1939. Количество безработных составляло более 10 млн. человек, или около 19% рабочей силы, производство упало до уровней ниже 1929 года.